По мере того как я говорила, Натали успокаивалась и уже не плакала. А после, когда я полувопросительным тоном спросила, даст ли она новые показания относительно Андрея, она отвела взгляд и легонько кивнула.
Вероятно, Натали действительно считала, что это Андрей убил Лизавету. Я же не была в этом уверена в полной мере. Единственное, что я сейчас знала точно, – что той ночью я видела не Натали. Но и не Лизавету.
Мысли мои оформились уже почти полностью, я была готова поделиться ими с Платоном Алексеевичем, но наметила себе и небольшой список дел, необходимых, чтобы быть уверенной до конца. Однако не успела я закрыть за собой дверь, как увидела приближающегося ко мне по коридору князя Орлова.
– А… Натали у себя? – нерешительно спросил князь, косясь на неплотно прикрытую дверь ее комнаты.
Черт меня дернул в этот момент, но я не моргнув глазом ответила:
– Нет, я сама ее ищу. Вероятно, Натали прогуливается по парку со своим женихом.
Я заметила, как округлились от ужаса глаза моей подруги, но она стояла замерев и как будто ждала чего-то. Князь же при словах о женихе лишь поспешно кивнул, изображая понимание:
– Что ж, в таком случае я прошу вас, Лиди, попрощаться за меня с Натальей Максимовной, я уезжаю… внизу уже ждет кучер.
Но он стоял не двигаясь и крутил в руках модную шляпу-котелок. А потом заговорил опять, словно через силу:
– Не следовало мне вообще приезжать сюда. Сам не знаю, на что я надеялся… глупо было ждать, что Наталья Максимовна до сих пор помнит нашу детскую дружбу.
Натали молчала, и я даже не силилась уже понять, о чем она в этот момент думает. Но на князя я смотрела с усталым осуждением, гадая, сколько он еще может продолжать в таком духе.
– В общем… – Орлов глубоко вздохнул, глядя мимо меня своим печальным взглядом, – передайте Натали, что я желаю ей всяческого счастья… здоровья… всех благ…
Ей-богу, мне казалось, он сейчас расплачется, да и разыгрывать спектакль мне надоело. Однако и щадить его я все же не собиралась, сказав надменно:
– Михаил Александрович, боюсь, ваши пожелания неуместны, поскольку никакой свадьбы не будет.
На лице князя сперва появилось удивление, а потом брови начали сходиться на переносице:
– То есть как это не будет? Андрей… да как он смеет! Простите, Лиди, мне нужно немедленно найти Миллера…
Он резко сорвался было с места, бросившись к лестнице, и уже не видел, что из своей комнаты появилась Натали, которую я мгновенно развернула за плечи и отправила обратно, с силой захлопнув дверь.
– Зачем вам искать Миллера?! – резко спросила я. Натали, очнувшись, теперь тянула ручку изнутри, пытаясь выйти, а я не позволяла, удерживая дверь. – Что вы ему скажете? Вызовете на дуэль? Шантажом заставите жениться?
– Если понадобится… вызову! Я заставлю его жениться на ней! – неожиданно бойко отозвался Миша. Потом перевел взгляд на дверь и, глядя на мои манипуляции, спросил: – Что вы делаете?..
Натали все-таки слишком сильная девица для ее роста – держать дверь я больше не могла, и она вырвалась наружу – растрепанная и с горящими ненавистью глазами. Впрочем, недовольство ее относилось не ко мне, а к Михаилу Александровичу.
– Меня вы тоже заставите выйти за него замуж?! – звенящим от слез голосом спросила она. – Что ж, попробуйте! Не хочу выходить за Андрея – не хочу и не выйду! А вы… вы… – Дальше Натали перешла уже на совершенно нечленораздельный писк – от слез – и в сердцах снова бросилась в комнату, сама закрывая за собой дверь.
– Нат… Наталья Максимовна… – пытался хоть слово вставить князь, входя за ней.
Признаться, мне не очень нравилось происходящее – я бы предпочла, чтобы князь действительно ушел решать вопросы с Андреем каким угодно способом. Мне казалось, что для Натали так будет только лучше…
Глава двадцать девятая
В тот день мне предстояло еще несколько важных дел. Для начала я разыскала лакея Иннокентия, которого Василий Максимович уже уволил, как и двух других свидетелей. Хорошо, что те еще были в усадьбе, собирая пожитки. Я написала короткую записку для Платона Алексеевича с просьбой приехать с полицейскими и Ильицким в усадьбу сегодня к трем часам дня и попросила Иннокентия эту записку доставить. Я могла бы и сама это сделать, тем более что все равно собиралась ехать в Псков, но мне хотелось поглядеть на этого лакея, поговорить с ним и убедиться в своих догадках. Я убедилась.
А ехать я собиралась к доктору Бергу – именно он осматривал тело Лизаветы Тихоновны, так что я рассчитывала, что он скажет кое-что определенное по поводу моих догадок. И снова мне повезло – Берг все подтвердил.
Вернулась в усадьбу я уже к полудню – хотела было поскорее пройти в дом, но услышала в зарослях сирени приглушенный смех и разговоры.
Я зареклась несколькими часами ранее проявлять пресловутое свое повышенное любопытство, поскольку слишком часто оно мне же и выходило боком. Но не отреагировать на эти голоса я не могла – это были Натали и князь Орлов. Они сидели на скамейке, на той самой лужайке, где Натали играла в леток с Андреем. Сирень отцвела уже, кусты заметно поредели, и мне отлично было видно, что они со смехом и упоением целуются, негромко переговариваясь.
