– Садитесь. Каталог сейчас принесу… А тебя я, кстати, помню. Ты Женя. С моей младшей сеструхой училась. Анька Славкова, помнишь?
– Анька? – Женька радостно заморгала. – А, тихоня такая…
– Она и сейчас тихоня. Правда, замуж вышла… Ладно, ждите, я сейчас.
Да уж, городок маленький, плюнешь – в знакомого попадешь! И парня этого Колесникова тоже вспомнила… Славик – это по фамилии прозвище, а зовут его то ли Игорь, то ли Иван… так как-то…
– Вот глядите… А я тут с мотоциклом пока повожусь.
Кроме каталога Славик принес еще и картонный пакет с пластинками… тем самым самопалом, где-то с десяток штук…
– Они подписаны.
– Да я вижу…
Пока подружка рассматривала пластинки, Женя занялась каталогом. Занялась на полном серьезе, стараясь не упустить из виду любую деталь… Бумага – обычная желтоватая «писчая бумага», кажется, по двенадцать копеек пачка… Отпечатано на пишущей машинке, через фиолетовую копирку, судя по всему – третий или даже четвертый экземпляр… Ну понятно. Как там у капиталистов: реклама – двигатель торговли? Или лучше сказать – спекуляции. Статья сто пятьдесят четвертая УК – до двух лет! С конфискацией или без таковой…
– «Битлз» – «Хэлп», «Йестедэй», «Герл»… – вслух зачитала Женька. – «Рок-н-ролл», «Твист»…
Юля повернула голову:
– Какой твист?
– Никакой. Просто твист. Так и написано. У тебя там что?
– Да ничего интересного… Читай дальше!
– «Манчестер – Ливерпуль»… ну, это есть… «Иван, Борис и я», это тоже… О! «Мамалюк» – веселая песенка! Помнишь на танцах? Хэй-гей, Ма-ма-люк!
– А вот эту я б заказала!
– Еще какая-то Литл Ева… Летка-Енка… Селена…
– Селена – хорошая! Тоже закажу!
– И я…
– Хм, а вот еще какие-то «Двери»…
– Может, «Звери»? Ну, «Энималз» – «Дом восходящего солнца». Клевый такой медляк…
– Знаю. Нет, напечатано – «Двери». «Я покинул свою маленькую девочку»… Знаешь таких?
– Первый раз слышу!
– И я… Разве на пробу взять?
– Ну, заказывать чего будем? – закончив с мотоциклом, спросил подошедший Славик.
Юлька сразу же назвала то, что выбрала. Женя же… Что-то ее вдруг насторожило, что-то показалось необычным… То ли шрифт, то ли…
Ну да! Большая буква «Д» в слове «Двери»… не то чтобы западала, но явно клонилась влево! Этак чуть-чуть была скошена… Если б подружка не переспросила, Колесникова вряд ли бы заметила…
– А ты что молчишь?
– А мне… А вот «Двери» эти… Это что такое? Ты сам-то слышал?
– Нет, – молодой человек безразлично пожал плечами. – Я ж только продаю. А Толик дерьма не держит! У него брат моряк, в загранку ходит.
Толик!
Ага, вот и имечко появилось! Дальше бы осторожненько выяснить…
– Ну-у… Пусть будут «Двери»… А этот Толик, он в Тянске живет?
– Какой еще Толик? – неприязненно покосился Славков.
– Ну, ты сам же сказал. Только что…
– Обсказался! И вообще, меньше знаешь – крепче спишь!
С самого утра Игнат Ревякин собрал сотрудников на оперативку. Проверил рабочие планы, передал всем привет от начальника, Ивана Дормидонтовича:
– Вечером вчера звонил. Скучает, говорит, на курорте.
– Нам бы так скучать!
– У вас-то в дежурке и без того непыльно! – поднявшись, хмыкнул Игнат. – Пошли все работать! Стоп… Чуть не забыл!
Вспомнив что-то важное, Ревякин одернул пиджак:
– Начальство из района звонило. К нам едет корреспондент!
– Корреспонде-ент? – удивленно моргнув, протянул Теркин. – Неужто из «Правды»?
– Ага, из «Пионерской». – Игнат угрюмо хохотнул. – Шучу. Из «Рогов и…» Тьфу! Из «Серпа и Молота». А что вы смеетесь-то? Между прочим, орган райисполкома и райкома! Велено встретить, приветить и оказать всяческое содействие! Сам Христофоров звонил и обещал лично проконтролировать!
– Контролерщик, блин, – презрительно протянул Дорожкин. – Лучше б кинолога с собакой прислали.
Ревякин делано развел руками:
– Ну вот не прислали кинолога, хотя сколько уже… Зато корреспондента прислали!
– Хорошо бы с собакой.
– Идите уже, работайте, шутники. А с журналистом этим поглядим, что делать… Кто у нас ныне водитель? Передайте по смене, чтоб наготове был. Утренний автобус приходит примерно часиков в девять.
– Это смотря какой автобус, Степаныч! – снова вставил свое слово техник-криминалист. – Если «Львовец» новый, так да – около девяти, даже, может, и раньше… А если старичок «ЗИЛ», так и в полдесятого едва приползет.
– Ничего, подождем. Патруль заодно на автостанции подежурит. А то пьяных, говорят, много. Между прочим, прямо с утра! А, Игорь Яковлевич? Плохо профилактируем? А между прочим, постановление есть!
– Ну не с утра там пьяные, а часов с десяти – очередь в «Зарю» занимают. Там же рядом совсем!
Вот тут участковый был абсолютно прав: винно-водочный магазин «Заря» располагался напротив автостанции, на пригорке, словно магнитом притягивая к себе всех страждущих.
