Бросив стакан в урну, я встречаю ее взгляд.
Капустина смотрит на меня пытливо, замерев в полоборота.
Придумывать причину моего присутствия ни к чему. Она знает, почему я здесь. Не может не знать. Я смотрю на нее исподлобья, в этот раз не собираясь строить из себя клоуна.
Отвернувшись, она секунду смотрит на дверь, прежде чем вставить ключ в замок.
— Мы закрыты, — говорит тихо. — Если у тебя закончилась та пачка…
— Она в целости и сохранности.
О том, что она кирпичом оттягивает мой карман, решаю не сообщать.
Подойдя, я забираю у Тани маленький замок от рольставни. Она позволяет себе помочь. Сделав шаг в сторону, прижимает к груди сумку и наблюдает за тем, как пару минут я вожусь со ставней. Присев на корточки, вешаю на нее замок. Когда выпрямляюсь, Капустина поднимает вслед за мной взгляд, говоря:
— Здесь парковка запрещена.
Подув на руки, бросаю взгляд на свою машину, которую и на этот раз оставил прямо под знаком.
— Тогда поехали, — заглядываю ей в глаза.
— Куда?
— Подвезу тебя до дома…
О том, что мое предложение всего лишь предлог, мы тоже знаем оба.
Ветер кружит вокруг нас снежинки, пока Таня кусает губу, решаясь. На хлопок фейерверка где-то поблизости мы оба не реагируем. Я вдыхаю смешанный с морозом легкий аромат духов, и жду ответа практически перестав дышать. Разумеется, положительного ответа, в противном случае, кажется, сдохну.
Отведя глаза, Таня произносит:
— Не получится.
Наблюдая за ее лицом, также тихо интересуюсь:
— У тебя уже есть планы на вечер?
Несмотря на то, что всем своим поведением я полностью игнорирую существование её придурошного парня, он все же существует, и на секунду меня охватывает бешеный дискомфорт, которому, уверен, знаю название. Это ревность, и с ней мы встречаемся впервые. Впервые я горю, твою мать, вот так, на пятнадцатиградусном морозе.
Посмотрев на меня, Таня говорит:
— Нет.…
— Нет?
Помучив меня ещё немного, она все же кивает мне за плечо и сообщает:
— Я живу вон в том доме. До него идти ровно пять минут.
Обернувшись, я вижу макушку возвышающейся над старым городом многоэтажки. До нее и правда рукой подать, и я быстро решаю эту проблему.
— Тогда я тебя провожу, — говорю, возвращая взгляд к Капустиной.
Секунду она топчется на месте, после чего, проходит вперед.
Я позволяю ей отойти на два шага и трогаюсь следом. Как раз вовремя, ведь ступив на тротуар, ее нога скользит по наледи. Я успеваю подхватить ее локоть до того, как своей шикарной задницей Капустина поцелует землю.
— Чёрт… — хватается она за мои плечи.
Я выставляю для нее локоть, и Таня, поблагодарив, оборачивает вокруг моего бицепса руку.
Мы медленно двигаемся по расчищенному тратуару вдоль витрин, украшенных гирляндами и новогодней мишурой, из киоска напротив играет новогодняя музыка.
Тяжесть от захвата женской ладони на моей руке ощущается, как кайф. Темп нашей прогулке задаю я, и я выбираю нейтральную скорость, не собираясь никуда спешить. Не помню, когда нахождение в какой-то точке времени и пространства было для меня настолько желанным.
Семеня рядом, Таня молчит.
— Неплохой район… — замечаю я.
— Я снимаю здесь всего пару месяцев.
— Нравится?
— У меня был не очень большой выбор. Ты же сам видел, с парковками здесь беда. Пришлось искать квартиру в шаговой доступности от аптеки, чтобы не возиться с машиной…
— Логично, — отзываюсь я.
Мы проходим через арку и оказываемся перед воротами во двор многоэтажки.
Несмотря на то, что мне удалось превратить пять минут пути в семь или восемь, они все равно пролетели слишком быстро.
Таня роется в сумке, ища ключи.
Я наблюдаю за ней, словно приобрел сверхспособности - считывая каждую эмоцию и каждый нервный жест. И я не двигаюсь с места, сверля ее этим взглядом. В конечном итоге она прекращает свои поиски и вскидывает ко мне лицо.
Я не собираюсь ее отпускать.
Подхватываю своими руками ее ладони. Они холодные, как и мои. Я подношу их к лицу и дую, согревая и не переставая смотреть Тане в глаза.
— Капустин… — сдавленно выдыхает она, когда очерчиваю большим пальцем ее скулу, скользнув ладонью по линии подбородка к губам.
— М-м-м? — обвожу их контур.
— Твоей девушке это не понравится.
— Мы расстались.
— Давно?
— Девять часов назад.
Она смотрит на меня, приоткрыв рот. Хлопает глазами за запотевшими стеклами очков.
— Ты серьезно?! Девять часов назад?! Ты просто невозможный человек, Капустин!
— Невозможный?
— Да! Самый невозможный из всех невозможных!
На ее лице возмущение, кажется, даже щеки горят.
Мое терпение дает окончательную трещину.
Подавшись вперед, я обнимаю ладонями её лицо.
— Данила... — выдавливает она, схватившись за мои запястья. — Стой...
Нахер.
Опустив лицо, закрываю ей рот поцелуем.
Глава 19
В моей крови разгорается ядерный пожар, когда, вздрогнув, Капустина теряет равновесие, будто у нее подогнулись колени.
