Еще я подумала, что это, видимо, потому, что тринадцать – несчастливое число. Петя рассказывал, что в некоторых американских аэропортах в самолетах нет кресел с цифрой «13». Так что мои несчастья в этом учебном году, скорее всего, только начинаются.
По глупости этот самый пенал превзошел только подарок Карла. Он подарил мне поилку для кролика и большую картонку, где были приклеены и подписаны образцы следов и помета разных птиц. Картонку я даже брать в руки отказалась, а на мой вопрос, зачем мне поилка, Карл радостно пояснил, что, если она мне не нужна, я могу прикрепить ее к домику кролика Семена. Или он даже может сделать это сам, чтобы меня не утруждать. Хитрый жук! Увидев, что я расстроилась, Карл пояснил мне, что родители дали ему денег, чтобы он сделал мне подарок на день рождения, но кролику была очень нужна новая поилка, потому что старая сломалась, и он потратил эти деньги на эту самую поилку. Что он просто не мог поступить иначе, потому что кролики не умеют пить из мисок, только из поилок-сосочек, и ни кролик, ни Карл не виноваты, что старая совсем уже пришла в негодность. Я даже не стала на него сердиться. Я решила, что пора мне уже встать на путь полного и безоглядного смирения и всетерпимости и упорно идти к переезду в Англию подальше от поилок и образцов птичьего помета.
Алеша подарил мне заколки для волос, которые, судя по всему, выбирал вместе с мамой, или вообще мама за него выбрала.
Остается ждать только, что от гостей будет хоть какой-то приличный улов подарков. И еще мама обещала мне, что у меня на день рождения будет целая миска «Эм-энд-эмс». Мне давно хотелось, чтобы было как на крутой вечеринке в рекламе, – там в стеклянную миску прямо несколько пачек «Эм-энд-эмс» высыпано, все смеются и берут прямо оттуда горстями.
Зюзин явился сам, с коробкой конфет, которая, судя по ее виду, несколько лет лежала то ли у него дома, то ли в магазине на складе. А потом на ней кто-то долго сидел. Потом Зюзин, видимо, ее распрямил и принес. А вот моя Саша позвонила и попросила, чтобы я ее встретила.
Дело в том, что она жутко стесняется Алеши. Я и забыла об этой ее глупости. Моя Саша в него влюблена и хочет с ним встречаться, чтобы он был ее парнем и мы все вместе гуляли и веселились, как взрослые. Как Петя со своей Зоей. Это в ее голове очень четко вырисовывается. Но она совершенно не видит реальности – Алеша, как и все в нашей семье, с большим приветом. Он не то что мою Сашу или каких-то других девчонок, он вообще ничего не замечает, кроме своих бесконечных тренировок. У Алеши в жизни одна задача – стать пограничником. Эта идея преследует его так давно, что уже никто и не помнит, откуда она взялась и с чего все началось. Родителям его мечта нравится. Петя у нас повар, Алеша – будущий пограничник, Карл – гражданин мира. Одна я не знаю, чем в жизни заниматься буду. Маленький тоже не знает, ну так ему еще только полтора года.
Но мою Сашу Алешины заскоки только восхищают. Она говорит, что он как из другой эпохи – как рыцарь, – и еще много всего такого себе придумывает. Так что пришлось мне идти ее встречать к ее дому через улицу, чтобы ей было не так страшно идти к нам. Пока оденешься, пока разденешься, куча времени проходит, уже приходится шапку надевать, но чего не сделаешь ради своего лучшего друга на всем белом свете.
Зюзин в это время ходил по комнате и все время спрашивал: «Это у вас что?», «А это что?» и «А для чего вот это?» – чем ужасно меня бесил. Он вел себя так, как будто и вправду не знает, для чего нужна, например, копилка или вешалка. Но Карл сказал, что это он так пытается завести светскую беседу. Я оставила Карла отвечать на все эти тупые зюзинские вопросы, раз уж он его пригласил, и пошла за Сашей.
Саша моя очень неплохо подготовилась. Она изучила все темы, которые интересны Алеше, и выдавала их в строгом порядке, не перепрыгивая с одной на другую. Совершенно серьезно. Она, например, специально прочитала в Интернете, как менялась военная форма в России, и теперь как бы между делом упомянула об этом при Алеше. Видимо, так она планировала завоевать его расположение и сердце. Она даже надушилась каким-то сладким запахом и намазала губы блестючим блеском. И даже сменную обувь взяла с собой, туфельки, чтобы подходили к колготкам больше, чем тапки. «Лучше бы мне тоже блеск такой подарили вместо пенала и картонки с птичьим пометом», – горько подумала я, но вспомнила, что с сегодняшнего дня выбираю путь страдания и смирения. И сразу стала смирной и страдающей. Ничего, пусть Саша любезничает с Алешей, пусть Зюзин играет с Карлом – я уже стара для их детских игр. Зюзин любит собирать всякую технику, причем детали он периодически находит чуть ли не на помойке. Зато может починить что угодно, разобрав, собрав и усовершенствовав. Сейчас они с Карлом разбирали нашу большую старую соковыжималку, которая уже сто лет как не работала, чтобы потом собрать и починить.
Потом пришел Петя со своей Зоей. Зоя появилась на пороге, спросила: «Можно к вам» – и тут же, не дожидаясь ответа, вошла. Я не стала вставать с кровати, где смиренно и терпеливо сидела и грустила. Она подсела ко мне и стала мешать мне грустить.