– Ладно… Ты все же посматривай! А сегодня патруль приглядит… Журналиста как встретите – сразу ко мне везите!
– А как же мы его узнаем-то? – уже в дверях задал резонный вопрос дежурный, Никифорыч, плотненький усач, капитан.
Ревякин махнул рукой:
– Он сам милицейскую машину углядит! Предупрежден, что встречать будем.
– А жить он где…
– Уж не в Доме крестьянина – точно! Ну, это уж сам реши. В зависимости от его командировочных…
– Интересно, а сколько у них ко…
– Идите работайте уже!
Выпроводив сотрудников едва ли не взашей, Игнат Степанович раздраженно хлопнул дверью. Ну ведь правда и есть – никакого спокойствия! Тут бы убийством заняться, версии основные проверить, тем более подвижки есть… Так теперь корреспондент этот нервировать будет! Кто его знает, с каким заданием он приехал? Что ему там, в райкоме, приказали-напели? Будни советской милиции освещать… ну-ну… Впрочем, плохого-то он про милицию ничего не напишет, даже если что-то такое и углядит. Но сигнализировать может! Особенно если в райкоме поинтересуются, начнут вопросы всякие задавать… Ах как не вовремя этот журналюга! Очень не вовремя. Вот раскрыли бы это убийство, отрапортовали бы, тогда и журналист был бы кстати…
Журналиста привезли в девять сорок. Дежурный – усатый капитан – лично проводил гостя в кабинет начальника.
– А, приехали уже! – Ревякин вышел из-за стола, протянул руку. – Ревякин Игнат Степанович. Заместитель начальника отделения.
– Очень приятно! Левушкин Николай. Корреспондент.
На какого-нибудь сутягу или фанатика с бессонными от важных дум глазами приезжий журналист был совсем не похож. Аккуратно подстриженный, несколько одутловатый, плотненький, с мягкой симпатичной улыбкой, он производил впечатление человека неспешного и несколько не от мира сего. Что ж, пишущая братия…
– Николай… А по батюшке?
– Да так Николаем и зовите.
– Что ж, Николай… Как добрались? Где думаете остановиться? Если что – можем помочь.
– Да честно говоря, с жильем я еще в редакции разобрался. Там и нашли, созвонились…
– Рад, рад!
– А доехал хорошо! Очень! Знаете, такой автобус – прямо как самолет! И внешне, и внутри. Раньше такие до Ленинграда ходили.
– А, «ЗИЛ» сто двадцать седьмой – красавец! – Ревякин понятливо улыбнулся. – Жаль, больше не выпускают. Слишком, говорят, широкий… А у нас ведь теперь все под стандарт. Да и СЭВ развивать надо… Всякие там «Икарусы».
– «Икарус» тоже хорош!
– Не буду спорить… Так что, Николай… хочется, так сказать, вполне конкретно спросить…
Здесь Игнат Степанович замялся, подбирая слова, сразу же конфликтовать с приезжим журналистом как-то не очень хотелось… Да-да! Став заместителем начальника, Игнат то и дело наступал на горло своей песне, уже не говорил тому же Христофорову прямо в глаза то, что думал. Потому что теперь не только за себя был в ответе, но и за других, за все отделение, а это требовало гибкости и умения принимать удар на себя. Нет, специально оперативник этому не учился – учила жизнь…
– Извините, перебью. – Корреспондент потупился. – Я понимаю, что вы хотите спросить… Нет, в ваши оперативные дела я вмешиваться не собираюсь! Да боже упаси, как говорили при старом режиме, честное слово! Вообще постараюсь вам не мешать, понимаю – служба у вас не сахар. Но очерки-то мне написать надо… Поэтому, если можно, я просто немножечко поторчу в дежурке – ну, так сказать, чтоб ощутить… С патрулем поезжу, с участковым… Можно?
– Да пожалуйста!
– Тем более мне еще про леспромхоз надобно написать. Это чтоб второй раз не ездить. А все материалы я вам потом покажу… Чтоб, мало ли, ненароком никаких ваших секретов не выдать.
Чем дальше, тем больше Ревякину заезжий журналист нравился! Нет, ну видно же сразу – человек нормальный, пальцы не гнет, не выделывается.
– Так, может, вам все-таки с жильем помочь? Ах, вы ж уже говорили… Что ж, пока устраивайтесь, а вечерком можете и в дежурку прибыть. Часиков в восемь устроит?
– Да конечно же! – Левушкин развел руками.
Похоже, здесь все неплохо складывалось, без напряженки. Можно будет и отдохнуть, природа кругом чудесная – река, озера… Тем более погода какая стоит! Чем не курорт?
– Еще хочу спросить… А пиво свежее у вас тут бывает?
– Ну да, конечно! – открыто рассмеялся Игнат. – В чайной, в рюмочной, но там в обед одна пьянь… О! В столовой. Частенько «Жигулевское» туда привозят и кормят вкусно.
– Что ж, спасибо! В чайную со временем обязательно загляну. А сейчас – в столовую. Как раз и обед скоро.
Свой день рождения Женя Колесникова решила отметить скромненько. Девятнадцать лет… Не восемнадцать – совершеннолетие, не двадцать – круглая дата, ничего такого примечательного.
Как девушка умная, Женька прекрасно знала, что компании смешивать не стоит. Ну, скажем, старых школьных подруг и студентов. Во-первых, стесняться друг друга будут, а во-вторых, темы-то для разговоров, как ни крути, разные. Поэтому лучше два раза посидеть, один раз – дома, с мамой, Катериной, Максом, Дорожкиным, а второй – с Юлькой, в чайной.