— А говорят, современная молодежь нечуткая, — растрогалась старушка. — Вот какие ребята хорошие.
— Мы жутко чуткие! — выкрикнул Женька и еще несколько раз икнул.
— Я его сейчас убью, — пробубнил под нос Темыч.
— Не сейчас, — призвал его к порядку Олег.
— Главное, бабушка телефон помнит, дом, где Светлана Валериановна жила, тоже. А адрес совершенно из головы вылетел.
— При инсульте бывает частичная потеря памяти, — изрекла со знанием дела старушка.
— Но нам-то от этого не легче, — тяжело вздохнула Катя. — Дом вроде этот. А где искать?
— Ах, ребята, — посочувствовала хозяйка четвертой квартиры. — Хотелось бы вам помочь, но, боюсь, не смогу. Я же нездешняя. К дочери с зятем всего полгода назад переехала.
— Что же вы так? — разочарованно поглядел на старушку Женька.
— Слушай, парень, — сказала пожилая женщина. — У меня от твоей икоты просто сердце надрывается. Давай водички дам.
— Водички — это хорошо, — немедленно согласился Женька. — Лучше сладкой.
Старушка удалилась и вскоре протянула в дверную щель стакан. Женька мигом его осушил.
— Ну вот, — улыбнулась пожилая женщина. — Теперь тебе полегчает.
Женька в ответ еще пять раз подряд икнул.
— Да-а, — удивилась старушка. — Видать, у него это серьезно.
— Горбатого могила исправит, — свирепо проговорил Темыч.
— Как же нам найти Светлану Валериановну? — запричитала Катя. — Бабушка так надеялась.
— Попробуйте в соседнем подъезде, — посоветовала старушка. — Там Екатерина Семеновна живет. То ли в седьмой, то ли в восьмой квартире. Вот ведь, — усмехнулась она. — Инсульта не было, а памяти никакой. В общем, попытайтесь, ребята. Екатерина Семеновна в этом доме живет с самого рождения. И половину нашего переулка знает. Так что, вашу Светлану Валериановну наверняка должна помнить. Скажете, что Мария Игнатьевна вас прислала.
— Спасибо! — кинулись вниз друзья.
— Уже легче, — сказал на улице остальным Олег. — По крайней мере знаем, к кому обратиться.
— Слушай, — поглядела Катя на Женьку. — На фига ты со своим институтом Склифосовского влез?
— А я перепутал, — невозмутимо ответил долговязый мальчик. — Был же какой-то такой институт для благородных девиц. Он тоже на «с» начинается.
— Смольный! — захохотал Пашков, которому было известно все, что касалось дворянского воспитания. — Только в нем учились девицы до революции.
— А бабушка моя до революции еще не родилась, — уточнила Катя.
— Все равно она в институте очень давно училась, — ответил Женька, которому все, что происходило до его появления на свет, представлялось глубокой древностью.
— Постарайся хоть при этой Семеновне особенно не выступать, — сказал Олег.
— И не икай больше, — подхватил Тема.
Войдя в следующий подъезд, ребята поднялись на второй этаж. За дверью седьмой квартиры слышались кровожадные вопли:
— Я тебе, баба Катя, как говорил в засаде сидеть? А ты голову высунула.
— Ладно, Митенька, больше не буду, — робко отвечал старческий голосок.
— По-моему, это здесь, — тихо сказала Таня.
— Попытаемся, — уже звонил в дверь Олег.
— Пополнение прибыло! — радостно заорал ребенок за дверью.
— Погоди. Не открывай! — тут же предупредила старушка. — Кто там? — спросила она.
— Мы от Марии Игнатьевны! — хором ответили юные детективы.
— Господи! Что случилось? — воскликнула старушка и немедленно отперла дверь.
Женька несколько раз икнул.
— Что случилось? — повторила Екатерина Семеновна.
— Да все в порядке, — поторопились успокоить ее ребята.
Тут на площадку вылетел рыжий мальчик с пистолетом в руках.
— Стоять! Руки вверх! — скомандовал он. — Все арестованы!
Женька громко икнул.
— Кому сказано? Руки вверх! — крикнул еще раз мальчик и неожиданно выстрелил прямо над Женькиным ухом.
Женька вздрогнул.
— Чокнулся? — поглядел он на рыжего мальчика.
— Если враг не сдается, его уничтожают, — тоном победителя отвечал тот.
— Насчет врага не знаю, а вот Женькину икоту ты точно уничтожил, — с довольным видом отметил Темыч.
— Я икоту уничтожил, я герой, ура! Ура! — воинственно пропел мальчик и, печатая по-военному шаг, удалился в квартиру.
— Ну не ребенок, а сущее наказание, — вздохнула бабушка. — Ни минуты покоя. Глаз да глаз за ним.
Тут, словно в подтверждение ее слов, из квартиры послышался страшный грохот.
— Ну все! — воскликнула Екатерина Семеновна. — Беда!
Она ринулась в квартиру. Остальные устремились за ней. Из ванной комнаты доносились стоны.
— Митенька! Ты жив? — вскрикнула бабушка.
Тут из ванной вылетел вполне целый Митенька и несколько раз выстрелил любимой бабушке в живот.
— Попалась! Обманный маневр прошел.
— Жив, и слава Богу, — облегченно вздохнула бабушка.
Митенька удалился куда-то в комнаты.
— Так что там стряслось с Марией Игнатьевной? — спросила Екатерина Семеновна.
— Ах, это не с ней, а с моей собственной бабушкой, — горестно изрекла Катя.
