— Вызывай еще! — нетерпеливо потребовал Дроздов.
— Что случилось, Петрович? — встревожился подошедший после смены постов Гусев.
— Нет связи с «Буком», — ответил тот.
— Опять молчит, товарищ капитан! — устало ответил радист и отпустил ключ.
— Попробуй через «Самшит», пусть он на него выйдет. Может, с батареями что? — продолжал теребить его Дроздов.
Радист снова склонился над рацией, вызывая «Самшит». Там живо откликнулись на вызов и попытались связаться с «Буком», но и им никто не ответил.
— Может, работа Загоруйко? — предположил Гусев и тут же предложил: — Командир, давай я проскочу на место и проверю.
— Поезжай! — согласился Дроздов и, наклонившись к радисту, приказал: — А ты срочно передай в Туапсе о потери связи с группой Фомина.
Это сообщение в Особом отделе армии и Закавказского фронта еще больше подстегнуло нетерпение начальства, усилив опасения о прорыве диверсантов в направлении Туапсе. Рухадзе ни минуты не сомневался в том, что исчезновение группы «Бук» было делом рук диверсантов Загоруйко, и категорически потребовал от своих подчиненных до конца дня покончить с ними. Радист, принявший радиограмму, с сочувствием посмотрел на командира. Дроздов не стал читать текст — и без того знал реакцию генерала. Загоруйко торчал у всех как кость в горле, а то, что он мог прорваться в долину, подтверждал и первый доклад Гусева. Тот так и не обнаружил следов группы — сержант Фомин со своими ребятами будто растворился в воздухе. Предположение о том, что группа могла попасть под лавину, не подтвердилось, а найденный Грицаем на ветке терновника клочок от бушлата и раздавленный сапогом мундштук красноречивее всего говорили о короткой ожесточенной борьбе, после которой диверсанты постарались замести все следы. Гусев все еще продолжал искать доказательства, подтверждающие прорыв диверсантов в долину, но Дроздова они уже мало интересовали. Теперь он был уверен, что неуловимый Загоруйко находится где-то рядом. Но где?
Лесистая громада гор до поры до времени скрывала врага. Как назло, поднявшееся над скалами солнце растопило тонкий лед на реке и озере, и клубы густого тумана, поднимаясь из ущелья, стали наползать на долину. Дроздов, проклиная в душе капризную погоду, раздраженно отшвырнул в сторону ставший бесполезным морской бинокль и, напрягая слух, пытался уловить подозрительные звуки.
Санников первым расслышал слабый вскрик встревоженной сойки, прозвучавший в том месте, где заканчивалась Тропа абрека. Прошло совсем немного времени, и крик дважды повторился теперь уже на подходах к кошаре. На этот раз разведчики Дроздова уловили в нем сигнал тревоги — это часовые с ближнего поста предупреждали их о появлении неизвестных.
Бойцы, находившиеся в резерве, пришли в движение. В глазах разведчиков зажегся лихорадочный огонек предбоевого азарта, в движениях появилась скрытая угроза, на лицах светился вызов пока еще невидимому противнику. Тихо, без малейшего шума, подчиняясь жестам своего командира, они, будто ящерицы, расползлись по подлеску, перекрыли подходы к кошаре, блокировали тропу, ведущую к ней, и замерли в напряженном ожидании.
Задержание диверсионной группы специальным оперативно-боевым отрядом СМЕРШ
Прошла одна, за ней другая минута, но возле кошары так никто и не появился, молчали и часовые, сидевшие в засаде у Тропы абрека. Дроздов напрасно напрягал слух и зрение, пытаясь уловить шорох шагов и прерывистое дыхание, но грохот водопада и сильный туман пока скрывали неизвестных. Он снова взялся за бинокль, но мощная морская оптика была бессильна перед плотной кисельной пеленой, которая уже подползла к самой кошаре. К счастью, с гор вовремя подул сильный порывистый ветер, и сквозь рассеявшийся туман проглянуло солнце. В его лучах на скале появились две неправдоподобно большие человеческие тени — такие можно увидеть в кинотеатрах, когда запоздавшие зрители в свете проектора пробираются к своим местам.
Дроздов нервно сглотнул и снова припал к окулярам. В душе он молил только об одном, чтобы эти тени не оказались игрой его воображения. Рука лихорадочно завращала колесико регулировки — в линзах мелькнула сосна с обломленной макушкой, затем темный валун перед спуском к кошаре, а рядом с ним — две человеческие фигуры, отчетливо проступившие в редеющем тумане. Вели себя эти двое крайне осторожно, долго и внимательно разглядывали кошару и, не заметив ничего подозрительного, страхуя друг друга, уступом начали спускаться к ней. Перед выходом на поляну тот, что нес на плече ручной пулемет, остался в кустах, а коренастый сержант — теперь уже можно было разглядеть и знаки отличия, — озираясь по сторонам, короткими перебежками пробрался к пастушьей хижине и скрылся внутри. Прошло несколько минут, и он, радостно потрясая автоматом, появился на пороге. Второй спустился к нему, сбросил с плеч рюкзак, оставил пулемет и налегке отправился обратно.
