— Товарищ Судоплатов, — остановил его Сталин, — я прочитал ваше спецсообщение и знаю, что разведчики Четвертого управления работают неплохо, но это их точка зрения, а что вы сами думаете о том, где нам следует ожидать наступления гитлеровцев?
Судоплатов нервно сглотнул. Остальные участники совещания невольно перевели дыхание — главный вопрос, ради которого, собственно, их и собрал Хозяин, первым выпал не им. Берия грозно блеснул стеклами пенсне и откинулся на спинку стула. Меркулов обмяк, но пальцы по-прежнему продолжали теребить папку, так как отвечать предстояло его подчиненному. Во взгляде и осанке Абакумова не произошло изменений. Он, как сфинкс, оставался неподвижен и глаз со Сталина не спускал.
Несколько секунд в кабинете стояла мучительная тишина, нарушаемая лишь шорохом шагов охраны, доносившимся из приемной. Судоплатов порывистым движением руки поправил упавшую на лоб прядь волос и, сделав упор на первых фразах, продолжил доклад.
— Товарищ Сталин, я не сбрасываю со счетов Московское направление, но большинство разведданных свидетельствует в пользу Белгородско-Орловского. В этой связи заслуживают внимания последние оперативные материалы нашего проверенного и надежного источника — Святого, действующего в фашистском разведоргане — Абвере. Они содержат убедительные данные, и я склонен доверять им.
— И что это за данные? — живо заинтересовался Сталин.
— Он сообщил, что восьмого мая у него в бюро находился лейтенант из «Абверкоманды 103». Фамилию, — здесь Судоплатов замялся, но, быстро овладев собой, продолжил, — к сожалению, наш человек установить не смог. Так вот, при нем находилась карта разведотдела фронта с обстановкой по состоянию на пятое мая, согласно которой можно предположить, что гитлеровское командование планирует вести наступление по следующим направлениям: Орел — Елец и Белгород — Малоархангельск, — с задачей окружения и уничтожения нашей группировки войск. К настоящему времени, по сведениям Святого, в район Орла стянуто девять армий, из которых половина танковых. Путем личного наблюдения наш человек установил некоторые технические характеристики нового танка «тигр». Они уже переданы для изучения специалистам в Бронетанковом управлении. По информации этого же источника на участке фронта от Великих Лук до Дорогобужа гитлеровское командование решило перейти к обороне, там находятся всего две армии. Данные подтверждаются материалами, поступившими из оперативных групп «Соколы» и «Градов».
Закончив доклад, Судоплатов остался стоять, ожидая новых вопросов. Берия на этот раз промолчал, а Сталин выдержал долгую паузу и только потом сказал:
— Хорошо, товарищ Судоплатов, садитесь! — Вождь перевел взгляд на Абакумова: — Теперь, товарищи, послушаем, что нам сообщит начальник военной контрразведки. У него тоже есть своя карта.
Все взгляды участников совещания сошлись на Абакумове. Он на мгновение стушевался. Тридцатичетырехлетний руководитель одной из самых молодых спецслужб пока еще не привык к такому пристальному вниманию к себе. Это был его первый визит на Ближнюю дачу. Царившая здесь обстановка невольно сбивала с толку. На даче непостижимым образом уживались сухая аскетичная казенщина, исходившая от мрачных деревянных панелей, огромного, как футбольное поле, стола заседаний, затянутого зеленым сукном, тяжелых портьер, плотно закрывающих окна, и отдающих домашним теплом причудливых пуфиков, уютных небольших диванчиков и прочих предметов, которые попались ему на глаза в соседних комнатах. Выручил его сам Сталин.
— Не стесняйтесь, товарищ Абакумов, мы здесь не на заслушивании в Политбюро. Тут все соратники, говорите смело, — предложил он, а затем с иронией заметил: — Тем более, сегодня вы у нас именинник. Сам Гитлер посылку прислал.
Меркулов с Судоплатовым недоуменно переглянулись. Берия криво ухмыльнулся и с сарказмом заметил:
— Нам что-то ничего не присылает. Интересно, за какие такие заслуги?
— Лаврентий, не завидуй, у тебя все впереди, — в тон ему ответил Сталин и подбодрил Абакумова: — Докладывайте! Товарищи Меркулов и Судоплатов еще не знают о захвате военными контрразведчиками гитлеровского самолета с курьером.
Абакумов, избегая лишних деталей, рассказал о том, как карта из гитлеровского Генерального штаба оказалась в его руках, и в заключение сделал вывод:
— Вполне возможно, что это реальный план наступления, а не крупная дезинформационная акция. В пользу версии говорит и полетная карта, обнаруженная группой захвата. Согласно ей, самолет с курьером должен был приземлиться в Болхове, а там в это время находился командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Клюге. Информация абсолютно достоверная, так как в тот же день она была перепроверена и подтверждена через оперативные возможности управления СМЕРШ Центрального фронта. Из чего следует вывод, что карта действительно предназначалась Клюге.
— Странно все это! Как вообще такой самолет мог оказаться на нашей стороне? Плохие метеоусловия? Но тогда почему его выпустили? Пилоты сбились с курса? Но плохих пилотов за штурвал такого самолета не сажают! — сказал Берия.
