– Вот уж прям покойникам?
Ну что тут скажешь?
– Не! Фотографиям, которые на памятниках еще были…
– А вы-то на кладбище что делали?
– Так это… на озеро шли. Там напрямки, рядом.
Честно сказать, ни черта там было не напрямки…
– Ой!
Завидев подъехавший к Дому пионеров милицейский «газик» – бирюзовый, с красной полосой, еще именуемый «козликом» или «козлом», девчонки испуганно переглянулись и приуныли.
– А это что… за нами уже? – хлопнув глазами, упавшим голосом протянула Вера.
Дорожкин рассмеялся:
– Да пока нет. В общем, смотрите – я вас предупредил!
– Да, дяденька милиционер! Мы все-все-все поняли!
– Ну, бегите тогда. Работайте. И смотрите мне – не филонить!
– Да мы никогда и не…
Из «козлика» выпрыгнул младший опер Мезенцев и, махнув рукой водителю, отправил машину восвояси.
– Ого! – усмехнулся Дорожкин. – Случилось что?
– О, и ты здесь… – Максим устало кивнул. – Да я вообще-то к директору… На месте, не знаешь?
– Нет, не спрашивал… Ты тут надолго?
– Да как пойдет…
– Тогда ждать не буду – дела.
Подойдя к мотоциклу, участковый запустил двигатель и, повернув голову, махнул рукой:
– А вон и директор! Легок на помине.
Обдав округу дымком, у входа остановился синий четырехсотый «Москвич» – копия довоенного немецкого «Опеля». Заглушив двигатель, из машины выбрался мужчина лет пятидесяти в сером летнем костюме, клетчатой рубашке и шляпе – Аркадий Ильич Говоров, директор Дома пионеров и школьников. Выбираясь, зацепился полой пиджака за рычаг, чуть не порвал и едва вылез – такой вот был рохля! И вместе с тем человек деятельный – и средства для своего учреждения умел выбивать, и людей привлекал, да и вообще, был большим умницей. Говорова все в городе уважали, да почти каждый в детстве у него занимался. Вот и Максим – тоже. И в фотокружок ходил, и в радиолюбительский…
– Здравствуйте, Аркадий Ильич!
– А, Максим! – Приподняв шляпу, директор доброжелательно улыбнулся. – Опять по делам к нам? Неужто украли чего?
– Да нет. Спросить кое-что надо.
– Ну спрашивай. В кабинет вот пройдем…
– Да мне ненадолго… На лавочке, может, присядем?
Оба уселись на лавочке перед крыльцом, глядя, как школьники усердно вскапывают клумбы.
Не тратя времени даром, Максим сразу же спросил про фотоаппарат, необычную камеру, что видели девчонки на озере у подозрительного мужчины. Описал как смог, вернее – как они говорили…
– Блестящий корпус, странный объектив… – Аркадий Ильич задумчиво сдвинул шляпу на затылок. – Небольшой?
– Да, небольшой. Меньше «Зенита».
– А что значит «быстро снимал»? – уточнил Говоров.
Макс пожал плечами:
– Думаю, не тратил времени на экспозицию. Ни выдержку не выставлял, ни диафрагму…
– Значит, автомат! Или полуавтомат, – уверенно сказал директор. – Потому и объектив странный – селеновый фотоэлемент. Ну, автоматический экспонометр… Похоже на импортный… «Коника» или что-то вроде него…
Аркадий Ильич неожиданно замолк на полуслове и резко вскочил:
– Слушай-ка, Максим! А ну-ка, пошли в кабинет, кое-что глянем…
Сразу же распахнув окно – проветрить помещение, Говоров, не снимая шляпы, кинулся к книжному шкафу.
– Сейчас, сейчас… сейчас… Ага! Вот оно!
С торжествующим видом Аркадий Ильич достал с полки январский номер журнала «Советское фото», раскрыл, помусолил станицы и, найдя нужную статью, зачитал вслух:
– Малые габариты и вес… короткофокусные объективы, обладающие отличными фотографическими качествами, экономичность и возможность получить без перезарядки семьдесят два кадра, широкий ассортимент и высокие качества негативного материала – все это привлекает не только начинающих, но и опытных фотолюбителей!
– Это вы про что? – поинтересовался Мезенцев.
– Объектив – «Гелиос», центральный затвор… – Говоров довольно потер руки и протянул журнал Максиму. – На, глянь! Это новенький «ФЭД-Микрон»! Полуформатная автоматическая камера! Снимает на обычную пленку… Но – в полкадра. Вот и выходит – семьдесят два! Ну да, копия «Коники»… И цена кусается – девяносто три пятьдесят… – Аркадий Ильич неожиданно улыбнулся. – А знаешь, я бы такой не взял! Все автоматическое… ну, выдержка еще есть «от руки»… Нет простора для творчества! Да и фото, если, скажем, делать восемнадцать на двадцать четыре, не говоря уж о большем, зернистые будут. Полкадра же! Нет. Я бы такой не купил. Тем более почти сотню стоит!
– Спасибо, Аркадий Ильич! – искренне поблагодарил Мезенцев. – А можно я этот журнальчик у вас возьму? На время…
– Да бери, конечно! Эко дело…
Девчонки, Карякина и Бусенцова, по фотке в журнале «ФЭД-Микрон» опознали. Похоже, именно такая камера у того мужика и была!
Что это давало расследованию, бог весть… Однако пригодиться могла совершенно любая мелочь, это Мезенцев точно знал.
