– У меня магнитофона нет, – призналась красотка. – Да и был бы, так я б у него б не просила б!
– А что так?
– Да вот так…
– И все-таки?
– Ой, будто не знаете! Как он на танцах девчонок зажимает! Сам-то после армии уж!
Вот тут Мезенцев насторожился уже всерьез, как говорится – по-взрослому! Выходило, что не слишком-то хлопотное «музыкальное» дело неожиданно соприкоснулось с другим – важным и страшным…
Легкий светло-голубой мотоцикл, влечение к девочкам… Та-ак… Что же, теперь осталось увидеть этого красавца, так сказать, воочию!
Проходя мимо дома подозреваемого, Максим замедлил шаг… Как раз и музыка кончилась. Голос Высоцкого оборвался на полуслове, окно захлопнулось, и на крыльце показался вполне приятный с виду парень, даже, можно сказать, пижон. В модной рубашке-бобочке, синих американских штанах «техасах» и новеньких кедах «Два мяча». Невысокий, крепенький, патлатая причесочка под битлов… На носу – модные темные очочки…
Глава 7
Тянск – Озерск, июль 1968 г.
Выкатив из сарая светло-голубой (видно, что крашеный) «Ковровец», парняга вывел мотоцикл за калитку. Разогнав, завел с толкача и, прыгнув в седло, умчался, обдавая округу едким черным дымом.
Действительно, с движком проблемы…
Ветер донес песенку про черного кота, видать, та девчоночка поставила пластинку…
Что ж…
От природы Мезенцеву был не чужд дух авантюризма, он долго не ждал. Оглянувшись по сторонам, постучал по забору и нагло, чуть ли не ударом ноги, распахнул калитку:
– Эй, дома есть кто? Мотоцикл вы продаете?
Похоже, в доме никого не было. Нет, лезть туда Макс вовсе не собирался: ломать замки или выставлять окно, а влезть в форточку плечи мешали. А вот заглянуть в незапертый сарайчик рядом с крыльцом… Раз там держат мотоцикл, то наверняка найдутся и ключи, и запчасти… и, может быть, еще кое-что интересное. По крайней мере, Максим очень на это надеялся.
Подойдя к сараю, молодой человек еще раз оглянулся и тут же нырнул внутрь, едва не зацепившись за гвоздь с висевшим на нем большим амбарным замком.
– Что ж ты, Толя, сарайку-то не закрыл? Забыл, наверное… – сказал себе под нос Мезенцев и быстро осмотрелся, отмечая для себя все более-менее интересное.
Верстак. Длинная деревянная лавка с запчастями… На верстаке старый примус со снятой горелкой, ключи, паяльник да жестяная коробка с гайками-болтиками-шурупчиками, такая найдется, пожалуй, у каждого уважающего себя мужика… Крашенная в светло-голубой цвет табуреточка, продавленный диван. В дальнем углу, на старом комодике, – радиола «Воронеж-57» в черном корпусе, не из дорогих, да и старенькая… Все стены оклеены вырезанными из журналов фотографиями полуодетых девиц. Впрочем, имелись и настоящие фотки – тринадцать на восемнадцать. Тоже девицы. В открытых купальниках.
Судя по радио и паяльнику, тут где-то и электричество должно бы быть… Ага, вот розетка и провод. А что в комодике, интересно?
В верхнем ящике оказались пустые бутылки из-под «Жигулевского» и какого-то вина… В нижнем же…
Макс поначалу не понял, что это вообще? Какая-то свернутая рулоном полиэтиленовая пленка, скорее всего, для парника…
Однако не-ет! Толстовата для парника-то! Да и прозрачность оставляет желать лучшего… цвет такой… мутновато-зеленый.
Стоп! Для подпольных пластинок – самое то! Ну да, вон и следы ножниц… Ну что же, Толик? Попался, который кусался! То есть пока еще не попался, но почти… Звукозаписывающую аппаратуру он, конечно, здесь не держит. Скорее всего, она у него дома. Что ж, будем надеяться…
Снаружи послышался быстро приближающийся треск мотоцикла. Ракетой выскочив из сарая, Максим спрятался за парником, добежать до калитки уже не успевал – мотоциклист как раз подъехал к дому. Не один – на заднем сиденье сидела молодая особа, симпатичная шатеночка в светлом, коротеньком по самое некуда платьице и желтых гольфах. В руке шатеночка держала авоську с зеленоватой бутылкой какого-то вина и плавлеными «Городскими» сырками по тринадцать копеек за штуку.
Вполне приятный набор! Особенно для столь юного возраста. Впрочем, может, ей и восемнадцать уже – кто этих чертовых акселераток знает?
– Ох ты, опять сарайку забыл закрыть! – привалив мотоцикл к стене, посетовал Толик. – Ну что, чувиха? Давно мы битлов не слушали! Покочумаем?
– А то!
Они поцеловались, обнялись и, довольные, ушли в дом… С треском распахнулось окошко…
«Хелп ми-и-и!!!» – громко запели битлы…
Ссадив жену у проходной (та работала юрисконсультом на металлургическом комбинате), Владимир Андреевич Алтуфьев тут же газанул себе в удовольствие и, сделав крутой разворот – так, что едва не поднялась коляска! – покатил на работу, краем глаза отметив восторженные взгляды случившихся неподалеку мальчишек. Еще бы! Вишневая, сияющая никелем и лаком «Ява-350» – это вам не какой-нибудь там «Запорожец» или даже «Москвич»! Что «Москвич»? Эвон какая красавица! Даже Марта, супруга, солидная вроде бы женщина, и та под «Яву» оделась – вишневое платье, а сверху белый приталенный пиджачок. Ну о-очень модный!
