В этот момент я оказываюсь в контрольной точке. Именно отсюда я стартую в состояние, где за себя нихрена не отвечаю.
Глава 26
В окне кассы Капустина красивая.
Её волосы в идеальном беспорядке. Распущенные. Очки подчеркивают хрупкость чёрт лица. Губы алые, глаза малость расширяются, когда я возникаю перед ней, слегка потеснив плечом мужика.
— Ты, блин… аккуратнее… — басит он с возмущением.
— Очередь? — бросаю, обернувшись к нему.
— А чё, не видно? — сдергивает мужик капюшон.
На башке у него короткий ёжик волос. Рожа недовольная, прямо как у меня. Навскидку мы примерно одного возраста - это всё, что я могу зафиксировать. Какую-то информацию сверху мои мозги усваивать отказываются, слишком много в них красного. Красного тумана, твою мать!
— Где? На тебе не написано, — отзываюсь лающе.
— Данила… — слышу тонкий голос в окошке кассы.
Игнорирую.
— Ну, так теперь знаешь, — мужик сует руки в карманы куртки. — За мной будешь, — кивает себе за плечо.
— Тём… — слышится суетливый голос Капустиной. — Пропусти его…
Тём, значит…
— А чё, у него горит, что ли? — проходится по мне оценивающим взглядом.
— А ты чё, пожарный? — бросаю я.
— МЧСник, — усмехается он.
— Ну так иди, делом займись. Кота с дерева сними. А не ебалом торгуй, — советую я.
— Капустин! — выкрикивает Таня.
У говнюка брови ползут на лоб. Через секунду возвращаются на место и рожа становится злой.
— Чё? — гаркает он. — Это кто такой?! Родственник?
— Тём, не тупи! — рычит Капустина.
— Постоянный клиент, — обрубаю я их контакт. — А ты кто такой?
— Я у тебя спросил, кто ты такой?! — заводится. — Что это за долбоёб?! — требует он у Тани.
— Тём, иди, пожалуйста, — умоляюще просит она его. — Я сама разберусь!
— Да, Тём, — киваю я. — Иди, пожалуйста.
— Ты ща со мной пойдешь, гений херов. Выйдем? — придурок делает ко мне шаг.
— Артём!
— Давай, — развожу я руки. — Я всегда за конструктив.
— Я тоже, — кивает он. — Считать до трех умеешь?
— А чё? Тебя научить?
— Блядь… — психованно смеется он. — Ну, пиздец…
— Идешь?
— После вас!
Капустина возникает между нами, и я без понятия, откуда она взялась. Бросается к мужику. Ладонями упирается в его грудь…
— Артём! — лепит ему в панике. — Пожалуйста! Иди домой…
— Нихрена подобного! — возмущается он.
— Я его провожу, — иронично предлагаю Капустиной. — Давай. Чё ждешь?! — раззадориваю мужика.
Он бесится. Ноздри раздуваются. Кулаки сжаты.
Отчаянный, блядь!
Я впитываю его злость, как гребаная губка.
Ладони Капустиной по-прежнему у него на груди. Это задевает. Пиздец, как меня задевает. И хоть зол я именно на нее, на девушку, по которой успел за эти дни изголодаться, втоптать в рожу кулак планирую именно ему. Этому МЧСнику.
Мужик пытается её отодвинуть. В глазах Тани испуг, когда от него отскакивает. И, наконец-то, центром ее вселенной становлюсь я. На этот раз её ладони упираются в мою грудь.
— Данила…
Я пытаюсь убрать её с дороги. Выходит грубовато. Стискиваю тонкие плечи, глядя в пылающие злостью глаза мужика.
Таня вскрикивает, прежде чем схватить меня за полы куртки. Цепляется намертво и тянет.
Её взгляд тоже пылает, когда опускаю на неё глаза. На щеках красные пятна. Я не желаю ни одной секунды жизни потратить на её знакомого. И я горю желанием продолжить наш разговор!
Таня всхлипывает, прежде чем её руки оказываются на моей шее. Через секунду она ладонями обнимает моё лицо, после чего целует.
Несмотря на то, что эта акция несанкционирована, я поддерживаю её на автопилоте - приоткрываю губы и язык Капустиной скользит по ним, заставляя всё напряжение трансформироваться в острое желание трахаться.
Я просовываю ладонь под волнистые волосы и, слегка надавив на затылок, притягиваю Капустину ближе.
Горячее только ад. Судя по всему, она того же мнения! Ее встряхивает, когда вдавливаю её тело в своё, а потом Таня стонет мне в губы:
— М-м-м…
Язык Капустиной сплетается с моим, между нашими губами ни миллиметра.
— Цирк, блядь, с конями! — слышу лай мужика где-то на периферии.
Звенит колокольчик. Хлопает дверь.
Таня прижимается своим лбом к моему. Мы дышим сбито посреди аптеки, в которой остались одни. Я сжимаю упругую ягодицу через халат. Капустина дрожит и рвано выдавливает рядом с ухом:
— Познакомься! Это был мой брат….
Глава 27
31 декабря
Прежде чем войти в кухню, пониже спускаю резинку пижамных штанов, открывая панорамный вид на косые мышцы своего живота.
Вот так рисоваться - отличный способ ненадолго отключить Капустиной мозги, и я пользуюсь этим без какой-либо совести, потому что окончательно перестал строить из себя хорошего мальчика.
