– Добрый день, моя дорогая, – сказала она. – Чем могу помочь?
– Я не знаю, – ответила Клэр. – Мне необходимо вдохновение. – Клэр посмотрела через прилавок на вязанье старухи.
– О, – сказала та, – не смотрите. У меня уже не те глаза, чтобы делать то, что я обычно делала. – Она покачала головой, держа в руках круглую спицу, с которой свисало что-то сливочного цвета.
– Вы вяжете бесшовный свитер?
– Вообще-то это плед на колени. Совершенно необходимо для жизни в Лондоне.
– Вы абсолютно правы, – согласилась Клэр, потрогав пряжу и посмотрев на образец, по которому женщина вязала. – Она такая мягкая. Похожа на шерсть ягненка.
Женщина улыбнулась Клэр.
– Мне всегда хотелось иметь кашемировое покрывало. И я решила, что сейчас самое время. В конце концов, мне уже семьдесят. Это будет красиво. Вы согласны?
– Великолепно, – одобрила Клэр. – Похоже, вы вязали «обратной петлей» по краю. Правильно?
– Это сплетенные петли, – ответила женщина. – Я использую их для прочности и для того, чтобы узор на изнанке был более определенным.
Клэр развернула изделие, чтобы лучше рассмотреть его. Самое красивое из всех, что ей приходилось видеть. Похоже, в каждом ряду было по четыреста петель.
– Я знаю, связано слишком плотно, – сказала женщина извиняющимся тоном. – И я использую символы. Это все возраст виноват, но вот тут я вышила «древо жизни». Будем надеяться, что я не умру прежде, чем закончу. Клэр улыбнулась:
– Прекрасно. – Если женщина занималась вязанием как любитель и это не было ее постоянной работой – что могло быть труднее, чем это одеяло? – Думаю, я просто осмотрюсь. Я еще не выбрала цвета и не знаю, какая пряжа мне нужна.
– Хлопок – внизу, на полу в четырех корзинах, ягнячья шерсть – в четырех корзинах наверху, обычная шерсть – у двери, а шерсть для детей – напротив.
– Спасибо, – сказала Клэр.
Она вернула женщине ее вязанье и стала рассматривать разноцветную пряжу. Белый, желтый, сливочный, льняной, коричневый цвет, черный, оранжевый, розовый. Пожалуй, здесь не найти вдохновения. Она подошла ближе к корзинам у двери и потрогала пряжу. Слишком грубая и отвратительного зеленого цвета. Что из нее можно связать? Клэр наклонилась, чтобы потрогать нитки в корзинах на полу. Цвет был лучше, но это всего лишь однослойный хлопок – подойдет только на салфетки. Она заметила, что по краям корзин и кое-где на пряже была пыль. Стоит ли удивляться, если хозяйка такая старая. Клэр посмотрела на нее и на мгновение заметила необычайное сходство со своей бабушкой – оно было настолько сильным, что Клэр чуть не выронила моток пряжи, который держала в руках.
Старуха повернула голову, и сходство исчезло.
– Боюсь, у меня совсем небогатый выбор, – сказала она. – Я сократила запасы. Молодежь, кажется, теперь совсем не интересуется вязанием. Я, главным образом, вяжу на заказ. – Она вздохнула, как будто сожалела об этом.
– О, не волнуйтесь, – успокоила ее Клэр. – Я что-нибудь найду. – Она вдруг подумала, что это прозвучало грубо. – В детской шерсти есть прекрасный материал.
– Ну что, как я могу помочь вам? Я полагаю, вам не пригодится плед на колени. Возможно, хотите бикини?
Клэр улыбнулась.
– Они не такие теплые, – сказала она.
– Точно. Бикини вы явно не жалуете.
Так или иначе, все, что говорила женщина, звучало позитивно.
– Думаю, попробую связать перчатки, – размышляла Клэр. На это понадобится больше времени, чем пряжи, а перчатки ей необходимы. От лондонской сырости ее спасал плащ, а руки часто мерзли.
– Своему сыну я вязала рукавицы, мне не нравилось вязать перчатки – пять пальцев в ряд. Просто наказание. – Женщина пожала плечами.
– Ничего страшного, – ответила Клэр. Она осмотрелась, чтобы найти что-нибудь для этой работы. Старуха следила за ее взглядом.
– Вы знаете, – начала она, – у меня есть кое-что для вас. Я отложила несколько мотков немецкой шерсти. Она удивительная. И разная. – Хозяйка начала рыться в ящике. – Вот она, здесь, – провозгласила женщина, вынимая серый, коричневый и пестрый мотки. Она вручила их Клэр. – Может, с виду так себе, но вместе – дивный узор, получаются изумительные вещи. Сейчас покажу носок, который я связала для показа.
Клэр держала клубок шерсти, в то время как женщина рылась в ящиках за прилавком.
– Ах, вот он. – И она вручила Клэр красивейший носок, со сложным узором, который чередовался с рядом похожих на твид точек. – Видите, все – из шерсти. Как у этих немцев так получается? Я вот шестьдесят лет вяжу и не сказала бы, что получается идеально.
Клэр внимательно разглядывала шерсть. Потрясающе. Даже не надо было добавлять другие цвета. Клэр кивнула женщине.
– Вы знаете, моя милая, это последние мотки, которые у меня есть. Обязательно надо купить, я могу сделать скидку, поскольку они лежали здесь очень долго.
– Что вы! Не надо, – сказала Клэр. Она подумала, не выглядела ли она нищей, но ее одежда была чистой и выглаженной. Сейчас она была лучше одета, чем в Нью-Йорке.
