Помощь американским «яйцеголовым» оказывают российские «продвинутые». Ничего принципиально нового здесь нет — мы отмечали такого рода совместное творчество еще с доперестроечных времен. В настоящее время контакты с внешним врагом не так уж и законспирированы для широкой публики. Это происходит через присвоение докторских степеней и профессорских званий университетов других стран, через разовые задания (гранты), через систему выкачивания интеллектуальных сил России Дж. Соросом, через прямые и опосредованные контакты с различными институтами и «мозговыми центрами» — стыд в наши времена исчез вместе с запахом крови на долларе. Открытость такого рода дает гораздо больший эффект по сравнению с тем периодом (1945–1991), когда американцам пришлось получать информацию по крупицам и платить гораздо большие деньги. Сейчас совершенно не та ситуация. Заплатил по контракту — и вот вам готов проект: «Американские спецслужбы, действующие в России, перешли на качественно новый уровень активности. Они создают из реальных российских политиков, политологов и отраслевых специалистов референтные группы и с их помощью, оплачивая их деятельность из многочисленных, действующих в России американских фондов, создают глубокие аналитические материалы, описывающие состояние российской экономики и политики, что было бы невозможно сделать средствами традиционной разведки. Полученные разработки используются для прямого, чаще всего разрушительного воздействия для России» [5.03.С.1].
В то же время с целью прикрытия этот весьма и весьма проблемный момент пытаются изобразить как что-то несерьезное, не стоящее особого внимания:
«— Где сейчас Аркадий Мурашев? — вдруг заинтересовался я. — Куда он пропал? <…>
— С ним все в порядке, — ответила моя знакомая. — Он создал Фонд либерально-консервативной политики.
— Какой политики?
— Либерально-консервативной.
— Какой?
— Ну… с Тэтчер они… соучредители. Тэтчер приехала и помогла.
— А, Тэтчер…
Тогда все в порядке. Это значит, что за либералов-консерваторов в России можно не беспокоиться.
Егор Тимурович тоже не отстал: вместе с американцем Д. Коганом он учредил Всероссийскую ассоциацию приватизируемых и частных предприятий. (Ей-богу: наша приватизация не дает американцам покоя!) У Бурбулиса — фонд „Стратегия“. Даже у Аллы Гербер тоже, говорят, какой-то фонд. С евреями связано. Деньги у них есть, хотя эти фонды ничего не зарабатывают» [30.СС.161–162].
Дело это, как мы убедились, очень и очень серьезное. Знания аналитиков — это наистрашнейшее оружие. В связи с этим хотелось бы сделать предложение, исходя из следующего. В деятельности спецслужб, правоохранительных и фискальных органов в настоящее время практикуется т. н. система оперативных учетов. Суть ее заключается в том, что то или иное подразделение, линия или служба для своих внутренних нужд заводит базу данных по тем лицам, которые в силу характера своей деятельности находятся под пристальным наблюдением. Предварительно проделанная работа по сбору и выявлению информированного круга лиц позволяла и позволяет в случае необходимости проводить профилактические мероприятия в нужных границах, а в случае ЧП — сузить круг подозреваемых до минимальных пределов. Каждая служба имеет свою картотеку оперативного учета. Из этой же среды вербуются наименее устойчивые элементы в агентуру. (Должен сразу предупредить, что такого рода информацию в систематизированном виде из числа сотрудников криминальной милиции мне никто и никогда не рассказывал. Были указаны лишь общие направления такого рода деятельности, а все остальное я домыслил сам.)
Смысл подобных рассуждений в том, что в стране имеются лица из числа аналитиков-системщиков, способные свои знания применить для следующего этапа либеральной революции по разрушению социально-политических систем. На этот раз очередь России. Автор, к сожалению, не знает, ведется ли оперативный учет ФСБ по таким лицам или нет, но выдвинуть идею о создании такой системы с целью сдержать развал России вправе.
Начало создания экспертного сообщества России, как отмечается самими же экспертами, было не во всем удачным, порожденное существо на первом этапе своего существования получалось довольно аморфным: «Информационное обеспечение. Благодаря бездеятельности и бессистемности прежнего „демократического окружения“ так и не был создан эффективный аппарат по систематизации и анализу информации в интересах органов власти. Подавляющее большинство информационных каналов Президента сегодня находится в руках либо Администрации Президента, либо Совета безопасности и тому подобных „советов“. Информационно-аналитический центр, созданный в составе Администрации, фактически к работе еще не приступил, но уже сегодня действует в тесном контакте с Федеральным агентством правительственной связи и информации (ФАПСИ) <…>. Более того, ФАПСИ успешно добивается положения монопольного (по крайней мере, главного) информационного подразделения при Президенте, внося в обеспечение органов власти и управления информацией стойкий дух своей прежней (?) „материнской структуры“. Одновременно имеются сведения о деятельности по созданию „неправительственной информационно-аналитической системы“ (призванной ликвидировать основной, по их мнению, просчет путчистов в 1991 г. — недостаток информации и анализа). Эта задача, по некоторым предположениям, решается на базе ряда структур бывшего Первого главного управления (ПГУ) КГБ, ключевых фигур этого ведомства и ряда псевдо-коммерческих номенклатурно-экономических структур, среди которых, по некоторым данным, существуют и „малые предприятия“, созданные ФАПСИ, а также с участием структур российского и „международного“ союзов промышленников и предпринимателей, деятельное участие в функционировании которых, как утверждается, принимают бывшие „ответственные работники“ аппарата ЦК КПСС» [5.04.С.140].
