Захват власти, совершенный в октябре 1964 г., есть некое исключение в политической биографии Л. И. Брежнева. Даже при неглубоком анализе видно, что, дойдя до высочайших постов в партии и государстве, став членом Политбюро ЦК КПСС, Л. И. Брежнев никогда и никого из своих вышестоящих начальников не «подсидел» и не «свалил». И во время работы на Украине, в том числе в такие сложные годы, как 1937-1938-й, и на фронте, и потом, в хрущевское десятилетие, он никогда не пробивался к высоким постам поверх чужих голов. В том же 1953 г., когда сразу же после смерти И. В. Сталина, согласно решению Президиума, он (единственный раз за всю карьеру) получил понижение — из кандидатов в члены Президиума и Секретарей ЦК КПСС был переведен в Главное Политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота (ГПУ СА и ВМФ), — он воспринял это довольно безропотно. Правда, и здесь судьба к нему была благосклонна — его произвели в генерал-лейтенанты и оставили в Москве. Он всегда работал там, где ему поручалось, справлялся с работой и, соответственно, получал повышение, но иногда и перевод «по горизонтали». И не более того. Смещение Н. С. Хрущева с высоких государственных постов в свою пользу — первое и последнее исключение в ходе аккуратного продвижения по служебной лестнице. Конечно, всеми методами непростой аппаратной игры он владел вполне профессионально и впоследствии успешно применял их для смещения своих противников и замены их на свои проверенные кадры, но лично для себя он использовал их лишь единожды. Мотивы для такого исключения могли быть одни: Н. С. Хрущев довел управленческую элиту до определенной точки «кипения», когда требовались самые решительные меры.
Собственно говоря, Октябрьский Пленум ЦК КПСС — самый мягкий в русской истории XX столетия государственный переворот, и это многократно описано в литературе. Но кое-что ускользнуло от зоркого ока мемуаристов и исследователей. В процессе изучения тогдашней ситуации и того, что произошло потом, наше внимание привлекли два события, которые мы условно опять-таки назвали загадками. Поэтому отвлечемся ненамного от личности Л. И. Брежнева и поговорим на эту тему.
Бывший в ту пору Председателем КГБ при Совете Министров СССР В. Е. Семичастный в своих мемуарах «Беспокойное сердце», дискутируя с создателями кинобоевика режиссера Гостева «Серые волки», утверждал, что «… на деле ни один человек тогда не погиб» [2.50.С.357], имея в виду только Пленум октября 1964 г. Тогда-то да, но после Пленума?
Сразу же после Пленума, который состоялся с участием Н. С. Хрущева и А. И. Микояна 14 октября, произошло следующее. Советская делегация, возглавляемая Начальником Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР Маршалом Советского Союза С. С. Бирюзовым и Заведующим Отделом административных органов ЦК КПСС Н. Р. Мироновым, летела в Белград на празднование 20-летия со дня его освобождения от немецких оккупантов. При подлете к городу самолет разбился.
Миронов Николай Романович, 1913 года рождения, уроженец г. Днепропетровска. Участник Великой Отечественной войны с августа 1941 г. и по последний день. Работал в обкоме партии первым секретарем Октябрьского райкома. Затем служил в центральном аппарате и начальником Ленинградского областного УГБ, генерал-майор. С 1959 г. — Заведующий Отделом административных органов ЦК КПСС. Можно сказать, что назначение Н. Р. Миронова на этот пост — крупнейшая кадровая ошибка Н. С. Хрущева, поскольку Отдел административных органов ЦК КПСС курировал КГБ при Совете Министров СССР, Главное Разведывательное Управление и МИД СССР. (Это своего рода сегодняшний Совет Безопасности). И на посту руководителя этого учреждения оказался человек, своей карьерой больше обязанный Л. И. Брежневу, чем кому бы то ни было. Именно заведующий этого отдела должен был по роду своей деятельности следить за руководителями спецслужб; при первом же отклонении от исполнения ими своих прямых обязанностей доносить о своих сомнениях первому лицу. Что же было на самом деле? Знал он о заговоре или нет? Теперь известно, что Н. Р. Миронов был активным участником смещения Н. С. Хрущева. Н. Н. Месяцев, работавший замзавом Отдела по связям с социалистическими странами ЦК КПСС Ю. В. Андропова, а с момента начала Пленума — Председателем Государственного Комитета по радиовещанию и телевидению, свидетельствует, что его новое назначение было напрямую увязано с поддержкой отставки Н. С. Хрущева и предложение за неделю до Пленума сделал именно Н. Р. Миронов [2.51.С.36; 2.52.С.211].
Самолет Ил-18 врезался в гору Авала при подлете к аэропорту Белград 19 октября 1964 г. Если это был террористический акт, то легко ли было технически исполнить его? Думается, что легко. На горе, при подходе к аэропорту устанавливается радиомаяк с такой же частотой, что и в самом аэропорту, но гораздо большей мощности, и исполнители могут за дальнейшее не волноваться… С военным самолетом ничего не произойдет — успеет увернуться, ну а пассажирский самолет не сможет выполнить такой маневр, начнет поворачивать, но будет поздно… Точь-в-точь по такому же сценарию в начале 1980-х погибли Президент Пакистана М. Зия-уль-Хак и Президент Мозамбика Ж. Э.душ Сантуш, последний — вместе с советским экипажем.