– Ох, избавьте от них мои руки. Я настаиваю, – сказала хозяйка. – Закончите вязать – носите на здоровье.
– Я вернусь и покажу их вам, – пообещала Клэр.
– Прекрасно. С нетерпением жду этого. Клэр ушла, ее покупка благополучно лежала в сумке, и она с нетерпением ждала, когда начнет вязать.
Глава 32
Клэр очень уставала от дневной и вечерней работы в магазине. Она проводила там время, обслуживая покупателей и присматривая за детьми. Она хорошо справлялась на всех фронтах, хотя миссис Патель неохотно признавала это.
Но, конечно, она может в любое время сказать Клэр, что приходить больше не надо. И, честно говоря, Клэр сомневалась, что кто-нибудь еще наймет ее на работу. От этой мысли она похолодела. Миссис Уотсон была очень бережливая, и после десяти часов отопление выключалось, так что имелось только одно теплое место – под одеялами в собственной постели.
Но она решила, что сначала примет ванну. Обычно этого было достаточно, чтобы согреться, вернуться в комнату и спокойно спать до следующего утра.
Надев халат и источая аромат сирени, Клэр шла по коридору. Вдруг кто-то сзади тронул ее за плечо. Она вздрогнула и обернулась.
Это была миссис Уотсон. На голове у нее был не слишком чистый платок, а под трикотажной рубашкой – нейлоновая ночная.
– Хорошо помылись? – спросила миссис Уотсон.
– Да, спасибо.
– И утром?
Клэр опустила голову, чувствуя, как тепло выходит из нее.
– Да, – сказала она. – А что? Кто-то жаловался? Я не думала, что заставила кого-то ждать.
– Я жалуюсь, – резко сказала миссис Уотсон. – В восемнадцать фунтов не входят две горячие ванны в день. Я не могу терять деньги на каждом госте. И если вам это не нравится, – добавила она, и лицо ее стало бледно-зеленым под слоем крема, – можете жить в другом месте. Вот так.
Несмотря на шок, Клэр рассердилась. Почему каждый раз, когда все начинало налаживаться, что-то обязательно должно было случиться? Если бы она была смелее, то сказала бы миссис Уотсон, что утром уедет, но вместо этого просто безмолвно стояла. Холод от пола подступил к ее ногам. По рукам побежали мурашки.
– Извините, – сказала она хозяйке. – Я не подумала.
– Это точно, я повышаю квартплату. Двадцать фунтов за ночь. И, пожалуйста, предоплату.
Клэр удивило, что ванна горячей воды стоит два фунта. Но она просто кивнула, пошла в комнату, открыла кошелек и вручила миссис Уотсон шесть двадцатифунтовых купюр.
– Вот, пожалуйста, – сказала она так спокойно, как только могла. – И я съезжаю. – Клэр не собиралась этого делать, но ее гордость не позволила даже подумать о том, чтобы иметь дело с этой женщиной. Почему она должна это терпеть?
Она закрыла дверь перед замолчавшей миссис Уотсон и легла в постель. Но миссис Уотсон молчала недолго. Она начала вопить на детей Моди. Они действительно шумели, но неужели так сильно раздражали хозяйку? Под одеялами Клэр начала дрожать. Смешно. Если она приняла ванну на ночь, подразумевается ли, что утром она не будет этого делать? Если бы она мылась просто стоя в ванне, ей тоже пришлось бы платить за это два фунта?
Она потерла одну ногу о другую, пытаясь согреться. Дрожа от холода и страха, Клэр замоталась в одеяло и стала прикидывать возможные варианты. Она, вероятно, была слишком импульсивна; где она найдет приличное место и такое же дешевое, как это? Она даже не знала, где искать.
Клэр представила себе, что ее новое жилье будет более симпатичным, с более благоприятными условиями. Если она нашла это жилье – найдет и другое. По логике, это не единственные недорогие меблированные комнаты в Лондоне. Она пробовала успокоиться. Все будет хорошо.
Скоро Клэр поняла, что слишком распаниковалась и уснуть не может, к тому же вязать было нечего – к новому она приступит завтра. Между тем она вспомнила про книгу Тоби и вылезла из-под одеяла, чтобы взять ее.
То, что это был не роман – ее любимая литература, – уже разочаровало ее. Но если она прочитает эту книгу, у нее появится тема для беседы с Тоби. Она вернулась снова к эссе, которое увидела, сидя в парке, – «Престарелый мужчина». Клэр начала читать. Эссе, похоже, было автобиографическим – о тридцати четырех годах работы в бухгалтерской конторе (почти современной). Клэр вздохнула. Эссе читалось так же, как рассказ Диккенса, хоть и хуже по стилю. Она не могла поверить, что Тоби (или кто-нибудь другой) заставил ее читать об офисных страданиях давным-давно усопшего автора. Но язык Лэма ее захватил, а его идеи так увлекли, что она погрузилась в чтение.
Бедный Чарльз начал работать в четырнадцать лет и трудился по десять часов в день, но в воскресенье его фактически приковывали к столу подводить итоги. Он ненавидел свое рабство. Описание его тяжелого положения было душераздирающим, но вдруг, неожиданно, он не только освободился, но и получил деньги, достаточные для того, чтобы уехать и никогда не работать больше. Его удача была удивительна. Он заболел, а его вызвали в офис. Как похоже на необходимость разговора с мистером Крэйденом. Герой полагал, что его уволят, но вместо этого его спросили, сколько он проработал на них. Он ответил, что тридцать четыре года. Старший партнер заявил, что они решили отправить его на пенсию. (Вот что значило название!) Ему положили пенсию в четыреста фунтов в год.