т пятидесятипроцентную скидку.
Катя и Таня переглянулись. Предложение Школьниковой звучало крайне соблазнительно. Правда, в отличие от Машки, обе подруги были достаточно худыми. Однако любой человек находит у себя какие-нибудь недостатки. Катя и Таня не были исключением из этого правила. К тому же им показалось заманчивым оказаться в оздоровительном центре, облюбованном знаменитостями. Тем более что это им не будет ничего стоить.
— Ну, идем? — усилила напор Школьникова.
— Да, пожалуй… — медленно проговорила Катя.
— А почему ты одна-то не хочешь? — поинтересовалась Таня.
— Одной скучно, — честно ответила Машка. — Да что вы раздумываете? Говорят же вам: халява. И потом, вы чего хотите, чтобы королевой какую-нибудь Дуську Смирнову выбрали? Вот богдановские тогда порадуются!
— Ну уж нет! — тут же воскликнула Катя.
— А вдруг никакого выбора королевы не состоится, — засомневалась Таня. — Поговорят, а потом раздумают.
— Не раздумают, — покачала головой Школьникова. — Я успела подслушать, для чего это делается.
— Для чего? — спросили подруги.
— В качестве отвлекающего маневра, — объяснила Машка.
— Кого и от чего? — еще сильней удивились Катя и Таня.
— Нас от вражды с бывшими «бэшниками», — внесла ясность Школьникова. — Как раз когда я подошла к двери, Андрей говорил Светлане, что надо переключить нашу буйную энергию. Иначе это скоро совсем плохо кончится. Потому что обстановка в классе сложилась невыносимая.
— А чего такого особенного? — не разделила тревоги классного руководителя Катя.
— Да Андрею не нравится, что еще двух месяцев не прошло с начала этого учебного года, а у нас уже было две драки, отозвалась Школьникова.
— Мы-то тут при чем? — возмутилась Катя. — Это же из-за Богданова.
— Естественно, из-за Богданова, — поддержала ее Школьникова. — Но в драках-то все мы участвовали. Я этой Дуське Смирновой тогда так накостыляла! — с удовольствием вспомнила Машка. — Ну, в общем, Андрей считает, что нашу энергию нужно переключить на что-нибудь созидательное.
— Боюсь, — вздохнула Таня, — из этого состязания ничего созидательного не выйдет.
— Наша с вами задача как следует подготовиться, — возразила Школьникова. — А уж что там из этого выйдет или не выйдет, пусть ломают голову другие.
— Лучше бы этот Богданов никогда у нас в классе не появлялся, — посетовала Таня.
— Нас никто не спрашивал, — в тон ей произнесла Школьникова.
Дело в том, что до конца прошлого учебного года у них был очень дружный и сплоченный класс. Однако, когда они перешли в десятый, от бурного и несокрушимого содружества «В» осталась лишь половина, и его слили с остатками «бэшников», состав которых тоже значительно поредел. Хорошо еще, любимый классный руководитель бурного содружества «В» Андрей Станиславович остался с ними и возглавил десятый «Б». Однако от былой дружеской атмосферы ничего не осталось. Пришедший к ним из другой школы Вадик Богданов мигом сгруппировал вокруг себя бывших «бэшников», и класс разбился на две враждующие группировки. Словом, тревога Андрея Станиславовича была вполне обоснованна.
— Ну как? Готовиться будем? — посмотрела Школьникова на Катю и Таню.
— Будем, — кивнули девочки.
— Только никому в классе ни слова, — снова предупредила Машка.
— А ребятам? — осведомилась тихим голосом Таня. — Для них же, наверное, тоже какой-то конкурс придумают.
— Выборы короля школы, — прыснула Катя. — Мистер красавец.
— Во всяком случае, они должны быть готовы, — не разделила ее веселья Таня.
— Только не ясно к чему, — напомнила Школьникова. — Ведь Андрей и Светлана толком еще ничего не придумали.
— Все равно надо предупредить, — в третий раз повторила Таня.
— Рано, — возразила Школьникова. — А вот мы с вами, девчонки, подкорректируемся у Труповых и этой Дуське Смирновой покажем.
Больше Машка ничего сказать не успела. Из школы послышался звонок.
— Бежим! — воскликнула Катя. — У нас ведь сейчас математика. — И девочки поспешили в школу. Светлана, или, точнее, Светлана Сергеевна, не выносила опозданий.
После конца седьмого урока Олег, Темыч, Женька, Лешка, Катя, Таня и Маша, как обычно, порядком потрепанные толпой в раздевалке, вышли на улицу.
— Уроки учить еще рано, — немедленно заявил долговязый Женька, никогда впрочем не уделявший особенного внимания занятиям. — Пошли к Олегу!
— Правильно, — поддержали его остальные. Двенадцатиэтажная башня из розового кирпича, где жил Олег, стояла в Портняжном переулке сразу же за родной две тысячи первой школой. Поэтому семеро друзей, которых чаще всего называли Компанией с Большой Спасской, частенько забегали в квартиру Беляевых на часок-полтора после уроков. Тем более что родители Олега по будним дням, по крайней мере до семи вечера, находились у себя на фирме.
Миновав школу, друзья двинулись к Портняжному и, не доходя до поворота на Большую Спасскую улицу, свернули в распахнутую металлическую калитку, за которой начинался двор Олега.
— Пошли, что ли? — с нетерпением потянул на себя железную дверь подъезда Женька.
— Погоди, — полез в карман за ключами Олег. — Дай домофон открыть. И вообще, подождите тут. Я сейчас спущусь с Вульфом. Сперва выгуляем его, а потом уж поднимемся.
