Он оправдывается, подумал Гурни. Почему ему понадобилось оправдаться?
— Так что все это из третьих рук, — продолжил Нардо. — Как оно обычно и бывает в случаях с бытовухой, муж нажрался, поспорил с женой, схватил бутылку и ударил ее. Бутылка разбилась, порезала жене горло. Вот и все.
Гурни отлично понимал, что это не все. Оставалось найти способ вытянуть из лейтенанта остаток истории. Одним из неписаных правил работы в полиции было говорить как можно меньше, и Нардо это правило соблюдал. Однако на долгие расспросы времени не было. Гурни решил не нежничать.
— Лейтенант, это чушь собачья, — сказал он, брезгливо отворачиваясь.
— Чушь собачья? — злым полушепотом переспросил Нардо.
— Нет, я понимаю, что вы рассказали мне правду. Вопрос в том, о чем вы умолчали.
— Может быть, я умолчал о том, что вас не касается, — ответил тот, но его уверенность заметно пошатнулась.
— Послушайте, я же не просто какой-то любопытный идиот из чужого округа. Грегори Дермотту сегодня утром сообщили, что моя жизнь в опасности. Понимаете, моя жизнь. И если то, что здесь происходит, связано с вашей так называемой «бытовухой» двадцатичетырехлетней давности, то я, черт побери, имею право знать.
Нардо прокашлялся и уставился на потолок, как будто подыскивая там правильные слова или надеясь увидеть запасной выход.
Гурни добавил, смягчившись:
— Можете начать с имен.
Нардо кивнул, отодвинул стул, за которым стоял, и сел на него.
— Джимми и Фелисити Спинкс, — произнес он, как будто признаваясь в чем-то неприличном.
— По тому, как вы это произнесли, складывается впечатление, что вы их хорошо знали.
— Ну да. В общем… короче… — Где-то в доме снова зазвонил телефон. Нардо как будто этого не услышал. — Джимми любил выпить. И это мягко сказано. Как-то раз приперся домой пьяный, поругался с Фелисити. И порезал ее разбитой бутылкой, как я уже рассказывал. Она потеряла уйму крови. Сам я этого не видел, у меня был выходной, но ребята, которые дежурили, всю неделю потом только и говорили, сколько было кровищи. — Нардо снова уставился на стол.
— Она, как я понимаю, выжила?
— Что? А, да, она выжила, но едва-едва. И повредилась головой.
— Что с ней стало?
— Кажется, ее в какую-то дурку определили.
— А что сталось с мужем?
Нардо помолчал. Гурни не мог понять, в том ли дело, что Нардо не помнит, или в том, что не хочет об этом говорить.
— Заявил, что это была самооборона, — сказал он с заметной брезгливостью. — В итоге его уломали признать себя виновным, смягчили приговор… ну, он потерял работу, уехал из города. Социальная служба забрала их ребенка. Конец истории.
Внутренняя антенна Гурни, натасканная тысячей допросов, подсказывала, что и это еще не все. Он молчал, наблюдая за тем, как Нардо откровенно мается. Где-то вдалеке слышался голос — видимо, того, кто подошел к телефону, — но слов не было слышно.
— Вот чего я не понимаю, — сказал Гурни. — Что в этой истории такого, что вы не захотели мне ее рассказать сразу?
Нардо мрачно посмотрел на Гурни:
— Джимми Спинкс был копом.
Нервная дрожь, охватившая Гурни в тот момент, всколыхнула в нем дюжину вопросов, но он не успел их задать, потому что в дверях появилась женщина с квадратным лицом и короткой стрижкой. На ней были джинсы и рубашка поло. Под ее левой рукой была кобура с пистолетом системы «Глок».
— Сэр, сейчас поступил звонок, я думаю, вам это надо знать.
Нардо воспринял ее появление как спасение и повернулся к ней, чтобы слушать. Она неуверенно посмотрела на Гурни.
— Он свой, — неохотно сказал Нардо. — Говорите.
Она снова посмотрела на Гурни, ничуть не дружелюбнее, чем в первый раз, затем подошла к столу и положила на него маленький цифровой прибор для записи телефонных разговоров.
— Там все есть, сэр.
Он помолчал, прищурившись на устройство, затем нажал на кнопку. Началась запись. Качество было отменным.
Гурни понял, что первый голос принадлежал женщине, которая стояла перед ним.
— «Системы безопасности Джи-Ди». — Видимо, ей сказали подходить к телефону так, будто она просто работает в компании.
Второй голос был странным — и Гурни тоже его мгновенно вспомнил по звонку, который слушал по просьбе Марка Меллери. Казалось, что это было ужасно давно. Между тем звонком и этим случилось четыре смерти, и это нарушило его чувство времени. Марк в Пионе, Альберт Шмитт в Бронксе, Ричард Карч в Созертоне (Ричард Карч — почему это имя каждый раз вызывало какое-то сложное чувство, ощущение несостыковки?) и офицер Гэри Сассек в Вичерли.
Скачущий тон и акцент невозможно было ни с чем спутать.
— Если бы я мог слышать Бога, что бы Он мне сказал? — спросил голос с характерной угрожающей интонацией злодея из кино.
— Простите, что? — Голос женщины-полицейского звучал так же удивленно, как звучал бы голос любой настоящей девушки на телефоне.
Голос повторил, с растущим напором:
— Если бы я мог слышать Бога, что бы Он мне сказал?