Меня они не замечали, даже когда я подошла ближе. Пришлось громко кашлянуть, привлекая к себе внимание. Только тогда оба подскочили со скамьи, не размыкая, однако, рук.
– Наталья Максимовна согласилась стать моей женой! – будто оправдываясь, выпалил князь.
– Это прекрасно, – сказала я отчего-то с сарказмом, – а предупрежден ли об этом предыдущий жених Натальи Максимовны? И вы, я надеюсь, помните, что Натали несовершеннолетняя – вопрос о ее замужестве вам следовало сперва решить с ее братом.
– Вася, разумеется, не будет против! – пылко возразила подруга, но князь ее прервал, совершенно смутившись:
– Нет-нет, Лидия Гавриловна права – я должен был сначала поговорить с Василием.
Он поцеловал ее руку, коротко поклонился мне и поспешил уйти из парка. Бросив перед тем, однако, на меня быстрый мимолетный взгляд. Князь явно был недоволен, что их прервали, а Натали своего недовольства и не скрывала.
– Лиди, зачем ты так? – хмуро спросила она. – Я думала, ты порадуешься за меня. Миша самый хороший и великодушный человек на свете! – Лицо ее вновь просветлело. – Мне кажется, я всегда любила его одного…
Я не могла не вспомнить, как еще неделю назад Натали так же восхищенно отзывалась об Андрее. Для меня очевидным было, что она слишком ветрена и не готова еще к такому шагу, как брак. Да и князь вовсе не такой хороший выбор, как мне показалось при знакомстве с ним. Но я была совершенно не вправе читать ей нотаций, потому лишь покачала головой без сил:
– Я думаю, ты совершаешь ошибку. Не хочу, чтобы ты разочаровалась.
Потом я развернулась и поскорее ушла, оставив растерянную Натали одну. Я заранее знала, что ей будет больно. Что уже к концу сегодняшнего дня она будет страшно обижена на меня и, наверное, даже возненавидит. На этот раз по-настоящему.
Прежде чем войти все же в дом, я заглянула во флигель – здесь, под крыльцом, стоял ящик, в котором дворовая кошка оставила свой приплод. Мы с Натали умилялись котятам еще в день приезда, а спустя три недели это были уже окрепшие и невероятно пушистые создания. Я выбрала одного, самого крупного, и теперь только направилась в дом.
– Что это? – Увидев меня с котенком на руках, Андрей, казалось, позабыл даже о своих бедах, не позволяющих ему уснуть уже которую ночь подряд. – Вы разве любите кошек?
– А вы не любите? – изумилась я и подошла ближе.
– Не люблю. – От меня не укрылось, как Андрей судорожно сглотнул и буквально отшатнулся от меня.
Но я не сдавалась, напирая все больше, а голос мой становился злее:
– Зря, они милые. Хотите подержать?
Я практически сунула кота ему в руки – Андрей же разнервничался не на шутку.
– Уберите, я прошу вас! – в панике выкрикнул он. Потом заглянул мне в глаза, и напряженное его лицо сразу обмякло: – Так вы знаете?.. Прекратите этот цирк, прошу.
Я все еще не сводила жесткого взгляда с его глаз, однако кота взяла на руки и выпустила в кресло, потому как Андрей уже начинал дышать судорожно и тяжело. Едва ли у него так быстро развился приступ астмы – я знала, что это невозможно. Скорее, это был страх перед приступом.
Три дня назад я увидела запись в приходской книге о том, что сына помещицы Самариной звали Андреем, мужа Тихоном, а вовсе не Тимофеем, как утверждал Миллер, а дочь – Елизаветой. Совпадения такие бывают редко. Но бывают, потому я и тогда сомневалась, решив проверить все наверняка с помощью кошки. Кошачья шерсть – одна из основных причин приступов у астматиков, сегодняшний мой эксперимент подтвердил то, о чем я догадывалась.
– И что теперь вы сделаете? – Андрей тяжело смотрел на меня. – Расскажете остальным? Впрочем, делайте что хотите, мне все равно.
Он отвернулся от меня к окну, давая понять, что ни говорить, ни каяться не намерен. Мы находились в библиотеке, дом пока выглядел тихим, но скоро сюда приедет полиция во главе с Платоном Алексеевичем, и я должна буду кратко пояснить им роль Андрея в этой истории. Суть этой роли я примерно представляла, но о деталях мог поведать лишь он сам. Мне нужно было его разговорить во что бы то ни стало.
– Через два часа здесь будет полиция, – сухо сообщила я, усаживаясь в кресло. – Когда я расскажу им о цели вашего пребывания в усадьбе, к вам возникнет уйма вопросов. И наверняка вы станете главным подозреваемым в убийстве вашей сестры.
Андрей все-таки обернулся.
– И в убийстве Григория, разумеется, – добавила я. – Да и по поводу такого своевременного самоубийства нотариуса Синявского вам обязательно станут задавать вопросы.
– Синявский выбросился из окна сам, – с заминкой ответил Андрей, – а дача взятки – это не преступление.
– Может быть, – согласилась я и отметила, что дача взятки с его стороны все же имела место быть. – Однако задавать вопросы вам все равно станут. И будут трепать имя – имя вашего отца. Я имею в виду Миллера, это ведь его вы зовете отцом, а не Тихона Самарина? Вы действительно хотите ославить подобным образом человека, который вырастил вас и который дал вам все?