— Я не употребляю химикаты, — сообщаю ему.
— А, ясно, — кивает.
Вскрыв банку, принимается жадно из нее пить, и его взгляд всё это время не отрывается от моей подруги.
— На масте!
Подпрыгнув на месте, я оборачиваюсь и почти утыкаюсь носом в широкую грудь, обтянутую серой футболкой.
Очки съезжают, на плечи ложатся тяжелые ладони.
Это неожиданно будоражит, я не привыкла чувствовать на себе чью-то настолько подавляющую физическую силу. Даже в случайном прикосновении…
— Э-э-э… извини… — произносит тот самый Капуста, когда поднимаю к нему лицо.
Он обводит его взглядом, и этот взгляд оценивающий.
Щеки вспыхивают ещё ярче.
Да что это?!
На них можно жарить яичницу, особенно, когда улавливаю явную потерю интереса в устремленных на меня глазах.
Они голубые. Красивые.
— Привет, — говорит, а я продолжаю молчать, как дура.
Через секунду он переключает внимание на Зотова и Аглаю, обращается уже к ней:
— Так, ты… Аглая?
Моя подруга уже в объятьях своего парня, и слегка отстранившись, говорит:
— Привет. Я… да, а ты Данила.…
— Ага, наслышана? — поигрывает бровями.
Глаша смеется, возвращая голову на плечо Зотова.
— Да, Марк сказал, ты его лучший друг…
— Да? Так и сказал? — скалит идеальные зубы.
— Капуста - это твой псевдоним? — внезапно произносит мой рот.
Встречаю весёлый взгляд.
— Вроде того, — ухмыляется. — Данила Капустин. Это моё имя, детка.
Я прикусываю изнутри щеку, в то время как Глаша начинает хихикать.
— А это Таня, — сообщает она. — Таня Капустина, моя подруга! — говорит с ожиданием, что произведет фурор!
Зотов издает невнятный смешок, его друг широко улыбается, возвращая ко мне веселый взгляд. Я смотрю на него исподлобья, чувствуя очередной прилив в животе.
Чёртовщина!
— Привет, Таня Капустина, — бросает.
— Я между вами встану и загадаю желание! — объявляет Баум, вклиниваясь.
Зажмурившись, Глаша прижимает к груди руки и спустя секунду объявляет:
— Готово!
— У тебя ресница выпала, — насмешливо сообщает Данила Капустин.
Я вскидываю подбородок, глядя ему в глаза.
— Под очками, — уточняет он.
Суетливо снимаю очки.
Окружающий мир в ту же секунду становится мутным, но он бы и без того померк, ведь моего лица касаются тёплые пальцы.
Вздрагиваю, а парень демонстрирует мне мою ресницу на кончике указательного.
— Загадывай желание, — предлагает.
Подогнув пальцы на ногах, я зажмуриваюсь.
Выполняю эту наивную глупость, сама не понимая, как это произошло!
Сердце колотится.
Загадываю желание, рисуя в голове рваные образы, которые скачут как стекляшки в калейдоскопе, и у всех этих образов лицо… Данилы Капустина….
Глава 1
Данила Капустин
Спустя семь лет
— Данила Андреич, трехминутная готовность.…
Вокруг меня в мыле скачет девчонка-организатор: в ухе наушник, в руке планшет, голос как сигнализация.
Отодвигаю девушку в сторону, чтобы видеть главный вход в Ледовую арену. К нему стекается делегация чиновников, я кивком приветствую директора Ледовой, Антипцева, он в ответ машет мне рукой.
Сегодня официальное открытие комплекса. Сто восемьдесят квадратов первоклассного льда - отличный подарок городу. Последний раз такие подарки он видел, когда я ещё пешком под стол ходил.
Прикрыв динамик телефона ладонью, окликаю девушку:
— Где Зотов?
Она делает круглые глаза и крутит головой в поисках хедлайнера мероприятия.
— Да. Столик на троих, — возвращаюсь к телефонному разговору. — Без разницы. Благодарю…
Нажимаю отбой, телефон кладу во внутренний карман пиджака. Скорее всего ненадолго. Моя мобила сегодня пашет без обеда, не удивлюсь, если закипит.
— Данила Андреевич! Рад приветствовать, господин большой чиновник! — протягивает мне руку проходящий мимо Антипцев.
— Привет, — пожимаю его ладонь.
В последний год мы с ним работали бок о бок. Антипцев старше на десять лет, среди коллег ровесников у меня нет - в двадцать шесть мало кому удается подгрести к приличной чиновничьей должности. Это не удача, а связи. Связи решают. Год назад с их помощью я стал замом начальника руководителя Департамента спорта города. Ладно, если серьезно, чем длиннее название должности, тем менее она высокая, но в моем случае это правило не работает. Я второе лицо в департаменте, если конкретнее. Позитив ещё и в том, что мне есть куда расти, но при этом не так уж высоко карабкаться. Мой шеф туда-сюда, и на пенсию.
— Как жизнь? — интересуюсь. Телефон в кармане опять просыпается. — А, зараза… извини… — принимаю звонок, отвернувшись.
Наконец-то вижу Зотова.
Опираясь на трость, мой друг, он же главный гость сегодняшнего вечера, идет ко мне по коридору.
