Лучшая подруга…
Так-то оно так, да в последний год разошлись пути-дорожки. Женя уехала в Ленинград, учиться, Катерина же осталась в Озерске, поработала на местном молокозаводе, а потом вышла замуж, родила… Так что теперь какие уж там подружки и танцы – пеленки-распашонки одни!
Если уж на кого юная практикантка и возлагала надежды в рамках порученного дела, так это на новую свою знакомую – Юлию и на братца ее, Игорька. Тот ведь еще проныра! Мало ли где что услышит?..
– Женя! – Ревякин догнал девушку на крыльце, взял под руку. – Удачи хочу пожелать… и это… «музыкальное»-то дело с тебя никто не снимал, так что и по нему тоже работай!
– Да по нему я как раз и… Там такие подвижки уже!
– Ого! А ну-ка, давай, давай, докладывай!
Редакция районной многотиражки «Серп и Молот» (в народе «Рога и Копыта») располагалась в самом центре старого города, на углу улиц Советской и Чичерина, рядом с Дворцом пионеров и галереей торговых рядов – памятником архитектуры конца восемнадцатого века. Прямо напротив виднелось массивное здание кинотеатра (бывший собор), чуть дальше – контора пригородного лесхоза и склады.
Если так можно выразиться, дружный коллектив редакции состоял из шести человек: главреда (он же и выпускающий редактор) Евстратова, секретаря Елены Федоровны, художника и трех сотрудников «от скуки на все руки». Очеркисты, эссеисты, фотографы, когда надо – и репортеры, в общем – настоящие акулы пера, журналисты-газетчики!
Был уже полдень, знойный и ленивый, сквозь завешенное марлей окно доносились звуки проезжающих мимо машин и мотоциклов, вкусно пахло смородиновым листом и почему-то липовым цветом. Хотя липы уже отцвели…
– Отцвели уж давно хризантемы в саду… – глянув на часы, весело пропел Коля Левушкин. Вообще-то Николай Николаевич, но все в редакции звали его Коля. Впрочем, особо не шпыняли – Коля был этакий безответный увалень-доброхот, хоть и безынициативный, зато ко всему готовый – «куда пошлют». Звезд с неба Николай не хватал и к своим тридцати трем годам звездой провинциальной журналистики так и не стал, да, честно сказать, не очень-то к этому и стремился. Его и так все устраивало! Пусть оклад небольшой и редко премии, зато более-менее спокойно, без напряга и сутолоки. Не то что в средней школе, где Николай Николаевич тоже успел поработать учителем – и в ужасе сбежал, не дожидаясь никакого удобного случая! Хорошо, подвернулся вот «Серп и молот». Там как раз искали сотрудника, а Левушкин по образованию был литератор, точнее – учитель русского языка и литературы. Вот и пригрелся.
Газета выходила два раза в неделю – во вторник и четверг, а сейчас был четверг – самый любимый день недели. Номер сдали еще вчера вечером, теперь можно было отдышаться, просто посидеть за столом безо всякого дела, посмотреть в окно, помечтать…
– Что, Коля, все ворон считаешь? – Сосед по кабинету, Лешка Востриков, был той еще язвой! Ну да Коля привык…
– Не ворон, Лешенька, не ворон… Думаю!
– Ох ты! – Востриков всплеснул руками. – О чем же, разрешите узнать? Часом, не о судьбах ли русской литературы?
– Хм… В том числе и об этом! А если не я, то кто же? Кто? Я тебя спрашиваю, Алексей?
Левушкин произнес эту тираду с непроницаемо серьезным лицом и тут же расслабленно расхохотался – с чувством юмора у него было все в порядке, как и с мозгами. Другое дело, что бездельник и лентяй или, лучше сказать, мечтатель – помесь Манилова с Обломовым.
– Вообще же, думаю, в какую столовку идти? Если ты не в курсе – до обеда двадцать минут осталось…
Так и было – двадцать минут, девятнадцать с половиной уже, часики-то тикали. И это было славно, очень славно! Коля уже давно заметил, что все важные и срочные дела наваливались обычно до обеда, после обеда же можно уже было особенно не волноваться, писать себе потихоньку очерки без всякой нервотрепки, без беготни.
– Думаю, в буфет! – без раздумий заявил Востриков. – Сегодня четверг – свежее пиво завезти должны бы. Дернули бы по кружке…
Алексей и Левушкин всегда ходили обедать в столовку расположенного рядом стройтреста или вот в лесхозовский буфет. Оба были холостяками, Николай Николаевич жил себе преспокойно один в доставшейся по наследству квартирке, Востриков же с мамой, поэтому домой на обед ходить не любил – мама постоянно доставала с женитьбой.
Третий сотрудник, Варадзе, вот уже неделю как находился на больничном – что-то с ногой. А так и он обедать ходил тоже.
– Пиво – это хорошо. – Николай потянулся на стуле. – Однако очередь. Потом или впопыхах, или с обеда опоздаем. Нехорошо!
– Да, нехорошо, – соглашаясь, кивнул Востриков. – Тогда в столовку, значит…
На столе Варадзе внезапно зазвонил телефон – единственный в кабинете. Разом вздрогнув, коллеги переглянулись – кому трубку брать? Перед самым обедом телефон явно звонил не к добру.
Ближе оказался Востриков, он трубку и поднял:
– Слушаю, редакция… Да, Илья Сергеевич!
Николай Николаевич насторожился – звонил Евстратов, главред.
