А в нем уже снова заговорил разведчик. Важнее всего сейчас перехватить инициативу у Делле, решил он. Наглого и напористого курьера можно поставить на место только одним — еще большей наглостью и напористостью.
— А ты что, под кустом живешь? — с усмешкой спросил Виктор, бесцеремонно захлопнув перед его носом дверь в спальню.
— Под кустом не под кустом, зато лес рядом, — нескладно огрызнулся Делле.
— Так где ж ты якорь бросил? — Вопрос Николая прозвучал как нельзя кстати.
— В хорошем местечке, ребята: и Москва под боком, и до Калуги рукой подать, — уклончиво ответил агент.
Виктор попробовал зайти с другой стороны:
— А в Калуге ты что забыл?
— Много будешь знать — скоро состаришься. Времени у меня в обрез, поэтому давайте поговорим о деле.
— Может, за встречу по сто грамм пропустим? — предложил Николай.
— Не пью — завязал. — Делле прошел на кухню, взял нож, вспорол подкладку пальто и вынул два туго перетянутых шпагатом свертка. В одном оказались деньги, красно-зеленой горкой они рассыпались по столу. Виктора больше интересовал другой сверток. Упакован он был основательно, в толстую пергаментную бумагу, значит, содержал в себе что-то более ценное, чем деньги.
Но Делле не спешил вскрывать его. Поворошив рукой купюры, он надменно произнес:
— Пересчитывать будете? Здесь ровно шесть тысяч!
— Если что, потом сочтемся, — в тон ему ответил Бутырин и поторопил: — Давай открывай второй!
Делле неторопливо разрезал шпагат. В свертке оказались запасные батареи питания для рации и узкий металлический пенал. Агент взял его в руки, открутил крышку, энергично встряхнул, и на стол вылетел скрученный в трубочку листок бумаги. Николай с Виктором сообразили, что это была шифровка из «Цеппелина». Делле подтвердил их догадку.
— Это вам привет из Берлина от самого Грефе.
— Лучше бы денег побольше прислал, — недовольно пробурчал Николай и развернул шифровку. Вместо привычных столбцов цифр на ней оказался рабочий чертеж здания.
— Это для отвода глаз, — пояснил Делле и, пошарив в кармане пиджака, вытащил крохотный пузырек, заполненный мутной жидкостью.
— Проявитель для тайнописи? — догадался Виктор.
— Что, в первый раз видишь? — усмехнулся Делле.
— Нет! Но таким пользоваться не приходилось.
— А ты с этой химией знаком? — спросил агент Николая.
— Обижаешь, я хоть и не Менделеев, но с ней еще в сороковом в Латвии работал, — с вызовом ответил тот.
— Ну, раз ты такой большой ученый, то тогда сам и разбирайся, — не стал вдаваться в подробности Делле и предупредил: — Только имей в виду, там есть одна особенность — после проявки текст держится не более десяти минут. Потому не проспи!
Вполуха слушая разговор Дуайта и Делле, Виктор пытался понять, что же произошло. Почему курьер «Цеппелина» не вышел сразу на связь, а проследил его? Поведению Делле находилось лишь одно объяснение: в «Цеппелине» решили еще раз проверить своих московских агентов и убедиться в том, что они не работают на советскую разведку. Был и еще один момент, подтверждение которому Виктор видел в последних радиограммах Грефе: в Берлине устали ждать вербовки Леонова. Та «важная» информация, что они регулярно «сливали» немцам, все-таки была далека от того, на что рассчитывали в «Цеппелине», и опытному вербовщику Делле предписывалось реально сдвинуть дело с мертвой точки.
Чтобы утвердиться в своих мыслях, он заговорил энергично и напористо:
— Ладно, Петр! С твоей химией нам понятно, а дальше как будем работать?
— Это вопрос не ко мне, а к хозяевам, — уклончиво ответил Делле.
— Но Берлин по этому поводу нам ничего не сообщал.
— Я за них не отвечаю! Мне поставлена задача передать вам шифровку и обеспечить резервный канал связи.
— Резервный канал… А зачем? — удивился Николай.
— Все вопросы к Куреку.
— Хорошо, с этим мы разберемся, а как будет действовать этот резервный канал? — допытывался Виктор.
— Так же, как и сегодня, — я сам на вас буду выходить. Первая контрольная встреча ровно через неделю, но теперь на Курском вокзале, платформа та же.
— А если что случится?
— Тогда через тайник.
— Больше нам делать нечего, как на кладбищах и помойках копаться! — возмутился Дуайт. Самоуверенность Делле начала выводить его из себя.
Тот лишь снисходительно хмыкнул:
— Ну, на кладбище тебе еще рано.
— Рано не рано, не тебе судить, а то, понимаешь, нашелся тут….
— Перестань, Коля! — остановил его Виктор и спросил у Делле: — Где тайник будет?
— Здесь рядом, в сквере. И если квартиру надумаете поменять, все равно им пользуйтесь. Там под постаментом памятника щель есть, а на фонарном столбе, что стоит напротив, когда сообщение заложите, поставите метку — два белых треугольника.
— Понятно! Что еще?
— Пока все. — Делле поднялся и, не прощаясь, покинул квартиру.
Едва за ним захлопнулась дверь, Виктор сорвался с места и схватился за пальто.
— Стой! — вцепился в него Николай.
