– Мне неизвестно это и по сей день, – признался Крейч. – Эта тайна известна только им. Считайте это, если хотите, единственным пробелом в моих знаниях. Но они предупреждали меня, что в отдалённом будущем сюда могут прийти путешественники вроде вас в поисках легендарного амулета. Они объяснили, что выдумают какую-то историю, дабы сбить с верного пути любого, кто отправится на поиски их могущества. Простите, что разочаровал вас.
Я плюхнулся на пол с такой обречённостью, как будто больше никогда не собирался вставать снова. Эдвин принялся расхаживать вокруг и браниться. Некоторые присоединились к нему. Мы все были расстроены, злы, раздавлены ощущением безнадёжности и опустошённости.
– Как нам теперь одолеть Верумку Генус? – спросил Ристел.
– Как я уже сказал, – произнёс Крейч, – это не моя забота. Войны приходят и уходят. Приходят и уходят. Тем, кто их видит, они все кажутся жестокими. Но в итоге ни одна из них ничего не значит.
– Как вы можете такое говорить, зная, на что пошли феи, чтобы остановить ту самую войну? – спросил Эдвин.
– Потому что теперь мне известно больше о природе мира, чем им тогда, – холодно ответил Крейч. – Феи были ясновидящие, могущественные создания. Но даже у их знаний были пределы. К тому же они были смертны. Их заботили такие вещи, как жизнь и смерть, как судьба отдельно взятой планеты среди миллионов, триллионов, миллиардов других. А я не такой. Если эта планета погибнет, то я наконец погибну вместе с ней. И об этом я мечтаю последнюю тысячу лет. Уж простите.
Это значило, что нам не избежать войны с Верумку Генус и их армией монстров. Не было никакого способа предотвратить насилие. Не было волшебного способа выбить у них почву из-под ног прежде, чем кто-нибудь пострадает. И не было оружия, которое можно им противопоставить. И вообще, я теперь совершенно разочаровался в предсказаниях моего отца о том, что магия принесёт мир. А я ведь уже почти поверил, что амулет был бы ключом к достижению всеобщей гармонии.
Но теперь я знал, что это не так.
Потому что никакого Фаранлегтского амулета Сахары не существовало.
– Но разве мог Камешек так ошибаться? – спросила Ари, усаживаясь рядом со мной. – Он знал, что амулет настоящий. Ему известно всё о минералах… про первородный камень.
– Камешек никогда и не говорил ничего про амулет, – напомнил я ей. – Его волновала только сердцевина амулета. Древний и зачарованный самоцвет, который называют корурак.
– Именно, – сказала Ари, понижая голос. – И это было, пожалуй, единственное свидетельство реальности этого минерала.
– Да, – сказал я. – Может быть, он существует. А может, и нет. Какая теперь разница…
Ари поднялась, не обращая на меня внимания.
– А что насчёт корурака? – спросила она Крейча. – Камня, который, по легенде, украшает амулет? Он-то настоящий?
– Ах, это? Да, конечно, – ответил Крейч так, как будто мы говорили о куске угля, а не о предмете, настолько редком, что другого такого не было во всей Вселенной. – Он вполне себе настоящий. Если честно, то валяется где-то тут под горами мусора.
– Правда? – спросил я, тоже поднимаясь на ноги. – Может быть, от него будет какой-нибудь толк?
– Но как нам его найти? – спросила Тики, оглядываясь вокруг. – Это ж очешуеть сколько надо рыться в этой дробанной помойке!
– О, святые угодники! – рассмеялся Крейч. – Как же дивно она изъясняется! Ха-ха! Но не стоит отчаиваться, друзья мои, ибо вы забываете, насколько я могущественен.
Крейч поднял руку с раскрытой ладонью.
По всей комнате пронёсся грохочущий звук, затем раздалось бренчание самоцветов, когда они рассыпались по полу из огромной чаши в углу. Затем от них что-то отделилось. Камень немногим больше сплющенного мяча для гольфа вырвался на свободу, осыпав нас дождём из бриллиантов, рубинов, изумрудов и прочих драгоценных камней.
Корурак легко опустился в раскрытую ладонь Крейча.
Самоцвет сверкал и переливался всеми оттенками жёлтого, красного и синего. Его сияние было таким ярким, что я не смог смотреть на него больше пары секунд. Теперь я понимал, почему Камешек был так заворожён рассказами о его великолепии.
Я не знал, обладал ли он какими-нибудь силами, но я всё равно хотел заполучить его.
– И что мы должны сделать, чтобы вы отдали его нам? – спросил я. – Какие безумные загадки и ребусы решить?
Крейч снова рассмеялся.
– Можешь просто забрать его, – сказал он, протягивая мне камень. – Без своего напарника он бесполезен.
– Напарника? – спросил я, рассматривая камень у себя в ладони.
Он был полупрозрачным, холодным на ощупь и достаточно увесистым. Вблизи казалось, что внутри его что-то движется, когда он переливался и постоянно менял цвета.
– Да. Этот камень действительно обладает невероятной силой, – продолжил Крейч. – Но только в компании со своим союзником, который может обуздать и направить их. Оружием, которое было создано специально для этого камня многие тысячелетия назад. Вместе они способны явить мощь самой природы, вместе они есть могущественное творение, которому нет равных, способное в одиночку остановить любую войну. Но много тысяч лет назад их разлучили. И с тех пор он превратился в обычный камень. Потрясающе красивый, но всё же камень.