Это ничем не напоминает наш первый раз. Определенно, твою мать, ничем!
Я стискиваю рукой девичью талию, прижимая Таню к себе.
С тихим стоном она размыкает тёплые мягкие губы, это приканчивает мое джентльменство, которое в последние дни и так дышало на ладан.
Напористо толкаюсь языком внутрь горячего гладкого рта, даже несмотря на то, что существует угроза остаться без языка. Пусть я получу по роже. Похер, даже если наступит конец света. Этот момент стоит того.
Под моими веками расцветают разноцветные круги. Я в гребаном восторге от того, какая Капустина на вкус.
Из меня выбивает последние тормоза, когда Танины руки несмело обнимают меня за шею, тянут голову вниз. Ближе…
Между нашими губами протискиваются снежинки, и я углубляю поцелуй, подаваясь вперед. Ближе, как она и хотела. Очередной тихий стон растекается болезненным током по телу и лупит в пах.
Кажется, мы оба не дышим, зависнув на секунду в этом тесном контакте.
Его нарушает Таня.
Оторвавшись от моих губ, она дышит тяжело и рвано. Ее глаза широко распахнуты, и во взгляде с поволокой слишком много оттенков и вопросов, а у меня ни единого, зато есть цель - не дать ей думать и задавать вопросы.
Лучше всего сейчас нам обоим помолчать.
Я использую опаздывающее сознание Тани и снова нападаю на её рот. В этот раз наш поцелуй короткий. Я разрываю его и с напором требую, выставив перед носом Тани раскрытую ладонь:
— Ключи.
Сглотнув, она смотрит на меня всё так же без четкого фокуса.
Потеря преимущества сейчас может быть фатальна, поэтому я целую её снова.
Втягиваю её губы, посасываю язык…
Её руки срывают шапку у меня с головы и зарываются в волосы. Я тянусь вслед за Таней, сильнее стискивая талию, когда она прогибается в спине.
— Таня, ключи, — снова требую, на этот раз жестче.
— С-с-сейчас…
Ее ладонь ныряет в карман, шарит в нем пару секунд, после чего Таня извлекает оттуда связку ключей, на которую смотрит пьяно.
В отличие от неё я, хоть и с трудом, но все же контролирую наши действия, поэтому беру весь процесс на себя. Забираю у Капустиной ключи и, утопив ее ладонь в своей, торопливо веду нас к подъезду.
— Какой этаж? — спрашиваю, прикладывая ключ домофона к магниту.
— Первый…
Мы преодолеваем лестницу за считанные секунды. На площадке квартир - как в общаге.
— Туда… — кивает Таня на дверь в конце коридора.
Её быстрые шаги - музыка для моих ушей, пока тащу Капустину за собой.
Вожусь с замком. Таня терпеливо наблюдает и, когда я бросаю на нее взгляд, вижу, что туман из ее глаза ушел. Она кусает припухшие губы, определенно что-то взвешивая в своей голове.
Толкнув рукой дверь, я подхватываю Капустину за локоть и затаскиваю в квартиру.
— Подожди… — выдыхает она, прислонившись спиной к стене.
Долгий “вжик” заполняет тишину и темноту, когда я тяну вниз замок на своей куртке. Таня ударяет по выключателю, над нами зажигается старая люстра.
Большими глазами Капустина наблюдает, как снимаю с себя куртку.
— Капустин… — произносит с дрожью в голосе. — Это не… Я…
Второй раз за этот вечер я затыкаю ей рот своим.
Мои руки расстегивают пуговицы ее пальто, пока язык чёртит дорожку от бьющегося на шее пульса к ее основанию, где оставляю маленький укус.
Таня хватается за мои плечи, чтобы не упасть.
Как только её пальто оказывается на полу, я приседаю и быстро стаскиваю с нее ботинки, после чего подхватываю на руки.
Мне нужна уверенная горизонтальная поверхность, я нахожу ее шестым чувством. Хотя в квартире Капустиной и заблудится сложно - здесь всего одна комната, наше сорванное, сбившееся в единое целое дыхание грохочет в этой комнате.
— Капустин… — надсадно шепчет Таня.
— Сейчас… потерпи… — бормочу в ответ на ее невнятные попытки сопротивляться.
Стоя на коленях между ее ног, подтягиваю за бедра к краю дивана.
Пах встречается с развилкой женских ног, и из моих глаз сыпятся искры.
Я стаскиваю с Тани свитер. Свой тоже стаскиваю. В полутьме шуршит одежда. В моих трусах рассыпаются звезды. На Капустиной джинсы. Быстро разобравшись с пуговицей, я расстегиваю ширинку и тяну их по её бедрам вместе с маленькими хлопковыми трусиками.
Балом правят мои инстинкты, острые ощущения и упрямое желание прикончить любое сопротивление.
Через секунду Таня остается в одном лифчике, распластанная передо мной.
Распуская ремень на собственных джинсах, я с голодом смотрю на очертания молочно-белого тела, на развилку бёдер, между которых стою.
Меня слегка ведёт.
Втрамбовывая себя в это тело, я не чувствую ни хрена, только горячие тиски, обнимающие мой член.
Под моими пальцами шелковистая кожа женских бёдер, которые тяну на себя.
Бесцеремонно толкаюсь в обволакивающую глубину и получаю в ответ сладкий стон удовольствия вперемешку со звуками своего имени.