21 октября 1964 г. на месте гибели самолета побывала советская делегация, отправленная вслед за погибшей, во главе с А. А. Епишевым [2.53.С.3], который в ту пору был кандидатом в члены (с 16 ноября 1964 г. — полноправный член) ЦК КПСС, являлся начальником ГПУ СА и ВМФ (до этого назначения он служил в органах госбезопасности в должности заместителя первого руководителя). 23 октября он же выступал на траурном митинге на Новодевичьем кладбище.
Итак, погибли Н. Р. Миронов, С. С. Бирюзов и сопровождающие их лица. Мне не хотелось бы будить фантазию читателя, с тем чтобы сделать из этого чрезвычайного происшествия еще одну «загадку смерти», никто, в том числе и такой великолепно информированный свидетель тех событий, как В. Е. Семичастный, не видит здесь злого умысла, в своих мемуарах он лишь упоминает о печальном факте [2.50.СС.377–378,416.].
Если это все же и было убийство, то не ясны мотивы. Против кого в таком случае оно было направлено? — В этот список можно включать всех — сопровождающих и весь экипаж.
Нужно ли было лететь в Белград на 20-летие со дня освобождения? Да! Почему летели военные — понятно: это их праздник. Н. Р. Миронов, хотя и не дипломат и не международник ЦК, был послан как лицо весьма приближенное к только что избранному Первому секретарю ЦК Л. И. Брежневу, и пока проводились бы торжества, он должен был ввести в курс дела Иосифа Броз Тито.
Учитывая то, что именно Н. Р. Миронов по роду своих занятий должен был предотвратить заговор в ЦК против Н. С. Хрущева, но он занялся противоположным делом, его убийство могло быть вызвано: а) местью или б) началом реванша, который позволил бы Н. С. Хрущеву вернуться в свое кресло. Но почему в таком случае после первой удачи не последовали следующие шаги «реваншистов»?
Еще одна версия: мотивом могло послужить последовавшее занятие высоких постов: а) начальника Генерального Штаба ВС СССР; б) Заведующего Отделом административных органов ЦК КПСС — преемником С. С. Бирюзова, Маршалом Советского Союза М. В. Захаровым. Пост же Н. Р. Миронова спустя два года (Л. И. Брежнев долго сомневался в его кандидатуре) занял Н. И. Савинкин (1913–1993), до этого числившийся замзавом Миронова, который пробыл на этой работе аж до 1985 г. Весьма сомнительно, чтобы в своих амбициях эти люди пошли на совершение столь масштабного по тем временам теракта.
Самое невероятное, что может быть — это месть И. Б. Тито за смещение Н. С. Хрущева, с которым у него были налажены отличные отношения.
Если у этого происшествия и были авторы, то их целью могло быть запугивание руководства (прежде всего того же Л. И. Брежнева), чтобы удержать его от каких-то резких движений. Тогда это была, образно говоря, проверка на политическую волю: Сталин в подобной ситуации в ответ на очевидное убийство Кирова начал настоящее уничтожение своих врагов, Брежнев же не предпринял ничего.
Если в случае с погибшей делегацией мы выдвинули всего лишь версию, то в отношении следующей загадки все гораздо очевиднее. Напомним, что в главах о «загадках» мы говорили и будем говорить о лицах, чья жизнь или смерть принимали ключевой для судеб страны характер. (Так, возвращаясь к Н. Р. Миронову, можно, например, пытаться проанализировать, как бы могло повернуться развитие страны, останься он жив, учитывая, что обещанные ему пост Секретаря ЦК и членство в Политбюро перешли к бывшему Председателю КГБ А. Н. Шелепину.) Наш следующий персонаж вышеуказанными качествами не обладал. С октябрем 1964 г. его связывает только ранняя гибель, как это видно из следующих событий. Маленькая биографическая справка: Николай Григорьевич Игнатов, 1901 года рождения. В 1918–1932 гг. служил в армии и ВЧК-ОГПУ, затем был партработником. В 1957–1961 гг. был членом Президиума ЦК, но потом чем-то не угодил и в течение 1962–1966 гг. был выведен из Президиума ЦК, получив с понижением пост Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР. Это и послужило мотивом для сотрудничества с заговорщиками, сыгравшими на его чувстве обиды. И надо сказать, что Н. Г. Игнатов действительно очень активно работал над смещением Н. С. Хрущева, надеясь вернуть членство в Президиуме. При этом он оказался большим авантюристом, чем все остальные; пусть не со всей очевидностью, но об этом говорится у В. Е. Семичастного: «…как мне кажется, [Игнатов] старался на обоих фронтах обеспечить „задние ворота“, чтобы иметь возможность в случае успеха или провала замыслов против Хрущева снова вернуться в Политбюро. С одной стороны, вел переговоры с Брежневым, а с другой — передал через своего охранника предостерегающий сигнал Сергею Хрущеву, а через него — и отцу, Никите Сергеевичу» [2.50.СС.354–355].
Сын Н. С. Хрущева Сергей в своих воспоминаниях со всей определенностью говорит не только о том, что на него выходил начальник охраны Н. Г. Игнатова некто Галюков, звонивший на квартиру [2.54.СС.616–620], но и о других подобных случаях — летом 1964 г. дочери Раде звонила неизвестная женщина; к зятю (мужу Рады) главному редактору газеты «Известия» А. И. Аджубею через собственного корреспондента Мэлора Стуруа приходил его родной брат — Дэвид Стуруа, работавший секретарем ЦК КП Грузии, и говорил, что его зондировал В. Мжаванадзе, активно собиравший голоса членов Ц