— Извините, вы не могли бы повторить? Мне кажется, у нас проблемы со связью. Вы звоните с мобильного?
Она быстро прокомментировала Нардо:
— Я просто пыталась удержать его на линии, как вы сказали, чтобы звонок длился как можно дольше.
Нардо кивнул. Запись продолжилась.
— Если бы я мог слышать Бога, что бы Он мне сказал?
— Я вас не понимаю, сэр. Вы не могли бы пояснить, что вы имеете в виду?
Голос внезапно прогремел:
— Бог сказал бы мне убить их всех!
— Сэр? Я что-то теряюсь. Вы хотите, чтобы я записала это сообщение и кому-то его передала?
Раздался резкий смешок.
— Настал Судный день. Беги, Дермотт, спасайся, Гурни. Грядет всесожженье. Время пошло.
Глава 50Наведение справок
Нардо заговорил первым:
— Это весь звонок?
— Да, сэр.
Он откинулся на спинку стула и потер виски.
— От начальника полиции так ничего и не слышно?
— Мы оставили несколько сообщений в отеле и на его мобильном, но он не перезванивал.
— Номер звонившего, конечно, не определился?
— Нет, сэр.
— Убить их всех, значит.
— Да, сэр, так он сказал. Хотите прослушать запись еще раз?
Нардо покачал головой.
— О ком он, по-вашему, говорит?
— В каком смысле?
— «Убить их всех». Кого — всех?
Женщина, казалось, растерялась. Нардо посмотрел на Гурни.
— Я бы предположил, лейтенант, что речь либо об оставшихся именах в его списке — если там еще кто-то остался, — либо обо всех, кто сейчас находится в этом доме.
— А почему грядет всесожженье? Что такое всесожженье?
Гурни пожал плечами:
— Понятия не имею. Может быть, ему просто слово нравится — это вполне в духе того, как он себя ведет.
Нардо поморщился от отвращения, затем повернулся к женщине и впервые обратился к ней по имени:
— Пат, выйди и встань там с большим Томми. Встаньте по углам дома друг напротив друга, чтобы у вас под присмотром были все двери и окна. Еще сообщите всем, что они должны быть готовы прибыть к этому дому в течение одной минуты, если они услышат выстрел или еще хоть какой-нибудь шум. Есть вопросы?
— Мы ждем вооруженного нападения? — Казалось, она надеялась на положительный ответ.
— Не то чтобы ждем, но такое вполне возможно.
— Думаете, этот псих где-то здесь неподалеку? — В ее глазах заиграли искорки.
— Есть шанс. Расскажи большому Томми про звонок. И будьте начеку.
Она кивнула и ушла.
Нардо мрачно повернулся к Гурни:
— Что скажете? Вызвать подкрепление, сообщить полиции штата, что у нас сложная ситуация? Или этот звонок ничего не значит?
— Если посчитать убитых, я бы не стал предполагать, что он ничего не значит.
— Черт возьми, я ничего и не предполагаю, — огрызнулся Нардо, поджав губы.
Разговор не клеился.
Тишину нарушил хриплый голос, донесшийся сверху:
— Лейтенант Нардо? Гурни?
Нардо поморщился так, будто у него свело желудок.
— Может, Дермотт вспомнил что-нибудь еще ценное, — предположил он и поудобнее устроился в кресле.
— Я узнаю, — сказал Гурни.
Он вышел в холл. Дермотт стоял у двери в спальню и смотрел вниз. Вид у него был изможденный, раздраженный, нетерпеливый.
— Можно с вами поговорить? Пожалуйста! — Слово «пожалуйста» прозвучало как претензия.
Дермотт неуверенно держался на ногах, поэтому Гурни поднялся к нему. По дороге он подумал, что это не дом в полном смысле слова, это просто рабочее помещение с местом для сна. В районе, где он вырос, такое было сплошь и рядом — владельцы магазинов жили над своими заведениями, как, например, злобный продавец деликатесов, чья ненависть к людям, казалось, росла с каждым новым покупателем, или как тот похоронщик с толстой женой и четырьмя толстыми детьми, у которого были какие-то связи с бандитами. Его тошнило при одном воспоминании.
Он едва отделался от этого чувства у двери в спальню. Дермотт был чем-то озабочен. Он посмотрел на Гурни и окинул взглядом первый этаж:
— А лейтенант Нардо что, ушел?
— Нет, он внизу. Чем могу помочь?
— Я слышал, как машины уезжают, — сказал он обвиняющим тоном.
— Они будут неподалеку.
Дермотт недовольно кивнул. Его явно что-то тяготило, но он не спешил в этом признаться. Гурни решил использовать эту возможность, чтобы задать ему еще пару вопросов.
— Мистер Дермотт, а чем вы занимаетесь?
— Что-что? — переспросил он, одновременно раздраженно и непонимающе.
— В чем заключается ваша работа?
— Моя работа — безопасность. Кажется, мы об этом уже говорили.
— Мы говорили в общих чертах, — напомнил Гурни, улыбнувшись. — Может быть, вы теперь расскажете более детально?
Дермотт картинно вздохнул, давая понять, что считает этот разговор заведомой тратой времени.
— Слушайте, — сказал он. — Мне надо сесть. — Он вернулся к своему креслу и осторожно опустился в него. — Какие детали вас интересуют?