Пенкин приехал в Озерск ближе к полудню. Сразу с утра не вышло – то летучка у начальника, то срочный запрос из генпрокуратуры, да потом еще заезжали заправляться…
– Может, пообедаем, Сергей Петрович? – Заглушив двигатель, водитель вопросительно посмотрел на следователя. – Тут столовая недалеко – хорошая. Там котлеты с пюре! Борщ!
– Знаю, – отмахнулся Пенкин. – Ты иди, обедай, а я попозже. Сразу гляну – как тут да что?
– Ну как знаете… Так я поехал?
– Да-да, поезжай.
Черная, сверкающая никелем «Волга» «ГАЗ-21» выехала на центральную Советскую улицу и тут же свернула к столовой.
– Извините, огонька не найдется? – Сергей еще не успел подняться на крыльцо, как к нему обратилась некая юная особа – симпатичная шатеночка в светлом коротком платье и грязно-желтых гольфах. В левой руке шатеночка держала модную сумку из мешковины, с иностранной надписью «Адидас», в правой – пачку американских сигарет «Теннисон», белую, с двумя красными полосками.
Недешевое курево! И не женское.
– Не курю, извините.
Следователь развел руками и повнимательней присмотрелся к девчонке. Какая-то она была… понурая, что ли. Растрепанная, заплаканные глаза…
– У вас случилось что-то?
– Жениха арестовали, – вертя в руках пачку, вздохнула шатенка.
Вообще-то выглядела она модно.
– Так-таки и арестовали? – Пенкин недоверчиво прищурился – санкций на арест он пока еще никому не давал. – Может, просто задержали?
– Может… А какая разница?
– Большая.
– А я вот передачку принесла. С утра тут торчу.
– Передачку? А кому? Как жениха-то зовут?
– Толик. Епифанов… – Девчонка снова вздохнула. – Он на «Техприборе» мастером работает. Я и характеристику оттуда привезла! С работы…
– Вот это правильно, – улыбнулся следователь. – Давайте характеристику! И передачку давайте – передадим. Надеюсь, ничего запрещенного?
– Не-а! Пирожки с капустой да сигареты… вот эти. А пирожки я сама пекла… Ой! – Девушка вдруг заморгала. – А вы вообще кто?
– Я вообще следователь. – Сергей вытащил удостоверение. – А вы?
– А я Эльвира Селиванова… В училище на контролера ОТК учусь.
– А, в Тянске!
– Ага… Товарищ следователь, мы, наверное, как-то нехорошо себя вели…
– Разберемся! Давайте же вашу сумку. И попрошу пока побыть здесь!
– Да-да… я тут… хоть до ночи…
Врио начальника отделения капитан милиции Ревякин встретил Пенкина на пороге:
– Прокуратуре – привет! Заметили уже вашу «Волгу»…
– Здравствуйте, Игнат Степанович, – следователь протянул руку. – Владимир Андреевич кланяться велел…
– И ему тем же!
– И просил ускорить работу. Собственно, затем я и приехал. – Сергей зябко поежился и, войдя следом за Ревякиным в кабинет, продолжил: – Вы мне соберите всех, кто по делу об убийстве проходит.
– После обеда всех и соберем!
– Хорошо, хорошо. – Поставив сумку на стул, Пенкин подошел к столу и обернулся. – Говорите, подозреваемый у вас имеется? Мотоциклист…
– Увы, не тот. – Развел руками Игнат. – Свидетельницы не опознали. Да и вообще молод. Тому, кто нас интересует, лет тридцать, а этот только что после армии. С его работы уже два раза звонили. Хотят на поруки взять. Говорят, хороший работник.
– Да, у меня и характеристика… Вот… – Пенкин развернул листочек. – Епифанов, Анатолий… состоит в должности… зарекомендовал себя… А он у вас с чем? Ах да, похулиганил.
– Еще частное предпринимательство… и спекуляция… возможно…
– Ну что же, работайте! Кто у вас по нему?
– Сержант Мезенцев.
– А, Максим… Черт! Конспекты ему обещал, да вот забыл. – Усаживаясь за стол, следователь покусал губы и махнул рукой. – Ладно, в следующий раз. Да, передачку-то этому Епифанову передайте.
– Давайте. – Ревякин взял со стола сумку. – Сейчас в дежурку отдам… Ого, пахнет вкусно!
– Пирожки! Девчонка его напекла.
– Эта профура-то печь умеет? – неподдельно удивился Игнат. – Не поверю ни в жисть!
После обеда все причастные к делу об убийстве собрались в кабинете начальника, вернее, зама или врио. Немного их и было, всего-то три человека – Мезенцев, Дорожкин, ну и сам Игнат. Юную стажерку Колесникову за рабочую единицу в этом деле не считали. Рановато еще! С «музыкантами»-спекулянтами справилась – и молодец. Еще что-нибудь подобное можно подкинуть, да хоть те же лекции по профилактике правонарушений несовершеннолетних по лагерям прочитать… А что? Неплохая идея. Вот Дорожкин-то спасибо скажет!
Перед началом совещания следователь посмотрел на часы и повернулся к Ревякину:
– Игнат Степанович, у вас на какое время свидетельница Савинкова вызвана?
– На три часа.
– Тогда успеем… Итак, товарищи! – откашлявшись, Сергей Петрович обвел всех присутствующих самым серьезным взглядом, на который только был способен. Еще и слегка прищурился – не лукаво, как Владимир Ильич, а со значением. Так иногда делал Алтуфьев.
– Мы тут с Владимиром Андреевичем посоветовались… И пришли к выводу… О том, что на этой версии мы зациклились зря! Я имею в виду патлатого мотоциклиста.