Вторая – и сильно любимая! – супруга Алтуфьева, Марта Яновна Кюйд, красивая худенькая блондинка родом из Таллина, обликом своим нисколько не напоминала бывшего следователя прокуратуры, впоследствии капитана следственного подразделения Министерства охраны общественного порядка Эстонской ССР, а больше походила на старшеклассницу или студентку. Одевалась она всегда очень смело и выглядела большой модницей. Вот как сейчас – в дополнение ко всему белые лаковые туфли, сумочка в тон, темные очки, шелковый гофрированный шарфик на шее.
Да пока такую красотку на «Яве» подвозил – все мужики по пути головы свернули! Странно, но Алтуфьеву это было приятно. Как было приятно и искреннее восхищение мальчишек. Ну так «Ява» же!
А ну-ка, здесь – до сотни! За секунды… Оп-па!!!
Э, Владимир Андреевич! А ну-ка, уймись уже! Скоро сорок, младший советник юстиции, И. о. районного прокурора, а ведешь себя как мальчишка! Давай-ка поспокойнее… вот так…
Да как поспокойнее-то? Коли вдруг такая новость! Марта сообщила с утра… обрадовала… Да-да, в самом деле обрадовала! Интересно, кто родится? Мальчик или девочка? Ну, девочка уже есть – Инга, копия мать. Первый класс нынче окончила… и очень хорошо! Эстонская девочка – в русской школе… Адаптировалась быстро, да…
– Из райкома не звонили? – войдя в приемную, сразу справился Владимир Андреевич, так и не сумев согнать с лица радостную улыбку.
Спросил, а уж потом удивленно приподнял брови:
– Что-то вы рано сегодня, Ниночка! Случилось что? Да, блузка у вас – замечательная!
– Спаси-ибо! – До того грустная, девушка улыбнулась в ответ. – А из райкома не звонили, нет.
– Что-то они не торопят… Ах, не до этого, видно, – товарищ Левкин в больнице… – вдруг вспомнил Алтуфьев.
Секретарь хлопнула длинными искусственными ресницами:
– А Федора Ивановича выписали уже.
– Вот те раз! Выздоровел наконец. Славно!
– Выздоровел, да… Только, говорят, на пенсию отправляют.
– На пенсию? – открывая дверь в кабинет, хмыкнул Алтуфьев. – Да такого орла, как Левкин, поди попробуй отправь!
– А вот и да! У меня подружка в комсомоле инструктор…
Вот здесь Владимир Андреевич прислушался повнимательней – Ниночка обычно была в курсе всех городских новостей.
– На пенсию, значит… Жаль, если так.
– Да всем жаль. Говорят, на его место – Венедского, второго…
– Венедский… – поправив челку, задумчиво протянул Алтуфьев. – Совсем его не знаю, честно сказать… Ладно, поживем – увидим. Может, еще и Левкин никуда не уйдет!
Новость, однако, была из разряда не то чтобы не очень хороших, скорее просто вызывающая некое смутное беспокойство. К Левкину-то уже все привыкли, а каждая метла по-новому метет… Одно хорошо: пока по тому важному делу торопить, похоже, не будут – не до того.
Кстати, надо бы самому там поторопить кое-кого. Дать, так сказать, пендаля для ускорения интереса к жизни.
Усевшись за стол, Владимир Андреевич снял телефонную трубку:
– Ниночка, Пенкина ко мне позовите.
– Так он уж тут! В дверях.
– Ну, тем лучше. Пусть войдет!
– Владимир Андреевич, я тут к вам… – Войдя, Пенкин заморгал и потеребил воротничок модной нейлоновой рубашки…
– Садись! – оборвал и. о. прокурора. – Ну? По делу у тебя как? Я про убийство.
– Отрабатываем все версии, Владимир Андреевич! Уже есть подвижки…
– Да версия-то у вас одна! – Раздраженно хмыкнув, Алтуфьев пристукнул ладонью по столу и посмотрел в окно. – Тот самый мотоциклист то ли на «Ковровце», то ли на «Восходе»…
– Там еще «Иж» появился, – несмело добавил Пенкин.
– Во-во! Еще и «Иж»… А вам не приходило в голову, товарищ следователь, что мы пустую породу роем! – И. о. прокурора недобро прищурился и вытащил из ящика стола помятую пачку «Памира». – Именно так говорил когда-то мой приятель шахтер из Кохтла-Ярве. Пустую породу! Ну да, патлатого какого-то видели, то ли с мотоциклом, то ли нет… Уже установили кого-нибудь? Допросили? А время, между прочим, идет… Нет, я не спорю, есть версия – разрабатывайте! Но не забывайте и о других! Зациклились вы на этом волосатике, вот что! А вдруг он там и не при делах? Ну был, ну видели… И что с того?
– Товарищ прокурор, так я и другие версии тоже…
– И кого уже допросил?
– Отдельное поручение выписал… Местным… – Следователь совсем упал духом.
– Отдельное поручение он выписал, – передразнил Владимир Андреевич. – Форсируй давай!
– Завтра же еду в Озерск!
– Вот-вот, поезжай! «Волгу» нашу возьми, чтоб зря не стояла. Вернешься – доложишь!
Затрезвонил стоящий на столе телефон, и Алтуфьев с неудовольствием поднял трубку.
– Что такое, Ниночка? Ах, Ревякин из Озерска… Соединяй, попробуй… Да узнал, узнал, здравствуй, Игнат! Как сам? Чего хочешь? Са-анкцию? На обыск… хм… Где-где? Марково? Так это ж Тянск! Не легче дело сюда передать, местным? Тем более такую-то мелочь… Что-что? «Ковровец» голубой? Девочки? Заезжайте, чего уж… Подпишу… Не за что…