И всё равно пещера была такой огромной, что оставалось ещё много незанятого пространства. Тропинки петляли между гор хлама и сокровищ, как будто это была библиотека или антикварная лавка, где можно с интересом побродить вволю.
Местная обстановка очень напоминала один из крупных блошиных рынков, куда отец частенько приводил меня, когда я был ребёнком. Ну, те развалы, которые устраиваются на школьном футбольном поле или платных парковках. Отличие было лишь в том, что там среди гор хлама бродили сотни и тысячи людей, а у товара имелись продавцы, а тут совершенно никого не было. И по большей части все эти вещи не были хламом. Даже старые книги и свитки почти наверняка хранили в себе важные сведения. Хотя большинство людей, наверное, и не заметили бы какие-то там книги, ослеплённые горами сокровищ и драгоценного оружия, усеянного золотом и самоцветами.
Так что всё, что находилось в пещере, обладало определённой ценностью.
– И как нам отыскать амулет среди всего этого хлама? – спросила Глэм.
– Будем копать, наверное, – тихо сказал Эдвин.
– На это же уйдут годы! – воскликнула Ари, хотя явно находилась под впечатлением от вида искусно сделанного копья, покоившегося на оружейной стойке у входа, справа от неё.
– Вы что, думаете, раз нашли комнату, полную вещей, можете взять без спросу всё, что вам вздумается? – неожиданно прогрохотал оглушительный голос. Отражаясь от стен, он как будто шёл одновременно отовсюду и из ниоткуда.
В голосе чувствовалась природная властность, хотя он казался очень старым и усталым, как будто им пользовались уже не одну сотню лет. В нём также звучали раздражённые и угрожающие нотки, от которых у меня всё похолодело внутри.
– Так принято в тех местах, откуда вы пришли? – гремел голос. Мы озирались, стараясь понять, откуда он исходит. – Просто так брать то, что вам не принадлежит?
Я хотел соврать что-нибудь в оправдание и сказать, что мы не собирались «просто так брать» то, за чем пришли. Но гномы не врут, по крайней мере, осознанно. И я стал придумывать, что бы ещё сказать этой… личности, кем бы она ни была. Но Эдвин опередил меня, потому что мог врать без труда.
– У нас и в мыслях не было брать что-либо без спроса, – сказал он, оглядывая большой зал. – Мы ищем амулет, и мы должным образом заплатим за него.
– Нельзя врать мне, мальчик! – произнёс голос. Он по-прежнему был спокоен, но в нём угадывалась ярость. – Я знаю всё!
– Но мы заплатим за него! – возразил я. – Мы отдадим всё, что вы попросите. Прошу вас! От этого зависит судьба всего мира!
– Что, правда, что ли? – Голос, казалось, успокоился, но в нём слышалась издёвка. – И с чего вы так решили?
– Ну, потому что… – начал было я, но потом замолчал, осознав, что совсем не уверен в том, о чём собираюсь сказать.
– Группа эльфов собирает огромную армию, – начал Эдвин. – Они называют себя…
– Верумку Генус? – перебил его голос. – Ах да, я знаю про это.
– Ну, тогда вы должны знать их намерения, – сказал Эдвин. – И знать, что нам нужен амулет! Это единственный способ не дать им обрушить на мир полчища монстров.
Поначалу голос ничего не ответил. И я решил, что, может быть, мы смогли достучаться до него и он, наконец, понял, чего мы добиваемся. Но, когда он снова заговорил, все мои надежды испарились.
– Ну и? – хихикнул голос.
– Что «ну и»? – огрызнулся Эдвин.
– Я всё ещё жду ваших объяснений, какое отношение имеет мир к Верумку Генус, – сказал голос.
Мы переглянулись в полном изумлении. Если ему столько известно, то как он не понимает, сколько несчастий может принести эта группа чокнутых террористов со своей армией монстров?
– Их армия убьёт миллионы на своём пути к власти, может, даже миллиарды, – наконец сказал Эдвин. – Разве это не ясно?
Голос рассмеялся. Горько и безразлично.
Смех внезапно оборвался, когда откуда-то из-за кучи красивых деревянных стульев показался его хозяин. Это был человек или эльф очень высокого роста, сгорбленный, хромой, в поношенном сером плаще. Капюшон был опущен на голову, но из-под него виднелись пряди седых волос и края бороды. Если присмотреться, то во всполохах факелов были видны глубокие морщины и дряблая кожа.
Он остановился метрах в десяти от нас и выпрямился, но лицо его оставалось в тени.
– Совершенно ясно, что план Верумку Генус принесёт многочисленные жертвы, – наконец сказал старик. – Но мне до сих пор непонятно, как это повлияет на весь мир в целом.
– Миллиарды невинных людей погибнут! – Эдвин почти вопил. – Я бы сказал, что это существенно повлияет на мир.