– А какое оружие для него выковали? – спросил я, и у меня появилось дурное предчувствие, что я и сам могу ответить на этот вопрос.
– Корураку было предназначено вечно существовать в единении с легендарным гномьим топором по имени Кровопийца, – ответил Крейч с ехидной улыбкой, – оружием, с которым ты довольно хорошо знаком.
Мне показалось, что тут же мне и придёт конец.
У меня было решение всех наших проблем, а я собственноручно бросил его на дно залива Сан-Франциско. Как истинный гном. Но большинство гномов перегрызли бы горло любому, лишь бы обладать этим топором. Так что я должен признаться: я снова всё испортил. И не просто по-гномьи, а так, как способен только Грегдруль Пузельбум. Безвозвратно.
– Но даже если он воссоединится с Кровопийцей, – сказал Эдвин, и таким печальным я его ещё никогда не видел, – у него не хватит могущества, чтобы обуздать и подчинить себе магию, как, по легендам, мог сделать амулет?
Я и забыл, что весь его план по спасению мира рушился у нас на глазах[20].
– Что ж, об истинной силе корурака и Кровопийцы известно очень немного, – признался Крейч. – Даже мне. Но всё же я уверен, что у них не хватит сил, чтобы подавить магию. Ничто на Земле не способно управлять магией, разве что феи, но их больше нет.
Подавленный Эдвин опустил голову. Его грандиозный план только что с треском провалился.
– Но их силы хватит, чтобы помочь нам одолеть Верумку Генус и их монстров, правда? – спросила Глэм.
– Да, наверное, – сказал Крейч, медленно пожав плечами. – Думаю, да.
– Отлично! – сказала Глэм, вставая, чтобы уйти. – Тогда пора выбираться отсюда. Давайте вернёмся в обычный мир, найдём пропавший топор Грега и наваляем кучке злобных эльфов!
И, хотя я вовсе не был в таком предвкушении войны с эльфами-экстремистами и их дикой армией монстров, у меня немного отлегло от сердца. У нас появилась толика надежды. В конце концов, это было одной из наших целей в поисках амулета: мы хотели использовать его, чтобы остановить Верумку Генус. Конечно, мы надеялись, что сможем вообще предотвратить битву. Но в любом случае теперь я чувствовал себя гораздо лучше, зная, что их поражение по крайней мере гипотетически реально.
И всё это зависело от того, смогу ли я отыскать величайшее оружие в мире, которое выбросил, как последний кретин.
Ари замахала руками, призывая всех встать.
– Мы теряем время. Нам нужно доставить Кровопийцу и корурак Совету.
Мы повздыхали, поднялись и обернулись к выходу из пещеры.
Вот только его там больше не было.
На месте проёма оказалась сплошная каменная стена.
– Вы правы: времени у вас осталось немного, – зловеще произнёс Крейч. – Прямо в эту минуту Верумку Генус подтягивает свои силы к Чикаго, чтобы нанести свой последний удар. Но это ничего не значит. Я приношу свои самые искренние извинения, но вы никуда отсюда не пойдёте.
Мы резко обернулись к нему.
Крейч улыбался, но в его улыбке читалась смесь сожаления, боли и печали.
– Я провёл здесь в одиночестве столько времени, – сказал он. – И единственным моим собеседником были знания. Представляете, как одиноко мне было?
Глава 37. В которой один из истинных героев этой истории совершает ещё один молчаливый героический поступок (и это, конечно же, не я)
– Вы не можете держать нас здесь вечно! – воскликнула Ари.
– Вы не можете заставить нас быть вашими друзьями, – добавила Глэм. – Для начала вам придётся нас убить!
– Что? – переспросил Крейч в явном недоумении. – Нет! Нет, конечно же, нет. Вы всё не так поняли. Мне не нужны друзья. Бессмертный всеведущий дух вроде меня не нуждается в друзьях. Без обид, но вы мне скоро наскучите. Нет, на самом деле я хочу умереть.
– Умереть? – переспросила Ликси.
– Да, я хочу умереть, – подтвердил Крейч. – Я хочу наконец-то умереть.
– Вы хотите, чтобы мы… эмм… убили вас? – спросил Пламялис. – Забодай меня рокнар.
– Ха-ха! – воскликнул Крейч. – Хотел бы я, чтобы всё было так просто! Но я же бессмертный, вы не можете меня убить.
– Тогда что… – начал Пламялис.
Но Крейч перебил его.
– Я дойду до этого, если мне, наконец, дадут сказать! – рявкнул он. – Так вот. Единственный способ для меня освободиться от бессмертия – это найти того, кто займёт моё место. Если кто-то другой станет пророком Ранеллевелленаром Светоносным, Хранителем времени и всего сущего, Свидетелем жизни и бла-бла-бла. Только тогда я наконец сброшу это проклятие и смогу спокойно умереть!
– Нет, господин! – завопил Блоб, распространяя новую волну оглушительной вони по всей пещере.
– Да, мой дорогой друг, – сказал Крейч, прикрывая нос. – Пришло моё время, к счастью. Итак, кто же из вас займёт моё место в качестве пророка?