– У меня для тебя есть подарок, – сказала она.
Веки у нее опять были перламутровые, и казалось, что они светятся. Думала, что меня можно купить каким-то там подарком, ха! Я сделала вид, что не слышу ее.
– Мне жаль, что ты не можешь жить с нами, но мы вполне можем дружить и ходить друг к другу в гости, – как бы извиняясь за мою неудачную попытку переселения, добавила Зоя.
Я не реагировала. Тогда она добавила, что, конечно, может, мама и не разрешит дарить мне такой взрослый подарок… Я прислушалась.
– Ну, раз тебе неинтересно, то я его, пожалуй что и уберу, – вздохнула Зоя.
Нарочно, чтобы я ее остановила. Пришлось выпасть из своей капсулы грусти и смирения.
Зоя подарила мне целый набор косметики! Там был и блеск для губ, как у Саши, и даже не один, и лак для ногтей с блесточками! И маленькая круглая расчесочка, которая раскладывалась, и у нее вместо ручки было зеркальце! И косметичка, чтобы всю эту красоту в ней хранить! И не какое-то там детское фуфло типа «маленькой принцессы».
– «Л'Ореаль, ведь вы этого достойны», – прошептала я слоган, который много раз видела в рекламе.
– Ну что, может, накрасим тебе ногти? – спросила Зоя.
– А этих теней, перламутровых, у тебя, случайно, с собой нет? – как можно более равнодушно спросила я.
В общем, мы отлично проводили время, накрасили ногти и мне, и Зое, и моей Саше, которая наконец-то оторвалась от обсуждения с Алешей всех тем, которые каким-либо образом связаны со службой в армии, и веселились вовсю. Зоя рассказывала, каково оно – учиться в университете, и это заинтересовало всех, и Зюзина, и Алешу (ну а что касается Карла, так ему интересны вообще все темы на свете). Но тут позвонили в дверь, и ко мне на день рождения пришла Аллочка в сопровождении своей мамы. Аллочкина мама отправилась на кухню к взрослым, а нас должны были позвать пить чай с «Эм-энд-эмс» и тортом со свечками. Аллочка тут же сказала, что у нас в комнате воняет из-за Зюзина. Карл стал ее убеждать, что воняет не Зюзин, а кролик и еж. Алеше надоело, и он, к большому неудовольствию моей Саши, пошел на кухню к взрослым.
– Хороша подруга, – сказала я, – пришла на день рождения и только и делаешь, что за Алешкой бегаешь и вьешься вокруг него.
Саша испуганно замахала на меня руками – боялась, что Аллочка услышит.
А вот когда мы все наконец пошли к столу, случилась неприятность, и кончился мой день рождения весьма скверно. Валентина Сергеевна, после того как она закончила перечислять все достижения сначала Аллочки, а потом и Аллочкиного папы, сказала, что не так давно она ходила в гости к маме Иры Петровой. Мы с моей Сашей похолодели. А Валентина Сергеевна продолжила как ни в чем не бывало, что мама Иры передает нашей маме привет. И что она была очень удивлена, что мне всего тринадцать лет, а родители уже заставляют меня работать. И что она, Валентина Сергеевна, тоже очень удивлена, что у нас дома так плохо все с деньгами.
Я попыталась сменить тему. Но ничего не вышло.
– Как работать? – удивилась мама.
– Ну, Сонечка же помогает папе в больнице. Убирает там, – лучезарно улыбаясь, продолжила Валентина Сергеевна и прибавила, обращаясь к Пете: – Петечка, я думала, ты помогаешь папе с мамой, у тебя же хорошая зарплата. Ресторанный бизнес сейчас ведь развивается…
– Так, – сказала мама.
И это «так» прозвучало ну просто ужасно. После этого самого «так» я поняла, что день рождения, можно сказать, уже окончен и дальше начнутся сплошные неприятности. Но мама не стала устраивать скандал при всех. Она вежливо сказала Валентине Сергеевне, что Ирина мама, наверное, что-то не так поняла и что, наверное, я так неудачно пошутила. Что, конечно, нехорошо устраивать взрослым такие шутки, но с кем не бывает. Папа говорит, что мама не любит «выносить сор из избы» и это правильно. Но все равно, когда мы вернулись в комнату, веселиться у меня не было никакой охоты. И моя Саша только добавляла масла в огонь, то и дело спрашивая меня на ухо: «Что теперь будет?» На всякий случай она довольно быстро засобиралась домой: страх перед скандалом по поводу того несчастного прогула и вранья Ириной маме пересилил любовь к моему брату Алеше.
А мама просто ужасно рассердилась. Когда пришел с работы папа, а из гостей остались только Петя с Зоей, она устроила разбирательство прямо при всех. И папе, естественно, все рассказала.
– Отвечай, что ты наговорила Марии Семеновне, только говори правду! – сердилась мама.
Так что мне пришлось все рассказать. Про то, как мы ездили на школьную ярмарку и встретили Ирину маму в метро. И про то, как я якобы работаю санитаркой. Мама ужасно ругалась на меня, просто ужасно: она никогда бы не подумала, что ее дети будут так бессовестно врать, причем врать такие глупости о нашей семье. Я этим своим враньем опозорила перед людьми сразу всех – и папу, и ее, и Петю, и вообще всю нашу семью.