– Да, гибель миллионов существ, безусловно, будет трагедией, но мир не прекратит своё существование, – спокойно сказал мужчина. – Совершенно точно. Уверяю вас, он сохранится. Разрушенный? Да. Выжженный? Возможно. Подавленный трагедией? Именно. Но он продолжит своё существование. И я абсолютно уверен, что Верумку Генус со своими монстрами сами погибнут или будут свергнуты, и затем власть перейдёт к кому-то другому. И может быть, этот кто-то будет править с ещё большей жестокостью и тиранией, чем все предыдущие. Или окажется заядлым пацифистом. Как бы там ни было, мир сохранится. Если даже эта планета истощится и не сможет больше влачить на себе большинство живых существ, мир сам по себе не погибнет. Так что утверждать, что целый мир зависит от чего-то столь незначительного, как ваша шайка или какой-то там камень, в корне неправильно. Жизнь во Вселенной неукротимо текла миллиарды лет до сегодняшнего дня и будет течь ещё миллиарды лет, вне зависимости от того, что вы сделаете или скажете, – продолжал мужчина. – Не стоит быть такими самонадеянными и считать, что космос вращается вокруг вас! Он знать про вас не знает. Существование – это просто метафизическое повторение событий, совершаемых всеми формами жизни повсюду. Отдельная личность, отдельная раса, отдельная планета, отдельная галактика… всё это само по себе несущественно. Существенно только всё это как единое целое. Так что – нет. Мир ни капли не зависит от того, что вы найдёте и вынесете из этой комнаты.
Старик прекратил разглагольствовать и сделал несколько шагов нам навстречу.
Мы все ошеломлённо молчали, наверное, понимая, что он, безусловно, прав.
В теории.
Но признать наше существование чем-то столь незначительным было бы несправедливо, хотя и верно по факту. Потому нам это верным не казалось.
– Но вы обесцениваете всю сущность нашего существования, – сказал я наконец. – А ещё боль и страдания тех, кто останется беззащитным, если мы не будем действовать. Это важно. Для нас это важно. Это наш мир. Если даже мы всего лишь маленькая частичка этого мира, всё, что мы знаем…
Старик оборвал меня грубым смешком и жестом руки.
– Твои слова ничего не значат! – прошипел он. – Если проторчишь тут столько же, сколько я, мораль отдельно взятой жизни перестанет что-то для тебя значить. Если бы ты видел с моё, то был бы со мной полностью согласен, поверь мне. Но всё это совершенно не имеет значения. Главное, что вам надо знать: ничего в этом зале не продаётся. Ничего нельзя трогать и выносить без разрешения. Вы беспардонно вломились сюда, и вам тут не рады! – Голос старика усилился до громовых раскатов, что казалось немыслимым для такого хрупкого существа. – А нарушителей границ в соответствии с древним турианским законом можно убивать на месте!
Затем мужчина поднял обе руки, и внезапно гора старых стульев рядом с ним полетела в нас с невероятной прытью. Целый вихрь из ножек и спинок.
Прежде чем я успел как-то отреагировать или даже подумать о заклинании, один из тяжёлых деревянных стульев врезался в меня, и я, как подкошенный, рухнул на пол.
Глава 34. В которой мы выясняем, что общего у сэра Нила Шакала, благородного Рейналдуса Честнейшего и Ранеллевелленара Светоносного
Благодаря тому, что гномьи кости такие прочные, моё лицо выдержало натиск твёрдого стула.
Но это совсем не значит, что было не больно (ещё как было). Или что моя переносица не сломалась (ещё как сломалась). Или что я не отключился на несколько секунд, пока кровь заливала мой подбородок (если честно, я не помню).
Затем в пещере грянула эльфийская магия и полетели стрелы.
Я поднял голову и сразу понял, что любое произнесённое заклинание или пущенная стрела обходили старика стороной. Видимо, это была какая-то оборонная магия. Я уже прежде видел Эдвина и его эльфов в деле, и они всегда били точно в цель.
Старик среди всего это хаоса был совершенно спокоен, только чашечки чая не хватало. Его движения были медленными, почти утомлёнными, но всё же грациозными и, может быть, чуть более сосредоточенными, чем казались.
Он нанёс ответный удар, обстреляв нас градом бронзовых монет из кучи, лежавшей неподалёку от него. Они просвистели мимо, как крошечные пули. Одна из них расколола стул напополам, как будто он был сделан из карамели, а не из дерева.
Когда очередная дробь монет прошила воздух, я быстренько сделался каменным. Несколько монеток с противным звоном отскочили от моей гранитной кожи.
Я снова обернулся гномом из плоти и крови и поднялся на ноги, как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный стол, за которым могли бы усесться десять человек, летел в нашу сторону, кувыркаясь в воздухе.
Я нырнул за башню из книг, а стол с ужасным грохотом рухнул на каменный пол в том месте, где я только что стоял.
Я выглянул из-за угла.
Старик по-прежнему стоял там же, где и в начале схватки, и его совершенно не волновали летавшие вокруг стрелы.
Я быстро сотворил ветряное заклинание.
Из туннеля у меня за спиной вырвался воздушный поток, такой сильный, что повалил стопку книг поблизости.
Мой порыв ветра натолкнулся на невидимую преграду вокруг старика. Во все стороны полетел всякий хлам и обломки, но незнакомец оставался невредим и неподвижен.
Он посмотрел прямо на меня, и в тени его капюшона сверкнула ироничная улыбка.
Что его так развеселило?