Так вот, меня предупредили, что Х-19 возвращается в Лондон в воскресенье вечером, поэтому сегодня утром я была настороже. Признаюсь, я была удивлена, когда вышла на площадку забрать молоко и застала там Дрисколла, который забирал свою бутылку. Обычно он встает не раньше двенадцати. Так или иначе, но это был он, совершенно одетый, и выглядел так, словно провел ночь без сна. Он оставил дверь открытой, и я смогла увидеть внутренность его почтового ящика.
Она обернулась и указала сигаретой на проволочный ящик, висящий под щелью в двери.
– Он не обратил на меня внимания. Затем, засунув бутылку под мышку и придерживая дверь ногой, он полез в почтовый ящик. Достал розовый конверт, что-то хмыкнул и сунул его в карман, не распечатывая. Затем увидел меня и захлопнул дверь.
Тут я подумала: «Ого! Намечается свидание!» Но я не должна была следить за ним. Я поселилась напротив его квартиры только для того, чтобы поймать с поличным Х-19.
– Похоже, вы потратили на это много времени, – сказал Хэдли.
– Не волнуйтесь. Мы, детективы, не должны торопиться и обязаны во всем удостовериться, прежде чем действовать. Нет смысла слишком быстро заканчивать с хорошим заданием… Но сколько бы раз она сюда ни приходила, я ни разу ничего не видела! Больше всего мне повезло в тот вечер накануне ее отъезда, около двух недель назад. Они вернулись из театра или откуда-то еще, и оба были навеселе. Я следила за дверью. И около двух часов там все было тихо, так что я понимала, что там происходит. Затем дверь открылась, и они вышли на площадку. Он собирался отвезти ее домой. Я ничего не видела, потому что там было темно – хоть глаз выколи, зато слышала. К этому времени она была еще больше пьяной, а он вообще в стельку напился. И они стояли там и клялись друг другу в вечной любви, а он говорил, как собирается написать такое, что даст ему возможность получить хорошую работу в газете, и тогда они смогут пожениться… Словом, они там долго торчали…
Но этого было недостаточно, – сказала практичная миссис Ларкин, – потому что все они так говорят, когда напьются. Кроме того, я слышала, как то же самое он говорил рыженькой девчонке, которую принимал здесь, пока Х-19 была в отъезде, поэтому я не поверила, что он так же любит Х-19, как она его. Но в ту ночь я, конечно, не следила за ними. Тогда я только что вернулась домой, и он вышел, спотыкаясь и покачиваясь, спускался по лестнице, цепляясь за рыжую, и она поддерживала его, но он все-таки споткнулся и чуть не упал…
– Перестаньте! – внезапно вырвался у Лестера Биттона сдавленный крик. Все это время он стоял у окна за шторой и смотрел на улицу, теперь круто обернулся, начал говорить и вдруг ослабел. – Вы не указывали этого в своих отчетах, – с трудом проговорил он, – не говорили об этом…
– У меня еще будет для этого время. Но я отвлеклась, кажется? – Миссис Ларкин пристально изучала его. Жесткое, квадратное лицо, по которому трудно было определить ее возраст, немного смягчилось. Она поправила пряди волос над ушами. – Не принимайте это так близко к сердцу, мистер. Все они такие, во всяком случае большинство. Я не хотела вас расстраивать. Вы кажетесь мне приличным человеком, если бы только вы сбросили свою надменность и были бы проще.
Так я продолжу насчет сегодня. Да, я вспомнила, на чем остановилась. Ничего не поделаешь, приходится говорить о всяком, – раздраженно произнесла сыщица, когда Биттон снова отвернулся к окну. – Так вот, я оделась и пошла на Беркли-сквер. И хорошо сделала, потому что она рано вышла из дому. И хотите верьте, хотите нет, – с восхищением сказала миссис Ларкин, сминая в пепельнице сигарету, – эта женщина пешком проделала весь путь от дома до Тауэра! Я едва не сдохла, пока тащилась за ней. Но я не решалась взять такси, потому что боялась оказаться слишком близко – тогда она увидела бы меня – или потерять ее в тумане.
Я хорошо знаю Тауэр. Мой старик как-то водил меня туда. Сказал, что это очень познавательно. Я видела, как она покупает билеты на экскурсии во все башни, и мне пришлось сделать то же самое. Ведь я не знала, куда она пойдет. Я еще подумала: «Ну и дурацкое же это место для рандеву!» – а потом вдруг сообразила! Она знала, что за ней следят. Возможно, она узнала во время этой их поездки, когда ее муж что-то сказал и она догадалась…
– А раньше они никогда не ходили туда вместе? – прервал ее Хэдли.
– Нет, во всяком случае, с тех пор, как я начала за ней следить. Но подождите! Через минуту вы все сами поймете.
Она заговорила более спокойно и без комментариев. Лаура Биттон пришла в Тауэр в десять минут первого. Купив билеты и маленький путеводитель, она прошла в буфет и заказала сандвич и стакан молока. Во время еды она постоянно поглядывала на часы, проявляя крайнее нетерпение.
– Более того, – объяснила миссис Ларкин, – при ней не было этой стрелы, которая лежала у вас днем на столе. Единственное место, где она могла ее нести, – под пальто. Но когда она закончила есть, она встала, распахнула пальто и стряхнула с него крошки. Могу поклясться – у нее ничего там не было.