— Иди, — взъерошил растопыренной пятерней и без того спутанную длинную шевелюру Женька. — Погода хорошая. Погуляем.
— Ну, спасибо, что разрешил, — и Олег, усмехнувшись, скрылся в подъезде.
Вскоре он вновь спустился с таксой на поводке. Вульф приветствовал друзей радостным лаем и визгом. Он давно привязался к этой компании. А кроме того, именно пес Олега навел три года назад семерых друзей на самое первое в их жизни расследование. С тех пор с ними что-то произошло. Как часто повторяли Андрей Станиславович и его фронтовой друг по Афганистану, а ныне майор милиции Владимир Иванович Василенко, работавший в отделении на Сретенке, «эти семеро словно притягивают к себе криминал». Так или не так, но Компания с Большой Спасской самостоятельно раскрыла целых пятнадцать преступлений.[1] Последнее из своих дел ребята закончили чуть больше недели назад.
Отдав щедрую дань ритуалу приветствия, Вульф сосредоточенно закружил по двору. Школьникова, поглядев на часы, сказала:
— Кстати, Олег, мы с девчонками, пожалуй, к тебе сейчас не пойдем.
— Ты решай за себя, — мигом насупился Темыч. — А Катька пойдет.
— С каких это пор ты, Темочка, мной раскомандовался? — сердито глянула на него Катя.
Тот, демонстративно от нее отвернувшись, пробубнил что-то неразборчивое. Темыч был влюблен в Катю еще с младшей группы детского сада. Катя взаимностью не отвечала. Мало того, постоянно над Темой подтрунивала. К тому же она отличалась ветренностью и то и дело влюблялась в других мальчишек. Темыч терпел и надеялся на лучшее. Если бы хоть немножко вырасти… Он был ниже всех в своем классе, а лицом больше смахивал на девочку. Правда, отец его, Никита Владимирович, тоже вытянулся лишь к шестнадцати годам, после чего стал пользоваться большим успехом у слабого пола. В общем, перспективы у Темы были. Что, однако, не лишало его проблем в настоящем.
— Так с каких это пор ты стал мной командовать? — повторила Катя.
— Это не я, а Моя Длина раскомандовалась, — не решаясь ей возразить, перенес Те-мыч гнев на Школьникову.
— Как ты меня назвал? — немедленно разъярилась та.
Свое прозвище пухлая блондинка Школьникова заработала за крайне экстравагантную манеру одеваться. Дошло до того, что однажды она предстала перед одноклассниками в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши особым изяществом не отличалась. Только Лешка Пашков, влюбленный в Школьникову, искренне восхитился:
— Ну ты, Машка, даешь! Прямо настоящая фотомодель! Все наружу!
— Много ты понимаешь, ребенок! — подбоченилась Школьникова. — Это просто теперь моя длина и мой стиль.
С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Маше. Правда, звали ее так за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать.
Забывший об этом Темыч горько раскаивался. Красная от ярости Моя Длина наступала, а он пятился по направлению к калитке. Так продолжалось, пока Темыч не вышел в Портняжный.
— Ладно, живи, микроспора, — внезапно сменила гнев на милость Школьникова. — Я братьев меньших не обижаю.
— Дура, — пробормотал Темыч, однако так, чтобы его слова ни в коем случае не достигли ушей Школьниковой.
__ Ну что, выяснили отношения, — громко захохотал Женька.
Темыч, делая вид, что все это его совершенно не касается, поравнялся с Олегом.
— Поднимаемся?
— Мы не пойдем, — вновь возразила Школьникова и, повернувшись к девчонкам, добавила: — У нас важное дело.
— Как, прямо сейчас? — спросила Таня.
— А чего зря резину тянуть? — деловито произнесла Моя Длина. — Чем раньше начнем, тем ощутимее будет результат.
— Тогда ладно, — сдалась Таня.
__ А ты-то куда? — ревниво глянул на нее Олег.
— Да тут…
Таня, у которой не было от Олега секретов, уже открыла рот, чтобы объяснить, в чем дело, но натолкнулась на суровый взгляд Моей Длины.
— Понимаешь, Олег, нам надо…
— Что вам надо?
Олег, как всегда, когда волновался, снял очки и начал протирать стекла носовым платком.
— Потом скажу, — стараясь не встречаться взглядом с Олегом, пролепетала Таня.
— Как знаешь, — с деланным равнодушием произнес тот.
— А действительно, Машка, куда вы намылились? — тем временем пытался узнать у Моей Длины правду Пашков.
— Затухни, ребенок. И веди себя смирно, — отрезала Школьникова.
— Но я хочу быть в курсе дела, — робко сказал Пашков.
— Тебе уже было, кажется, сказано: у женщин свои секреты, — не сдавалась Школьникова.
Лицо у Пашкова горестно вытянулось, однако настаивать дальше он не решился. Их отношения с Моей Длиной и без того были очень зыбкими. До недавних времен для Школьниковой существовал лишь один мужчина на свете — Андрей Станиславович. Лишь грядущая его свадьба с математичкой Светланой несколько охладила пыл Моей Длины. Тогда-то она наконец и снизошла до влюбленного Лешки, заметив словно бы вскользь по этому поводу Кате и Тане, что «ребенок вроде бы становится вполне ничего». Несколько позже Моя Длина добавила к этой сентенции: «Андрюша, конечно, по-прежнему остается моим идеалом. Но мечты мечтами, а надо и о себе подумать».