Все остальные смотрели на нас, позабыв обо всём. Это, как всем уже было ясно, была борьба за власть. Победивший в этом поединке, будь то я или Эдвин, Кровопийца или меч Андурил, выигрывал всю войну. Получал неограниченную власть и полный контроль.
Я призвал ветряное заклинание и взмыл в воздух.
Я завис над ним.
– Я стою выше тебя! – крикнул я, невольно припоминая, как мы оба долго смеялись над этой глупой фразой из какого-то фантастического фильма, который мы смотрели как-то раз у него дома. – Даже и не пытайся.
Но его меч уже плевался в меня лиловыми шарами переливающегося мистического огня, как из огнемёта. Под их натиском я отлетел назад и шлёпнулся на землю. Прежде чем шмякнуться на раздробленный асфальт, я умудрился превратиться в камень. В таком виде я и откатился метров на десять по развороченному покрытию заправочной парковки.
К тому времени как я стал самим собой, Эдвин уже стоял надо мной с занесённым мечом.
Я поднял Кровопийцу – и наше оружие столкнулось во второй раз.
Взрывной волной нас разнесло на сотню метров, а там, где мы стояли, осталась воронка размером со школьный стадион и глубиною с небольшой пруд.
Толпа наблюдателей – десятки тысяч гномов и эльфов – отступали назад, подальше от места нашей эпической схватки, которая грозила уничтожить всё вокруг.
Эдвин и я снова поднялись на ноги.
Мы стояли на противоположных краях новообразованного кратера и смотрели друг на друга. Даже на таком расстоянии я отчётливо видел решимость и гнев в его позе.
Я поднял Кровопийцу и послал сильнейший магический заряд на ту сторону воронки.
Эдвин сделал то же самое мечом Андурила.
Мощные шары энергии столкнулись над центром ямы, и над Нейпервиллем прогремел ещё один взрыв. Вспышка была такой ослепительной, что те, кто смотрел непосредственно на неё, действительно потеряли зрение (впоследствии выяснилось, что с каждой стороны пострадали по несколько сотен солдат). Земля содрогнулась, и окна всех зданий в радиусе трёх километров разлетелись вдребезги и осыпались вниз миллионами осколков, таких мелких, что они сахарной пудрой покрыли город.
Через воронку прошла трещина, как будто мы только что разбили Землю в буквальном смысле, как яйцо.
Кратер глубиной почти тридцать метров заполнялся кипящей лавой. От неё шёл такой жар, что мы бы оба изжарились, если бы нас не защищала наша магия.
Все остальные постарались уйти подальше от кратера с лавой – места, где мы с Эдвином нанесли Земле кровавую рану своей яростью и жаждой мщения.
Ещё одно ветряное заклинание подняло меня вверх, и я пролетел над озером лавы прямо к Эдвину.
«АААЙЙЙЕЕЕЕ!» – ликовал Кровопийца.
Глаза Эдвина расширились от ужаса, потому что он так же, как и я, знал, что, если наши легендарные орудия столкнутся снова, они напрочь уничтожат нас, а может, и всю планету.
Но мне было на это наплевать.
В конце концов, если это случится, боль от потери моего отца, от того, что всё закончилось так, несмотря на все мои усилия, утихнет.
Эдвин использовал магию, чтобы быстро отпрянуть в сторону – быстрее, чем я успел отреагировать. Мой топор воткнулся в землю в том месте, где он только что стоял, и оставил дымящуюся отметину, как шрам.
Я развернулся и снова бросился на него, но он увернулся и подставил мне подножку. Кровопийца вылетел у меня из рук.
Эдвин увидел это и замахнулся мечом, чтобы нанести удар.
Но я толкнул его в грудь резким порывом ветра прежде, чем он успел меня прикончить. Эдвин отлетел назад и врезался прямо в мягкий склон кратера.
Я встал и зашагал в сторону Кровопийцы: задыхающийся, измотанный, напуганный. И что странно, ярость во мне совершенно иссякла.
Хотя это вовсе не было удивительно.
Существовало совершенно разумное и понятное объяснение тому, что мои ненависть и злоба внезапно испарились.
Я больше не держал в руках Кровопийцу.
Топор лежал у моих ног, источая голубой свет, приказывая мне взять его и продолжить схватку. Слова больше были не нужны. Потребность в них канула в прошлое. Теперь я чувствовал то, что чувствовал он.
Кого волнует, что случится с людьми, с планетой? Зато я наконец-то отомщу. Добьюсь справедливости. Я верну гномам былую славу. Ведь так?
Я понимал, что, если снова возьму в руки топор, всё будет кончено. Он одержит надо мной верх, и я буду биться с Эдвином до тех пор, пока не умру сам, или не умрёт он, или мы оба не умрём. Или все не умрут.
Это был тот самый момент, когда я должен был решить свою собственную судьбу. (Ну и судьбу остального мира заодно.)
Эдвин стоял прямо подо мной, на практически вертикальной стенке воронки. Меч Андурила лиловым огнём пылал у него в руках, но он не нападал. Он просто стоял и смотрел – ждал, что я предприму.
Подниму ли я топор и продолжу то, чего так хотели избежать феи, пожертвовав собой? Или я оставлю его лежать на месте и, наконец, выберу тот путь, к которому сам всегда стремился, даже если это будет означать, что Эдвин теперь сможет свободно и открыто делать то, что считает подходящим для всего мира? Править им или же уничтожить по собственной прихоти.