– Делаю, конечно… Фотографии уже проявил… Левушкин? Кинообзор?
Услыхав такое, Коля часто-часто закивал.
– Пишет, Илья Сергеевич, пишет… Ах, уже должен бы? А… уже написал!
Не дожидаясь, пока Алексей положит трубку, Левушкин быстренько вытащил из ящика стола июньский номер журнала «Огонек», заправил в пишущую машинку чистый лист бумаги и без зазрения совести принялся передирать критическую статью… конечно, не слово в слово, но около того…
«В расхваленном мюзикле Жака Деми „Шербурские зонтики“»…
– Леша, как бы тут лучше… расхваленный?
– Пиши хваленый.
– О!
«В хваленом мюзикле Жака Деми главная героиня вовсе не человек труда, а маленькая буржуазка, мещаночка…»
– Тоже как-то не очень… А, вот – «маленькая буржуазная мещаночка!»
– Эка ты хватанул! Пойду покурю…
– Давай-давай! Травись!
Сам Николай Николаевич не курил и другим не советовал. Вовсе не потому, что берег здоровье, просто в армии он не служил, в стройотряды тоже не ездил – вот и негде было научиться. Плотненький, лысоватый, он выглядел чуть старше своих лет и, в отличие от патлатого дылды Вострикова, всегда стригся аккуратно, под полубокс – так была не слишком заметна предательски начинающаяся лысина, да и вообще имелся в этом какой-то ковбойский шарм, как у Юла Бриннера в «Великолепной семерке». Правда, ковбойских штанов-техасов Левушкин не носил, предпочитая им обычный серый костюм-пару и светлую рубашку без галстука. А иначе как? Вот куда же без пиджака? Куда ключи положить, блокнот, авторучку, расческу? Да мало ли личных вещей у солидного самодостаточного мужчины?
Ага-а… однако пять минут до обеда!
Снова затрезвонил телефон. Чтоб ему пусто было!
– Слушаю, редакция, Левушкин.
– Николай Николаевич! Срочно зайдите к шефу!
Ч-черт! Сходили пообедать… ага…
Звонила секретарь, а не сам шеф – и это был очень плохой знак. Да еще и назвала по имени-отчеству. От всего этого за версту чувствовалась какая-то ужасно неприятная каверза!
Что ж, надо было идти, раз уж вызвали…
Дверь, душный коридор, из курилки доносится разговор:
– …а Василий Иваныч и говорит: «Слушай, Петька…»
В курилке, как всегда, травили анекдоты и ржали, что твои лошади… Может, курить начать? И тоже принимать участие в общем веселье? А что, попробовать можно…
Приемная… старая грымза-секретарь в блузке а-ля сталинский нарком…
– Звал?
– Звал-звал, заходите уже… – Это было сказано громко, а дальше шепотком и с оглядкой: – Из райкома звонили…
Все же к Левушкину все относились неплохо, даже вот секретарь.
Предупредила, молодец. Из райкома… А при чем тут райком? Николай вообще беспартийный, а из комсомола по возрасту уже лет пять как выбыл.
– Илья Сергеевич, можно?
– Заходи-заходи! – Главред Евстратов, тот еще зануда, перестраховщик и хмырь, снял очки и как-то недобро посмотрел на вошедшего.
Евстратов не отличался ни добротою, ни тактом, поговаривали, что в былые времена он даже написал донос на лучшего друга, чтоб увести у него красавицу-жену, но это, опять же, слухи. А так он был у райкомовского начальства на хорошем счету.
– Садись, Николай! – Сделав отдаленно напоминающую улыбку гримасу, главред покачал головой. – Из райкома звонили только что. Есть мнение… – Евстратов со значением постучал карандашом по столу. – Есть мнение, что мы еще слабо освещаем работу нашей славной советской милиции! Особенно в самом низшем ее звене. Согласен?
– Ну-у… в общем, да.
Ага! Давай, с райкомом поспорь, попробуй…
– Так что, Николай, собирайся! Поедешь на неделю в командировку в Озерск!
Ну хоть не во Владивосток, слава богу…
– Напишешь там пару очерков о нашей милиции. Снимки сделаешь, интервью у ветеранов возьмешь…
– Так по милиции-то у нас Востриков, – осмелился возразить Коля. – А я в Озерске-то и был только проездом, давно.
– Вот заодно и посмотришь! Командировка у тебя с пятницы… Завтра и выезжай!
К Юле Сидоровой, новой своей подружке, Женя зашла уже ближе к вечеру, после разговора со следователем прокуратуры. Юлька обрадовалась, а вот Игорька дома не было, как выразилась сестра – где-то черти носили.
– Короче, на рыбалку с ребятами ушел, на Большое.
– За щуками, значит, – со знанием дела покивала Колесникова. – Ну, там окунь еще хорошо клюет.
– Вижу, ты и в рыбах разбираешься. – Юлька потянулась и пригласила новую подружку на кухню, попить чайку, пока родители не пришли.
– А то они как начнут про работу… Как будто для разговора других тем нет! Ну меня с братом могут еще пообсуждать, но при тебе не стали бы. Вообще-то они хорошие… А рыбу я местную не люблю – костлявая. Вот мы раньше на Дальнем Востоке жили – вот там рыба! А это так…
– Ну не знаю-у, если форельку-то с омлетом нажарить – за уши не оторвешь! А еще можно котлеты…
Как-то нужно было перевести разговор на интимные темы, тем более пока не было Игорька. Вот только как? Знакомы-то едва-едва…