В последние сутки рядом с Капустиной я могу изображать только себя самого, и она это уже поняла.
Таня кружит над кофемашиной в ожидании, когда та нальет ей кофе. Чашка наполняется через секунду. Схватив её, делает жадный глоток и оборачивается, когда я вхожу на кухню.
Я хлопаю ящиком, ища кружку и для себя тоже.
— Можешь допить мой…. — говорит она суетливо. — Я все равно не успеваю. Мне уже надо идти…
Таня демонстративно смотрит на часы. Поправляет свитер. Оттягивает его вниз, прикрывая виднеющийся между ним и краем джинсов пупок. Как раз то место, на которое я демонстративно смотрю, любуясь, твою мать.
Мои спина и плечи в красных царапинах. Кроме штанов и узоров, оставленных ее ногтями, на мне ничего нет, Капустина же успела полностью одеться и застегнуться на все пуговицы, и это вызывает внутри бурлящий протест.
С ней мне хочется продвигаться вперед семимильными шагами, возможно, перепрыгивать через несколько этапов отношений сразу, но она тормозит меня на каждом шагу, выставляя преграды. Она осталась на ночь, но не собирается оставаться на завтрак, хотя я прекрасно вижу, как она борется сама с собой.
— Я буду готов через пять минут, — говорю ей.
— Я могу и сама…
— Я не сомневаюсь, что ты все можешь сама, — обрываю. — Но я бы хотел побыть мужчиной, и за тобой поухаживать.
— Я видела, как по-мужски ты умеешь себя вести, — слышу в ответ.
Слегка закипаю.
— Какие-то претензии? Я думал, любая женщина мечтает, чтобы за нее дрались.
— Может, в каменном веке?
— По-моему, ты была в восторге, — констатирую я. — Или нет?
То, что происходило в моей койке этой ночью иначе, как каменным веком, не назвать! Это был первобытный трах. Без мозгов и оглядки на соседей, и крышу нам снесло обоим.
Она кусает губы и медлит. В конечном итоге её щеки окрашивает румянец, и вместо ответа она делает резкий глоток из кружки.
— Буду готов через пять минут, — повторяю, уходя из кухни.
Вчера мы провели потрясающий вечер в пабе. В компании общих друзей, в том числе её подруги и Зотова. Возможно, вчера я высосал из неё всё сопротивление, пока спускал накопившуюся злость через глубокий и влажный контакт наших губ, но я за весь вечер не получил ни одного возражения. Ни когда вез нас в паб, ни когда вез её к себе домой после…
На часах девять утра, и я отвезу ее домой. В одиннадцать она с родителями отправляется в соседний город, чтобы встретить Новый год с родственниками.
Она не соврала. И правда уезжает. Давно запланированная поездка. Капустина ещё в октябре пообещала родителям, что отвезет их, так что…
В перспективе у меня самого - либо встретить Новый год в одиночестве, ведь планов у меня ноль, либо отправиться к своим родителям.
Я растягиваю время в пути, выбирая более длинный маршрут до Таниного дома. Как назло, даже не стараясь продвигаться по городу быстро, в итоге попадаю в один зеленый коридор за другим. Если Капустина и понимает суть моих пируэтов на дороге, не комментирует.
Я хочу побыть с ней ещё, даже несмотря на то, что мы просто зависаем в одной машине, припарковавшись напротив подъезда.
Она смотрит перед собой, зажав ладони между коленями. В салоне машины тишина, и с недавних пор этот вид коммуникации между нами удовлетворяет меня, как и любой другой.
— С Наступающим… — говорит Таня, отстегнув ремень.
Правую скулу печет, и я поворачиваю голову.
Кошачьи глаза смотрят на меня. Я любуюсь маленьким засосом у Тани на шее. Она все время чешет его пальцами, будто он, блядь, клеймо.
— С Наступающим, — отзываюсь. — Поцелуешь?
Она подается вперед, не спуская с меня глаз. Когда я склоняюсь навстречу, губ касается ее дыхание. Я в трепетном ожидании этого контакта. Сворачиваюсь, как сжатая пружина, ожидая потрясающего мягкого прикосновения, от которого по яйцам шарахнет разряд. Но вместо мягких губ моего рта касается тёплый воздух.
В глазах Тани искры. Это вызов. Лишив меня поцелуя, она отстраняется и по-кошачьи выдыхает:
— Пока….
Твою мать…
Я смеюсь, уронив затылок на подголовник. Прикрыв глаза, слышу, как хлопает дверь…
Глава 28
Я начинаю чувствовать себя неполноценным почти сразу, как отъезжаю от дома Тани.
Предстоящий вечер и день теряют свои краски. Готов поклясться, что таким унылым говном я в жизни никогда не был, но теперь обстановка стала неинтересной.
Я надеюсь, это лечится.
Очень надеюсь, что человечество изобрело нужную таблетку, хотя мои надежды абсолютно тупые. Я знаю, как моя болезнь называется, и лечится она трепанацией черепа.
Я, блядь, по самые уши влюблен в Таню Капустину.
Гормоны, зависимость - это действительно работает, иначе какого хрена я без Капустиной такой, твою мать, пустой?!
Вырулив на проспект, я направляюсь в торговый центр, чтобы купить родителям подарки.
Третий по счету круг по парковке вокруг ТЦ перетекает в четвертый. Ни одного свободного места, зато хаотично снуют люди с набитыми магазинными пакетами.