— Может, уходил от атаки наших истребителей? — предположил Меркулов.
— Следы воздушного боя обнаружены? — поинтересовался Судоплатов.
— Установить уже невозможно, — ответил Абакумов и помрачнел.
— Почему?! — угрожающе зазвучали кавказские нотки, и пенсне Берия грозно блеснуло.
— Пока моя оперативная группа добиралась до места, гитлеровцы подняли свою авиацию и не оставили от самолета мокрого места. Все сровняли с землей!
— Тогда, выходит, карта и план наступления на Москву не пустышка, раз фрицы так переполошились, — осторожно заметил Меркулов и глянул на Сталина.
Тот продолжал хранить молчание и, прищурившись, сосредоточенно попыхивал трубкой.
— Кроме самолета с курьером они потеряли еще одну машину при бомбардировке и спецгруппу Абвера, которую войсковая разведка перехватила на подходе к месту посадки. Все это говорит о том, что удар из района Орла на север — я не утверждаю, что на Москву, — для Клюге крайне важен, — продолжил Абакумов.
— Лондонская резидентура также не исключает подобного варианта действий, — напомнил Меркулов.
— Две карты — это, пожалуй, слишком много, какая-то из них наверняка деза! Вы, товарищ Абакумов, можете сказать какая? Та, что видел Святой, или та, что предназначалась для Клюге? — допытывался у него Берия.
— План наступления на Москву — это, конечно, факт! Кроме карты есть и другие оперативные данные, указывающие на то, что гитлеровцы могут начать наступление в этом направлении. — Здесь Абакумов на мгновение задумался, а затем продолжил: — На мой взгляд, пока рано делать окончательный вывод о том, что главный удар будет нанесен по столице. Надо еще раз проверить эту информацию.
— Смелое заключение! А чем вы его можете подтвердить? — оживился Сталин, вытащил изо рта трубку, положил на пепельницу и с нескрываемым интересом посмотрел на молодого генерала.
— В распоряжении СМЕРШ имеются и иные материалы, может быть, не столь убедительные, как карта, но в совокупности они наводят на мысль о том, что примерно из этого же района Клюге может нанести основной удар не на северо-восток, в сторону Москвы, а в ложном направлении, — заявил Абакумов и, ободренный взглядом вождя, уже с большей уверенностью продолжил: — Согласно сообщениям нашей зафронтовой агентуры, работающей в Абвере, а также допросам захваченных вражеских агентов и военнопленных, наступление более вероятно на Курском направлении.
— То есть вы полагаете, что, подсунув карту, фашистская разведка пытается нас водить за нос? Неужели Гитлер снова повторяется? — Вопрос Сталина повис в воздухе.
Вождь встал из-за стола, а вслед за ним поспешно вскочили и все остальные. Словно не замечая их, он направился к окну. Спина его ссутулилась, и от этого еще больше стали видны старческие складки на шее и поредевшие на висках волосы, сквозь которые восковой желтизной просвечивала дряблая кожа. Удлиненный френч и слегка приподнятое правое плечо придавали его фигуре карикатурное сходство с советскими бюрократами, изображениями которых пестрели довоенные газеты и журналы. Он несколько минут постоял в неподвижности у окна, вглядываясь в сиреневую даль, словно пытаясь найти там ответ к загадке, подкинутой ему Гитлером, а затем резко обернулся и повторил вопрос:
— Итак, товарищ Абакумов, где же нам ожидать удара гитлеровцев? Москва или Курск?
Абакумов как будто стал меньше ростом, его богатырские плечи согнулись, кожа на висках от напряжения побелела. В душе он проклинал тот час, когда эта чертова карта, которая поднимала больше вопросов, чем давала ответов, попала к нему в СМЕРШ. Теперь ему, и только ему, придется отдуваться за всю разведку перед вождем. Ошибка в оценке перспектив будущей военной кампании может дорого обойтись, и через месяц-другой в СМЕРШ вполне может оказаться новый начальник.
Собравшись с духом, он ответил:
— Товарищ Сталин, я склоняюсь к тому, что летнее наступление гитлеровцы развернут на Курском направлении.
— Вы твердо уверены в этом? — Испытывающий взгляд вождя просветил его подобно рентгену.
Абакумов не отвел глаз в сторону и слегка охрипшим голосом продолжил:
— Дополнительным свидетельством тому является последнее сообщение нашего зафронтового агента Гальченко. Два дня назад он вернулся после выполнения разведывательного задания в «Абвергруппе 102», действующей против частей нашего Центрального фронта, и предоставил ценные сведения, в том числе касающиеся предстоящего наступления гитлеровцев.
— В вашей докладной о нем не сказано ни слова.
— Его информация в нее не вошла.
— Насколько ей можно верить? — допытывался Сталин.
— Ситуация, при которой Гальченко стало известно о наступлении на Курск, не вызывает сомнений. Источник информации вполне компетентен — заместитель начальника отдела «Абвер-2» полковник Штольце. Птица весьма крупная в военной разведке Германии. Кроме того, анализ задач, которые он поставил перед Гальченко и его шпионской группой перед заброской в тыл наших войск, говорит о том, что в ближайший месяц, а может, и раньше на данном участке фронта более чем вероятно крупное наступление противника.