— А кто твоя бабушка?
Лидия Арсентьевна Ветрова. Актриса.
— Ну да? — ахнула старушка. — У меня с ее фильмами вся молодость прошла. Неужто померла?
— Жива, — ответила Катя. — Но очень болеет, — не без угрызений совести добавила она. И тут же, поторопившись перевести разговор, сказала: — Мы ищем ее подругу Светлану Валериановну.
Далее последовала история о частичной потере памяти после инсульта с инфарктом, из-за которых Катина бабушка забыла номер квартиры, где живет подруга.
— Видать, твоя бабушка дом тоже попутала, — с уверенностью откликнулась Екатерина Семеновна. — У нас ни одной Светланы Валериановны никогда не было.
— А во дворе подъезд? — продолжала расспросы Катя. — Может быть, там?
— Спохватилась, — всплеснула руками Екатерина Семеновна. — Там всего три квартиры было. Из нижних уже два года как всех выселили. А в верхней Максим живет. Художник. Он одинокий.
— Художник? — хором воскликнули остальные.
Глава VIНЕЗАПЛАНИРОВАННЫЕ ВСТРЕЧИ
— Ну да, — кивнула Екатерина Семеновна. — Художник от слова «худо».
— Почему? — не поняли шестеро друзей.
— Таланта нет? — спросила Таня.
— Насчет таланта вам не скажу, — ответила Екатерина Семеновна. — Не знаток я в этих делах. А только Максим Коваленко своим рисованием ничего не нажил. Одно богатство — квартира. Да и оттуда видать скоро выселят.
— Зачем? — решил уточнить Олег.
— Да он у себя в подъезде последний остался. Все добивается, чтобы ему предоставили жилплощадь в центре. Говорит, пока не добьюсь, никуда не выеду.
— Ясно, — кивнула Таня.
— А кроме него там, значит, больше никто не живет? — разыграла сильное разочарование Катя.
— Говорю же, давно всех переселили. Ах ты, поганец! А ну, положи!
Последние два восклицания относились к рыжему Митеньке, который вновь появился из глубины квартиры, держа обеими руками над головой фарфоровую супницу.
— Не положу! — агрессивно выкрикнул Митенька. — Я — Терминатор.
Не успела бабушка до него добежать, как он нацепил супницу на голову. Она накрыла голову внука до самой шеи.
— А-а! Баба Катя! — истошно завопил он. — Я ничего не вижу!
Баба Катя попыталась избавить его от супницы, но та с головы «терминатора» сниматься не желала. Мальчик от страха заревел. Голос его под супницей сильно смахивал на вой каких-то потусторонних существ.
— Мать честная! — суетилась вокруг ребенка Екатерина Семеновна. — Чего же делать? Пропал мой Митенька!
— Молоток есть? — вмиг оказался рядом Женька. — Сейчас вдарим по этой штуковине и порядок.
— Что ты! — замахала руками Екатерина Семеновна. — Нельзя молотком. Это ж старинная. Кузнецовская. Из сервиза! А, главное, разве можно по голове молотком?
Митенька продолжал исторгать из-под кузнецовской супницы истошные вопли.
— Я знаю, — с важностью произнес Пашков. — И молотка не надо. И супница останется. Жидкость для мытья посуды есть?
— Зачем жидкость? — поглядела на него Екатерина Семеновна.
— Успокойтесь. Все будет четко, — заверил Пашков. — У меня тут настоящий компьютер, — постучал он себя пальцем по голове. — Несите жидкость.
— Предупреждаю. Лучше не надо, — счел своим долгом вмешаться осторожный Темыч.
— Он просто не понимает, — с жалостью поглядел на него Пашков.
— Сними-и! Сними-и, баба Катя! — завывал под супницей Митенька.
— Успокойся, маленький! Сейчас баба Катя что-нибудь придумает! — горестно воскликнула Екатерина Семеновна.
— Надо срочно ему помочь, — участливо воскликнула Таня.
— Ты мне сперва скажи, что с жидкостью для посуды собрался делать? — осведомилась с подозрением Екатерина Семеновна.
— Проще пареной репы, — ответил Пашков. — Берем жидкость. Переворачиваем вашего парня вниз головой. Жидкость заливаем внутрь супницы. Она намылится и соскочит.
— А Митенька мой в этой жидкости захлебнется? — с ужасом воззрилась Екатерина Семеновна на Лешку.
— Ну если быстро сработаем, то не должен, — как-то раньше не думал Пашков о судьбе Митеньки.
— Нет уж, ребята, вы погодите, а я пойду его отцу с матерью на работу звонить. Пусть в больницу везут.
Олег, Катя и Таня взяли Митеньку за руки.
— Тише. Тише, — старалась успокоить его Таня. — Сейчас мама твоя придет.
— Не хочу маму! — принялся сучить ногами Митенька. — Хочу быть Терминатором, но чтобы все видеть.
Темыч, устав от истошных воплей, потянул супницу вверх. Супница с головы Митеньки не слезла. А вот заорал он гораздо громче.
— Оставь ребенка в покое, — отпихнула Катя от супницы Темыча. — Не видишь? Митеньке больно.
— Больно! — немедленно провыл Митенька. — Не хочу маму! Не надо в больницу!
— А там врач с тебя эту штуку снимет, — попыталась его урезонить Катя.
— Я этого врача из пистолета! — послышался злобный голос из-под супницы.
— Ничего. Врач тебе укольчик сделает, — очень некстати встрял Пашков.