Это был мой выбор.
Я немного постоял, глядя сверху вниз на Кровопийцу. Не знаю, как долго. Топор был таким красивым и могущественным, выкованным с такой заботой и умением! Но он был создан, чтобы нести разрушения и боль. Конечно, кроме этого ещё и для того, чтобы защищать невиновных и творить правое дело. Для поддержания порядка.
Я не могу сказать точно, в какой момент я принял решение, но внезапно оно пришло ко мне само. Я знал, как я поступлю, не важно, хочу я этого или нет.
Я наклонился и поднял Кровопийцу.
Глава 48. В которой наступает конец света (ну, или как минимум этой истории)
Я поднял топор и практически кожей ощутил всеобщий вздох эльфов, гномов и оставшихся в живых монстров.
Момент был жаркий. Раскалённее лавы передо мной.
Эдвин стоял неподвижно, глядя на меня. В его глазах отражался свет пылающего меча, который он выставил вперёд, готовый к продолжению грандиозной схватки.
Лезвие меча сияло даже на фоне лавы позади него. Топор прямо пульсировал от избытка внутренней энергии, как будто он сейчас взорвётся. Он искрился нетерпением, готовый к тому, что я вот-вот нанесу им удар такой мощи, что мы все наверняка погибнем.
Но, вместо того чтобы напасть на Эдвина, я резко замахнулся и бросил Кровопийцу в самую середину кратера.
Когда лезвие кувыркалось в воздухе, поток несказанной муки залил моё сознание.
«Грегдруль, НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТТТ!»
Это были последние отчаянные слова, которые Кровопийца успел выкрикнуть, прежде чем упасть в лаву. Несколько долгих секунд топор покоился на поверхности, а пузыри расплавленной горной породы шкворчали под ним. Затем лезвие начало кровоточить по краям, словно чернила разбегались по письму, оставленному под дождём. Самый могущественный топор в истории гномов быстро таял, вновь сливаясь с элементами земли, из которых он был выкован.
А потом исчез навеки.
Я стоял на краю кратера, а за моей спиной тысячи эльфов и гномов оторопело уставились на меня.
Эдвин был так поражён, что опустил меч Андурил, и тот погас. Кончик лезвия касался земли, а сам он безвольно болтался в его правой руке.
Затем на меня снизошло озарение.
– Я призываю вас сделать то, что сделал я, – крикнул я в толпу солдат. – Оружие создано лишь для одной цели – убивать. Вы можете сказать, что и ради обороны тоже. Ради защиты. Чтобы поддерживать закон и справедливость. Но я отвечу на это: если бы изначально не было оружия для убийства, то от чего нам тогда защищаться? Зачем вообще нужны топоры, мечи и стрелы? Это не инструменты, а просто орудия уничтожения. Этот мир мог быть гораздо лучше. Да, у нас у всех есть личная свобода. И кто-то может решить, что нам оружие нужно. Но верно ли это? Зачем нам этот выбор, если наши сердца и помыслы чисты? Мы можем построить новый мир, в котором мы будем жить ради всеобщего блага. Где магия и металл применяются лишь для развития наших народов, а не для разжигания ненависти. Мы можем вместе создавать мир, в котором будет царить любовь. Этого можно достичь. Мы будем жить и дадим жить другим. Причинение вреда друг другу останется лишь в отдалённых воспоминаниях. Когда-нибудь мы даже не вспомним, что такое оружие! Поэтому, молю вас, подойдите сюда и избавьте себя от этой ноши. Присоединитесь ко мне, к тому миру, где нет оружия, где нет насилия, где нет войн и убийств. Бросьте ваше оружие в огонь. Создайте новый мир, где не будет места ненависти и страху, а будут лишь покой и гармония.
Я закончил свою речь, тяжело дыша и с быстро бьющимся сердцем, и посмотрел на толпу.
Мучительную минуту никто не двигался.
Но затем от солдатских рядов отделилась фигура.
Ари медленно прошла через толпу, израненная, перепачканная, истекающая кровью. Она взобралась на насыпь вокруг кратера, улыбнулась мне и бросила свой топор (который выковала собственноручно много лет назад) в озеро лавы. После этого она сняла всю свою амуницию и бросила её следом. А затем молча спустилась и отошла в сторону.
Несколько мгновений спустя на край кратера вскарабкалась Ликси и тоже скинула своё оружие в огненное озеро. Лейк, Иган, Тики и Пламялис сделали то же самое. За ними потянулись и остальные воины.
Вскоре образовалась целая очередь, в которой все – и гномы, и эльфы – швыряли свои орудия разрушения в кипящую лаву. Я даже видел, как к ним присоединились Данмор и старейшины. Многие из Верумку Генус (причём не только эльфы, но и монстры) вернулись – и даже они решительно избавлялись от своего оружия. И никто не протискивался вперёд и не пытался влезть без очереди. Наоборот, люди и твари уступали друг другу место, хотя и отпускали шуточки по этому поводу.
После того как десятки тысяч орудий смерти и разрушения были переплавлены в жидкий металл, остался только Эдвин. Он по-прежнему стоял, сжимая свой меч.