Едва он скрылся из виду, как Санников, отложив в сторону автомат, вынул из голенища сапога нож и загоревшимися глазами посмотрел на Дроздова, но тот отрицательно покачал головой. Ему в первую очередь нужен был Загоруйко, потому что на нем сходились все нити операции. Возможно, у главаря диверсантов имелись выходы на агентуру Абвера, осевшую на освобожденных от немцев и румын хуторах да и в самом Туапсе. Поэтому он терпеливо дожидался его появления, продолжая следить за сержантом-диверсантом.
Тем временем погода над долиной быстро налаживалась, туман рассеялся, и разведчики, оживившись, принялись высматривать остальных диверсантов. Яркий солнечный блик, на секунду вспыхнувший в кустах на краю поляны, не остался не замеченным Дроздовым. Он вскинул бинокль и навел на то место, где еще продолжали качаться ветки. В окулярах появились две фигуры: одна — уже знакомая, пулеметчика, и вторая — высокого, судя по кубарям в петлицах, старшего лейтенанта.
«Рост выше среднего. Телосложение крепкое. Лицо овальное. Нос? Нос точно его — прямой с горбинкой. Волосы русые. Пробор? Должен быть с правой стороны. Вот зараза! Пилотка закрывает. — Дроздов мысленно повторял приметы Загоруйко. — Ладно, сначала тебя возьмем, а потом будем разбираться. Пока ясно одно, что вы от фрицев, свои так у себя не ходят», — заключил он и повел биноклем выше по склону.
— Товарищ капитан, смотрите, за черным валуном еще четверо гадов окопалось! — затормошил Дроздова за руку Санников. — Всего семь, как в ориентировке. Все сходится! Это диверсанты!
— Вижу, Сан! Похоже, это действительно Загоруйко! — согласился Дроздов.
— Тогда чего тянуть резину, Петрович? Берем их, пока тепленькие! — торопил Санников.
— Не гони, разведчик, под ветер, подождем, когда соберутся в кошаре, вот тогда всех скопом и накроем.
— Понял, командир!
— Вот и молодец, а сейчас передай по цепи, чтоб сидели тихо как мыши и без моей команды даже не дышали!
— Есть, командир! — ответил Санников и беззвучно исчез в кустарнике.
Дроздов вновь навел свой бинокль на Загоруйко — тот не торопился идти к кошаре, чего-то выжидал. Пулеметчик энергично объяснял ему что-то, но «старший лейтенант» оставался на месте, продолжая водить биноклем по долине и подходам к кошаре. Затем он раздраженно отмахнулся и направился к остальным диверсантам. Пулеметчик, настороженно озираясь по сторонам, спустился вниз и уже вместе с «сержантом» бросился вдогонку за Загоруйко.
Капитан напрягся — его план дал сбой: диверсанты, видимо, что-то заподозрили и теперь торопились выбраться из подготовленной им западни. Медлить было нельзя — все решали секунды, — и он дал сигнал.
Долгий треск сороки взорвал тишину, и цепь разведчиков мгновенно пришла в движение. Санников, а вместе с ним еще четверо бойцов одним стремительным рывком отсекли «сержанта» и пулеметчика от основной группы противника. Те даже не успели выхватить оружие — сбитые с ног, они оказались на земле. «Сержант» от молниеносного удара Сана ушел в глубокий нокаут, но здоровяк пулеметчик каким-то немыслимым способом сумел вывернуться из-под навалившихся на него разведчиков и бросился наутек. Но далеко ему уйти не удалось. На солнце короткой вспышкой блеснуло лезвие ножа и с характерным хрустом вонзилось в правое плечо диверсанта. Пробив правую лопатку, оно по рукоять ушло в тело. Пулеметчик взревел от боли, по инерции сделал несколько шагов и, прогибая спину, стал заваливаться набок, выпуская из рук спасительное оружие. Через мгновение его уже «пеленали» разведчики Дроздова.
— Ребята, окружай! Брать только живьем! — заглушая крик раненого и сумасшедший треск веток под ногами, гремела над поляной команда Дроздова.
Разведчики выскочили из засады и бросились наперерез диверсантам, чтобы отсечь их отход, но опоздали. Прижавшись к отвесной скале, абверовцы заняли круговую оборону и ответили ураганным огнем. Разведчикам пришлось залечь и отстреливаться. Бой принял затяжной характер. Попытка группы Санникова прорвать оборону со стороны водопада закончилась безрезультатно. Попав под кинжальный огонь пулемета, они вынуждены были откатиться назад, еле успев оттащить двоих раненых товарищей и одного убитого.
…Бой продолжался уже несколько часов, а разведчикам все не удавалось продвинуться вперед ни на метр. Подоспевший на подмогу Гусев и бойцы из оперативной группы «Самшит» положение к лучшему не изменили. Диверсанты, грамотно рассредоточившись за скалами, не давали бойцам поднять головы и рассчитывали продержаться до наступление темноты, чтобы, воспользовавшись ею, прорваться в горы. Дроздов с Гусевым думали об одном — как не допустить этого.
Взгляд Дроздова упал на полуторку, брошенную у дороги, затем на залегшего неподалеку водителя Яшу, и внезапная догадка осенила его.
— Яшка! — крикнул он. — Бери Юру и бегом к машинам! Гоните их сюда!
— Толково придумано, Петрович! Достать этих паскуд из-за машин! — мгновенно оценил ход командира Гусев.
— Брать будем с двух сторон! — продолжал развивать свой замысел Дроздов. — Я пойду на них в лоб за грузовиками, а ты со своими хлопцами повторишь атаку от водопада.