— Ты что?! Он же уйдет!
— Конечно, уйдет.
— Да ты что мелешь?!
— Я знаю, что говорю! Два года с ним работал! Такого голыми руками не возьмешь, он тебя через пять минут расколет, и тогда смело ставь крест на всей операции.
— Но надо же что-то делать! — в сердцах воскликнул Виктор.
— А куда он денется, если явка через неделю.
— А вдруг он что-то заподозрил?
— Вряд ли, — усомнился Николай. — Шифровка у нас? У нас! Явка назначена? Назначена! Единственное, что от нас требуется, — это сообщить Утехину, а у того под рукой целая орава топтунов, вот пусть они и ищут. Нет, Вить, нам с тобой никак нельзя рыпаться: и себя спалим, и операцию поломаем.
Дуайт был прав, Виктор не мог не согласиться с этим. Скорее всего, к дому агент пришел не один, а с подстраховкой, и нарваться на его напарников ничего не стоило. Поэтому, повесив пальто на место, он засел за телефон. Окунева на месте не оказалось, зато его сразу соединили с Утехиным.
Сообщение о появлении Делле на конспиративной квартире в Тихвинском переулке вызвало у него секундное замешательство. Конечно, он читал радиограмму «Цеппелина», но курьер оказался первоклассным специалистом: мало того что дважды обвел вокруг пальца «наружку» на Казанском, так еще ухитрился проследить за Бутыриным и вычислить квартиру! Его агрессивно непредсказуемые действия путали все расчеты, поэтому необходимо было что-то предпринимать.
Утехин не мешкая назначил Виктору встречу, но не в квартире — ехать туда становилось опасно, — а в городе, подальше от любопытных глаз.
Через сорок минут Бутырин оделся и спустился на улицу. В лицо стегануло колючей поземкой, и он повыше поднял воротник. Чтобы убедиться в отсутствии «хвоста», он долго кружил по безлюдным переулкам. Урок, преподнесенный берлинским гостем, пошел ему впрок.
Утвержденный текст радиограммы в «Цеппелин» разведчика Бутырина
Виктор в досаде передернул плечами и ускорил шаг. Тридцатиградусный мороз немилосердно жег щеки. «Еще немного, и я тут точно околею», — подумал Виктор, приближаясь к Сущевскому Валу. Метров за сто до него из снежной круговерти вынырнула черная «эмка». Узнав знакомые номера, разведчик «проголосовал» и шагнул к обочине.
«Эмка» притормозила, задняя дверца распахнулась, и из кабины выглянуло озабоченное лицо Утехина. Виктор согнулся, проскользнул внутрь и сел рядом с ним. Опытный водитель, постоянно меняя направление, закружил по улицам Москвы. Все это время Утехин подробно, по нескольку раз уточняя детали, расспрашивал о Делле. Расстались они за два переулка от квартиры. На всякий случай из кармана Виктора торчала «белая головка», так как Делле мог оставить наблюдателей где угодно.
А на Лубянке Утехина уже поджидали Барышников с Окуневым. Сгорая от нетерпения, они набросились на него с вопросами, но тот прежде всего вызвал к себе дешифровальщиков и передал им сообщение «Цеппелина». Пока они работали над ним, контрразведчики ломали себе голову над тем, как нейтрализовать Делле, чье появление в Москве в любой момент могло сорвать так удачно развивающуюся операцию. О том, чтобы перевербовать его, не было и речи, оставался один-единственный выход — нейтрализовать курьера, но так, чтобы это не вызвало подозрений в Берлине.
Совещание было в самом разгаре, когда у Утехина появился расшифрованный текст. Задание оказалось коротким. Грефе требовал, чтобы «Иосиф» с помощью Делле в ближайшее время провел вербовку Леонова. Этот ход «Цеппелина» по сути превращал Делле в ключевую фигуру операции. Разумеется, в Москве этого допустить не могли. До встречи Делле с Бутыриным оставалась целая неделя, и этого времени вполне должно было хватить, чтобы нейтрализовать курьера. Но как, как? — этот вопрос мучил собравшихся. Захват Делле не решал главной проблемы, так как он не исключал утечки информации через его радиста и, возможно, других агентов, работавших с ним. Здесь требовались неординарное решение и немалые силы, которых, увы, не хватало в подчиненных им отделах. Без поддержки Абакумова явно было не обойтись.
После недолгого колебания Барышников решительно снял трубку и позвонил наверх. Абакумов немедленно вызвал всех троих к себе.
Утехину снова пришлось повторить все услышанное от Бутырина, а Барышников вытащил из папки фотокопию задания (оригинал превратился в ничто через десять минут после обработки специальным составом) и расшифровку текста.
Абакумов внимательно перечитал его, поигрывая желваками, и с ожесточением произнес:
— Да… Хреновое положение! Как будем выходить?
— Ввести в игру Делле считаю невозможным — это убежденный фашист. Его надо скорее нейтрализовать! — решительно заявил Утехин.
— Владимир Яковлевич, Андрей Николаевич, и вы тоже так думаете? Или все-таки попытаемся поиграть с этим господином? — спросил Абакумов и пытливо посмотрел на них.
— Польза сомнительна, а вред очевиден, — скептически заметил Барышников.
— Упертый фанатик, такие начинают что-то понимать, только если пистолет к затылку приставишь, — категорично заявил Окунев.