Такого рода замечания и пожелания могли бы претендовать на объективность, если бы не одно «но» — здесь явно прослеживается желание со стороны одного из «малых предприятий» расправиться с конкурентами. То, что объект конкуренции принадлежит государству и, таким образом, должен, по крайней мере, лежать вне пределов критики и выяснений отношений, никого не смущает. Смысл такой «активки» внутренней информационной войны: только наш центр дает объективную, не окрашенную идеологически информацию, свободную от каких-либо пагубных влияний промежуточных структур, что должно подразумевать надежную положительную обратную связь в виде заказов на работу и проч.
Существует несколько кругов приближения к первым лицам государства, как официальным, так, отметим, и теневым, но принимающим, может быть, самые важные решения в судьбе народа. «Мозговые центры» занимают тут один из первых кругов. В настоящее время прослеживается постоянное и неуклонное расширение их возможностей и увеличение уровня влияния на принимаемые решения. При этом самую значительную долю сферы влияния имеют интеллектуальные сегменты блоков-победителей в политических схватках. Можно с большой уверенностью утверждать, что в политической жизни их удельный вес будет все больше возрастать, тем более что в нашей повседневной политической борьбе, которую типология характеризует как «все против всех», опыт привлеченных на свою сторону такого рода и уровня профессионалов просто незаменим.
К настоящему времени наработана довольно эффективная система устойчивых связей между самыми влиятельными политиками и их главной силой — профессионалами из «мозговых центров».
За короткое время они появились десятками, «обрели» престижные названия «центры», «академии», «фонды», «агентства», «институты», а также эпитеты «независимый», «международный», «аналитический» и т. п. Одни из них известны только под одним названием, другие либо меняли их, либо расширялись и становились известны под другими. Основаны они были по большей части на рубеже 1980-1990-х, либо позже. Каждый кичится своим опытом. Во времена тотальной приватизации немногим из них, кто достаточно прочно был связан с теми политиками, которым «больше повезло», были выделены помещения внутри Садового кольца. Есть такие, которые занимают целые здания, и даже, в рамках коммерческой деятельности, сдают офисные площади, а есть такие, которые занимают три-четыре кабинета.
Структура их разная. Есть самый минимум — руководитель, секретарша, иногда с руководителем работают соавторы, небольшие коллективы, если заказ на работу достаточно большой и требуется несколько расширить привычные рамки исследования. Есть коллективы огромные (Горбачев-фонд, РАУ, старые институты, правительственные структуры), которые просто не могут держать свои штаты под одним началом и, соответственно, имеют достаточно широкую структурную вертикаль.
Руководители подобных центров — это либо кандидаты и доктора наук, которые сами проложили свой путь в прежнее время в науке, либо политики, не получившие признания в открытых институтах власти и получившие в виде «запасного аэродрома» не внебюджетные фонды, а менее денежный участок, либо отставные генералы КГБ, либо просто молодые пробивные люди.
Что касается рядовых сотрудников, то одни из новых действительных тайных советников долго обивали пороги, оказывая мелкие услуги, пробивали свои идеи и были наконец приняты. За время работы они так ничем и не отличились — ни явно, ни тайно, и окажись они за порогом, о них никто и не вспомнит, других хорошо знают коллеги-конкуренты, и случись, что они останутся без работы, их сразу же завалят предложениями самого соблазнительного свойства — «охота за головами» на этом рынке идет нешуточная. Опыт работы сотрудников может быть тоже сколь угодно разный — от советских времен, включая наиболее ценных работников из информационно-аналитических подразделений КГБ СССР, МИД СССР, ГРУ ГШ ВС СССР. Особым спросом, конечно же, пользуются опытные работники из центрального аппарата, доктора наук, получившие свою долю признания как в советское время, так и в 1990-е годы. Есть и совсем молодые выпускники московских вузов, начавших сотрудничество с центрами еще студентами и научившихся сначала работе на компьютерах, а затем и собственно анализу.