— Перезвоню, — говорю в трубку и тут же отключаюсь. — Где носился? — спрашиваю, подождав, пока Зотов до меня дохромает.
Мой друг — действующая звезда НХЛ. Неделю назад он прилетел из Канады. У него травма голеностопа, которую Марк получил в начале сезона, но всё не настолько печально. После Нового года он планирует вернуться на лед, восстановление идет хорошо. Образовавшийся отпуск друг решил посвятить поездке на родину, которую не видел дофига лет. Семь, если точнее.
Ну, а пять лет назад похожая травма меня самого отправилась на операционный стол, а после — в депрессию. Моя травма оказалась несовместимой со спортом. Если точнее, с хоккеем, которым я занимался с пеленок и которым дышал.
Перспективы, карьера, контракты.
В двадцать лет я во всех красках познал привкус чёртовой горечи. На собственной шкуре узнал, что значит потерять мечту. Потерять себя.
— Ходил отлить, — под нос бормочет Марк. — Прости, что не поставил тебя в известность.
Его манеру речи сильно подкорректировали годы жизни в Канаде. Появился акцент и слегка топорная манера изъясняться, то есть лишними словами он её не перегружает. Придурковатый красный свитер с оленями дополняет картину, делая его малость не местным.
— Что с настроением? Кто обидел? — интересуюсь с ухмылкой. — Фанаты не дали отлить? Или мыло в дозаторе закончилось? Жалуйся, я здесь власть.
Не оценив предложение, Марк одаривает меня серьезным взглядом, после чего сообщает:
— Я видел Баум.
— Кого?
— Аглаю Баум, — поясняет он.
Выгибаю удивленно брови.
— Воу, — выдаю без особых эмоций.
— У неё ребёнок, — треплет он свои волосы.
— М-м-м… — тяну.
— Блядь, — Марк смотрит в пространство слегка прифигевше.
Я уверен, то, что по части девушек случалось в юности, там должно и оставаться, по крайней мере так это произошло у меня, но Аглая Баум - это особый случай. Во-первых, она была единственными серьезными отношениями Зотова за всю его жизнь, пусть это и было в девятнадцать. Во-вторых, бывает, он вспоминает о ней, когда сильно надирается, правда часто не помнит ни хрена утром.
Аглая Баум.
Неожиданно.
У меня были все основания ревновать, ей-богу. В юности она практически отняла у меня лучшего друга. Они тогда разве что в сортир ходили по отдельности. В девятнадцать Марк подписал контракт с НХЛ и улетел в Канаду, на этом их отношения закончились.
Объективно, у них не было шансов. Я прекрасно знаю, в каком режиме мой друг пахал первые годы, у него в жизни мог быть только хоккей и больше ничего. Больше ни на что не хватало ресурса, тем более на девушку, которая осталась в России.
— И? — спрашиваю. — Ты поздоровался?
— Да. Она торопилась.
— Что будешь делать?
— Без понятия… у нее ребёнок… — повторяет заторможенно.
Времени обсудить это у нас нет. Нас приглашают на лед, где после торжественной речи губернатора слово предоставляют мне.
Глава 2
Официальная часть заканчивается перерезанием символической ленточки, и эта честь предоставлена Марку. Он отправляет Ледовый дворец в долгое успешное плавание, и примерно через час мы подпираем крыльцо комплекса.
К этому времени успеваем пообщаться с губернатором, которому Зотов по моей просьбе дарит джерси с автографом.
Руководитель нашего региона в восторге, он заядлый хоккейный фанат. Когда-то и моей карьерой он интересовался. Она была подающей большие надежды. Я ждал предложения из Америки, и почти дождался.
Мы действуем наобум. Исходя из той информации, которая есть: решаем задержаться минут на пятнадцать и дождаться, пока закончится ледовое шоу «снежинок», ведь дочь Аглаи Баум была одета в характерный костюм.
Я без понятия, зачем Зотову это, через неделю он возвращается в Канаду, но не спрашиваю.
Он выглядит таким трогательно растерянным, что его хочется приобнять.
Думать в сложившихся обстоятельствах приходится мне.
Посмотрев на часы, пару раз прыгаю на месте. Под одежду пробирается холод. Застегиваю верхнюю пуговицу пальто, но в минус пятнадцать это бесполезное телодвижение.
Та, ради кого мы морозим задницы, появляется примерно через десять минут.
Бинго, что сказать. Мы не разминулись в набитой людьми Ледовой арене. Это можно считать победой. И везением. К слову, когда-то именно так меня называли - везунчиком.
За то время, пока здесь торчали, моего друга успели саранчой облепить фанаты, я же успел отморозить не только задницу, но и яйца.
Аглаю Баум я узнаю сразу, как только распахивается входная дверь Ледовой. Баум в свою очередь, выйдя на крыльцо, в толпе фанатов мгновенно находит Зотова.
Они смотрят друг на друга, и этому можно умилиться. Чёрт, твою мать. Все же, вот так встреча…
Из-за спины Аглаи выскакивает ребёнок. Девочка, которую Баум ловит за капюшон куртки.
Шагаю им навстречу, деланно удивляясь:
— Вот это встреча!
Несмотря на то, что лицевые мышцы свело от холода, моя улыбка шире некуда. Видеть Аглаю Баум я рад. Это встреча не рядовая. Совсем нет. Это событие из разряда приятных случайностей.