— Какие еще такие? — явно не испытал доверия к его словам художник.
— Ну курить приходили, — сказала Катя.
— Ик! Ик! — вторил ей в ритме марша Пашков. — Ик! Ик!
— Сумасшедший дом какой-то, — произнес устало художник и отворил дверь. — А-а! — едва взглянув на ребят, узнал он всю компанию. — Поджигатели!
— Нет! — скорбно ответила Катя. — Просто мы кулон потеряли.
— А я при чем? — хмуро смотрел на нее художник.
Ребята отметили, что одежды он с позавчерашнего дня не менял. Те же дешевые болтающиеся, словно на огородном пугале джинсы. И вытянутая драная майка. Правда, сегодня поверх всего этого великолепия был надет синий вылинявший халат, заляпанный разноцветными пятнами краски. Видимо, шестеро друзей оторвали Максима от создания очередного шедевра.
— Ну вообще-то вы ни при чем, — быстро проговорил Олег. — Нам просто казалось…
— Когда кажется, надо креститься, — злобно ответил художник. — А не приставать к людям, когда они работают.
— Ой, извините, — плачущим голосом изрекла Таня. — Но ведь тут, кроме вас, нет никого…
— Всю жизнь мечтал, чтобы никого не было, — ответил художник. — Надоели соседи.
— В тишине, конечно, лучше, — поспешил согласиться с ним Темыч.
— От горшка два вершка, а туда же, — презрительно ухмыльнулся художник. — Много ты понимаешь.
Темыч свирепо засопел. Олег легонько ткнул его в бок. Темыч сдержался.
— Вы нас извините, пожалуйста, — снова заговорила Таня. — Просто мы хотели узнать: вдруг вы случайно нашли на лестнице мой кулон?
— Старинный кулон! — выкрикнул Женька.
— Тетя на день рождения подарила! — мастерски разыграла отчаяние Катя.
— Кому подарила? Тебе? — воззрился на Катю художник.
— Нет. Мне! — нервно теребя пальцы, ответила Таня.
— Ее тетя тебе подарила? — переспросил художник.
— Нет. Моя тетя. Мне, — внесла ясность Таня.
— А она чего расстраивается? — указал пальцем на Катю художник.
— Ну, я… — замялась черноволосая девочка.
— Мы всегда друг за друга расстраиваемся, — пришел на помощь Женька.
— Я гляжу, у вас прямо пионерская организация, — скривил губы в улыбке Максим Коваленко. — Один за всех, а все за одного.
— Не! У нас не пионерская! — радостно отозвался Женька.
— Мы вообще против всяких организаций, — серьезно подхватил Темыч.
— Ик-ик-ик-ик! — старался изо всех сил Пашков.
— А он чего потерял? — покосился на Лешку художник.
— Он как раз не потерял, а приобрел, — ответил Олег. — После обеда никак икоту не может унять.
Едва услыхав это, Лешка состроил зверскую рожу и принялся еще быстрее и громче икать.
— Однако, — поморщился художник.
Места на площадке возле его двери всем не хватило. Поэтому Пашков стоял на ступеньке лестницы, которая вела на чердак. Когда он усилил приступ икоты, старые деревянные перила не выдержали и подломились. Лешка сумел удержаться на ногах, однако до крови ободрал руку.
— Лешенька! — кинулась к нему Катя.
— Варвар! — рявкнул художник. — Ну что за люди! Что за страна! Все крушат!
— Я-то чем виноват? — совершенно забыв про икоту, заныл Пашков. — Я вообще мог разбиться.
— Не суйтесь, куда не надо, — злорадно хмыкнул художник.
— Ему нужно срочно обработать рану, — вмешался Темыч. — А то заражение крови начнется. У вас тут, на лестнице, такая грязь.
— Тем более у меня с самого рождения пониженный иммунитет, — мигом включился в игру Пашков. — Смотрите, какая рана глубокая!
И он ткнул кровоточащую ладонь прямо под нос художнику. Тот брезгливо попятился.
— Черт с вами. Заходите, — устало махнул он рукой. — Сейчас найду, чем ему рану прижечь.
— Ик-ик! — вспомнил об основной своей роли Лешка. — Ик-ик! И водички… ик!.. Заодно… ик!.. мне дайте.
— Навязались на мою голову, — пробормотал художник.
Ребята следом за ним пошли по длинному коридору и оказались в просторной кухне, где была такая же старинная мойка, как в брошенной квартире на первом этаже.
— Вымой пока руки, — указал художник на мойку. — А я пойду поищу, чем тебе прижечь.
Ребята слышали, как скрипнула дверь. Хозяин квартиры вошел в одну из комнат.
— Как вернется, — шепотом произнес Олег, — вы его отвлеките. А я незаметно выскользну. Надо поглядеть, что у него в квартире творится.
— Едва он успел это сказать, художник вновь показался на кухне. В руках он держал бутылочку с йодом.
— Действуй, — протянул он бутылочку Пашкову.
— Большое… ик!.. спасибо, — принялся обрабатывать рану тот. — И водички… ик-ик!.. Пожалуйста! — вернув йод, потребовал он минуту спустя.
Максим налил в стакан воду из старого, порядком закопченного чайника и протянул Пашкову. Тот уже испытывал вполне натуральную жажду. Поэтому с удовольствием осушил стакан до дна.
— Помогло? — осведомился Максим.
— Нет!., ик-ик!.. Еще! — потребовал Лешка.
— И мне, пожалуйста, — тут же захотелось пить Женьке.