В двадцать минут второго Лаура Биттон вышла из буфета и поспешила прочь. У Средней башни она замедлила шаги, огляделась по сторонам, после чего двинулась вперед по дорожке и снова задержалась у Сторожевой башни. Здесь она заглянула в свой путеводитель и как следует осмотрелась.
Я понимала, о чем она думает, – продолжала миссис Ларкин. – Она не хотела, чтобы видели, как она расхаживает перед входом, как какая-нибудь гулящая. Но ей нужно было не пропустить его, когда он туда придет. Это было очень просто. Любой, кто приходил в Тауэр, должен был пройти прямо по этой дороге – по направлению к воротам Изменников и к Кровавой башне. Поэтому она стала медленно по ней прогуливаться, поглядывая по сторонам. Она шла посередине дороги, а я почти вплотную за ней, чтобы не потерять ее из виду в таком густом тумане. Дойдя почти до ворот Изменников, она свернула направо и опять остановилась…
«Так, значит, вот кого увидел Дрисколл, – подумал Рэмпоул, – когда смотрел из окна квартиры генерала, как рассказывал Паркер. Он увидел ожидающую его на Уотер-Лейн женщину. И сразу после этого он сказал Паркеру, что ему нужно размяться, и поспешил уйти». В голове американца таинственная и туманная сцена начинала приобретать отчетливость. Лаура Биттон, с ее решительной походкой и здоровым цветом лица. Измученные карие глаза. Похлопывает брошюркой по ладони и замедляет шаги около ограды, ожидая человека, который давно уже пришел. Дрисколл, торопливо спускающийся вниз, едва не столкнувшись с Эрбором около «Кингс-Хаус»…
– Она отступила в глубокий дверной проем по правую сторону от ворот Изменников, – продолжала миссис Ларкин. – Я прижалась спиной к той же самой стене немного позади. Затем я увидела невысокого мужчину в бриджах, который появился из-под арки Кровавой башни. Он быстро огляделся по сторонам, но не увидел ее – то есть Х-19, – потому что она спряталась в дверном проеме. Я подумала, что это Дрисколл, но не была в этом уверена. Видимо, она тоже, потому что ждала, когда он подойдет. Тогда он стал расхаживать взад-вперед, а потом подошел к ограде. Я слышала, как он тихо ругнулся, потом чиркнул спичкой.
Теперь придется кое-что вам объяснить. Не знаю, обратили ли вы на это внимание, но в этих арках на воротах такие острые стальные прутья, которые выступают на семь-восемь футов с каждой стороны ограды. И если вы находитесь на этой дороге и смотрите прямо вперед, вы совсем не видите ограды перед ступенями. Для меня в тот момент это было очень кстати, потому что я смогла незаметно наблюдать за ними с расстояния не больше двух футов.
И вот Х-19 убедилась, что это Дрисколл. Она выскользнула из двери и повернула за угол в сторону ограды. Я ее не видела. Она тоже не могла меня заметить, поэтому я подошла поближе – к тому же висел довольно плотный туман.
Выбрав из коробки новую сигарету, миссис Ларкин подалась вперед:
– Имейте в виду, я ничего не сочиняю. Могу передать вам слово в слово, что они говорили, потому что они недолго разговаривали, а мое дело – иметь хорошую память. Прежде всего он сказал: «Ради бога, Лаура, объясни, зачем ты заставила меня прийти сюда? У меня есть здесь знакомые. Это правда, что он все узнал?» Я не расслышала ее первых слов, потому что она говорила очень тихо. Что-то насчет того, что она вызвала его сюда потому, что, если вдруг их увидят, они смогут зайти к знакомым. Потом он сказал, что это глупая затея, и опять спросил, правда ли, что «ему» все стало известно. Она сказала – да. И спросила: «Ты любишь меня?» А он ответил: «Да, да, конечно, но у меня страшные неприятности». Оба были страшно раздражены и заговорили громче. Он что-то сказал о своем дяде и вдруг остановился и сказал: «Боже мой!» Он сказал это с таким ужасом, как будто только что о чем-то вспомнил…
Она спросила, в чем дело. И он сказал: «Лаура, мне нужно было кое-что здесь сделать, а я совершенно об этом забыл. Это займет всего две секунды, но мне необходимо это сделать, иначе я погиб!» У него голос дрожал, он говорил страшно взволнованно. Он сказал: «Не стой со мной, нас могут заметить. Пойди и посмотри на драгоценности короны, а потом выходи на плац. Я присоединюсь к тебе там минут через пять. Только, пожалуйста, ни о чем не спрашивай и уходи. Скорее!»
Послышались чьи-то шаги. Я испугалась, что меня увидят, и отошла назад. Затем я услышала, как он начал уходить и крикнул ей: «Все будет хорошо, не волнуйся!» Несколько минут я слышала, как она расхаживала там, а потом она вышла на дорогу, и я подумала, что она заметила меня. Но она повернула в другую сторону и двинулась к Кровавой башне, а я за ней. Его я не видела. Он шел впереди. Было примерно без двадцати пяти два.
Хэдли подался вперед:
– Вы сказали, что пошли за ней? Вы видели, как она с кем-то столкнулась?
– Столкнулась? – переспросила сыщица. – Нет. Но я могла этого и не видеть. Я проскользнула под большую арку Кровавой башни и прижалась там к стене на случай, если она повернет назад. Мне показалось, что мимо меня кто-то прошел. Но в сильном тумане да в темноте под аркой… Я с секунду подождала и снова пошла вперед.