— Я вам что, ларек «Пиво-воды»? — не слишком ласково посмотрел на него художник, но водой все-таки обеспечил.
— Ой! — вдруг уставилась Катя на халат Максима. — Я только теперь поняла! Вы, наверное, художник! Обожаю художников!
— С чего это ты взяла, что я художник? — посмотрел на нее внимательно хозяин квартиры.
— У вас же халат весь в краске, — отвечала Катя.
— Ну художник. Допустим, — ничуть не обрадовался ее открытию Максим.
— И выставки у вас, наверное, бывают? — все еще надеялась завязать с ним разговор Катя.
— Нет, — передернул плечами художник.
— Почему? — продолжала Катя.
— Не твое дело, — огрызнулся художник.
— Значит, вы, наверное, продаете свои картины частным образом? — вступила в беседу Таня. — Жить-то ведь как-то надо.
— А вы, случаем, не из налоговой полиции? — с подозрением уставился на всю компанию Максим Коваленко.
— Нет, — радостно улыбнулся Пашков.
— Мы вообще сами по себе, — вторил ему Женька.
— Я просто думала… — начала было снова Таня.
— Много вы слишком думаете, — перебил художник, которому хотелось как можно скорее выдворить непрошеных гостей.
— Нет, вы меня не поняли, — с ангельским видом продолжала Таня. — Просто у моей тети недалеко галерея. Может, вас познакомить?
— Какая галерея? — заинтересовался хозяин квартиры.
— Вообще-то старинных кукол, — объяснила Таня.
— А-а, — махнул рукою художник. — В Пушкаревом переулке?
— Ну да, — кивнула девочка.
— Мне там делать нечего. Твоя тетя торгует одними игрушками и антиквариатом.
— Ошибаетесь, — решила внести свежую струю в разговор Катя. — Танина тетя постоянно расширяет сферу деятельности. И как раз хочет заняться торговлей современной живописью.
— Правда? — жадно заблестели глаза у художника.
Ребята украдкой переглянулись. Кажется, Таня и Катя попали в точку. Хозяин квартиры явно давно мечтал хоть где-нибудь выставиться.
— Правда! — с пылом заверила Таня.
— Главное, — подхватила Катя. — Вера Андреевна обожает открывать новые имена в искусстве!
— Если хотите, могу с ней поговорить, — предложила Таня.
— А тетя-то ваша что-нибудь в этом смыслит? — высокомерно спросил художник.
— Она по образованию искусствовед, — обиженно сказала Таня.
— Вообще-то у меня необычный творческий метод, — гордо произнес художник. — Я как-то, знаете, в стороне от модных течений.
— А какой же, интересно, у вас метод? — кокетливо поглядела на него Катя.
— Я вдыхаю новую жизнь в старые формы, — многозначительно поглядел на нее художник. — Если вам, конечно, что-нибудь это говорит.
— Мне ни фига! — честно признался Женька.
— Оно и видно, — с неприязнью покосился на него художник.
Обстановка стала вновь накаляться. Пашков понял, что самое время вновь поикать.
— Что с тобой? — поморщился художник.
— Воды… ик-ик!.. Воды! Совсем… ик-ик!.. Мне плохо! — словно продекламировал какое-то никому неизвестное стихотворение Лешка.
— Новую жизнь в старые формы? Это очень интересно! — воскликнула Катя. — Между прочим, мы с Таней кое-что в живописи понимаем. Может, вы нам покажете свои работы?
Тут девочка поняла, что хватила лишнего. Дело в том, что Олег еще не вернулся. Когда художник принес Пашкову йод, Олег незаметно выскользнул в коридор и теперь находился где-то в недрах квартиры.
— Ой, извините, пожалуйста! — словно бы спохватившись, снова заговорила Катя. — Можно мне тоже попить?
— Да пей ради Бога, — отмахнулся художник. — Вот чайник. Вот стаканы. Бери и наливай.
— Спасибо! — так горячо поблагодарила
Катя, словно хозяин ей предложил по меньшей мере живую воду.
— Кстати, — вмешалась Таня. — Мы даже не знаем, как вас зовут.
— Максим Леонидович, — представился художник.
— А я Таня, — ответила девочка. — А это Катя, — указала она на подругу.
Катя на нее очень выразительно посмотрела. Таня немедленно ее поняла. Представлять художнику мальчиков не следовало. Во всяком случае, пока не вернулся Олег.
— Максим Леонидович! — с мольбою простерла она к нему руки. — Я совсем про кулон забыла. Не попадался он вам? Такой золотой. Гладкий. В форме сердечка. Он раскрывается, а внутрь можно вставить фотографию. Тетя очень обидится, если узнает, что я его потеряла.
— Если бы ты его у меня перед дверью уронила, я бы увидел, — отозвался художник. — Сами-то вы хорошо посмотрели?
— Да мы тут все обшарили, прежде чем вам в дверь позвонить, — заверил Пашков.
— Тогда ничем не могу помочь, — развел руками художник.
— Значит, он у меня на улице потерялся, — вздохнула Таня.
— Ничего. Тетя у тебя, как я понимаю, богатая. На новый кулон раскошелится, — бестактно заметил Максим Леонидович.
Тут он с подозрением оглядел всю компанию.
— А где еще один из ваших?
— Я тут, — послышался из коридора голос Олега. — Я тут у вас ищу это самое… туалет.
— Ну вы прямо как в том анекдоте, — в который раз за короткое время скривил губы в усмешке художник. — Дяденька, дайте попить, а то так есть хочется, что прямо жить негде.