Потом дернулся несколько раз и затих. А в окне спальни я увидел сэра Найджела с пистолетом в руке. Надо сказать, что я впечатлительный человек и сильно испугался. Бросился в свою комнату, запер дверь, повторяя только одно: «Мистер Уинни убит, мистер Уинни убит…» Вот и все, что я должен рассказать вам, сэр.
– Ты – жалкий лгун! – в ярости выкрикнул Найджел Мерритон. Лицо его все еще было перекошено от гнева, и жилка на виске пульсировала. – Часть этого рассказа правда, но… Как я мог так быстро спрятать тело, чтобы никто не заметил моего отсутствия, никто из тех, кто сидел в курительной комнате? Они бы услышали, как я вхожу и ухожу. Тем более что окна комнаты как раз выходят на двор. Так что, мистер К… Хэдленд, – он поправился как раз вовремя, заметив взгляд Клика, а когда продолжал, голос его звучал так, словно каждое слово давалось с трудом, и каждый звук был исполнен ярости. – Я не силач, согласны? И никогда не смог бы поднять Уинни, и уж тем более мертвого, когда, как известно, тело становится еще тяжелее. Я утверждаю: рассказ Боркинса – ложь и клевета… И как только все уладится, я поквитаюсь с этим негодяем. Кроме того, вы должны помнить, что именно я пригласил вас сюда, чтобы разобраться во всей этой истории. Пригласил как друга и рассказал все, что знал, а теперь вы собираетесь обвинить меня в этом убийстве? Не обращайтесь со мной как с подозреваемым, детектив. Я еще не в суде.
– Я пока никого не обвиняю, сэр Найджел, – терпеливо заметил Клик. – Теперь, если позволите, я хочу проанализировать показания вашего дворецкого. В них есть пробелы, которые необходимо заполнить, и тонкие места, на которых в любом случае заострят внимание и судья, и присяжные. Он утверждает, что был свидетелем смерти Дакра Уинни. Ну что ж, в крайнем случае это будет его слово против вашего. Я имею в виду информацию относительно того, кто стрелял: вы или кто-то другой. И еще хотелось бы, чтобы вы не забывали: я не просто гость, а представитель закона, который оказался у вас дома.
Мерритон не ответил, крепче сжав зубы, стараясь держать себя в руках.
– Теперь, – продолжал инспектор Клик, повернувшись к дворецкому, – готовы ли вы повторить все, что сказали, под присягой, и понимаете ли, что лжесвидетельство считается преступлением и наказуемо?
– Да, сэр, – Боркинс проговорил это так тихо, что его слова едва можно было разобрать.
– Очень хорошо, тогда могу я поинтересоваться, почему вы сразу не сообщили об этом полиции?
– Я чувствовал определенную зависимость от сэра Найджела, – медленно проговорил он. – Человек, которого я видел в окне с пистолетом в руке, был сэр Найджел. Но я не мог в тот момент утверждать наверняка, что именно он является преступником. К тому же я не хотел, чтобы старый дом и род Мерритонов были опозорены.
– Так что вы подождали, пока обстоятельства сложатся не в пользу вашего господина, а потом решили выдвинуть обвинения? – подытожил Клик.
Боркинс кивнул. Ему не нравился этот допрос, он явно нервничал, голос дрожал, но даже в таком состоянии он понимал, что не стоит отрицать очевидного.
– Да, сэр.
– Гм-м… Даже если мы забудем об этом, вы должны привести вескую причину, согласно которой я должен буду верить вам, а не сэру Найджелу, тем более что ваша история звучит маловероятно. Я склонен скорее поверить вашему хозяину.
Боркинс неожиданно дернул головой, в его глазах появился страх, а перекошенное лицо неожиданно посерело.
– Я… я… Что вы можете знать обо мне, кроме того, что я всю свою жизнь прослужил этой семье? – подняв голову, он вызывающе посмотрел на инспектора Клика. – Я всего лишь бедный честный старик, который много лет провел в этом доме…
– И надеетесь провести тут еще немало лет, смею заметить? – насмешливо поинтересовался инспектор Клик. – Поверьте, я знаю о вас много больше, чем вы подозреваете. Но пока все это к нашему делу не относится. Мы поговорим об этом позже. Теперь у нас есть револьвер, и… доктор, вы не могли бы помочь нам? Мы, как служители закона, хотели бы использовать ваши профессиональные навыки, чтобы попытаться выпутать из этого дела вашего друга. Я хочу, чтобы вы исследовали рану Дакра Уинни, а лучше всего будет, если бы вы смогли извлечь пулю. Тогда мы сможем сравнить ее с теми, что в барабане револьвера.
– Я не смогу вам помочь, мистер Хэдленд, – твердо возразил доктор Бартоломью. – Я не стану делать ничего, что может помочь вам заманить этого мальчика в зал суда и повесить на него эти убийства, сломав его жизнь…
– Тогда я требую, чтобы вы помогли мне, именем закона, – инспектор Клик кивнул Петри и Хаммонду, которые вместе с Доллопсом стояли в стороне. Они разом встрепенулись. – Если доктор Бартоломью не станет мне помогать, то вы арестуете его за оскорбление представителей полиции.
– Но я ничего оскорбительного не говорил и не делал, мистер Хэдленд. Это произвол!
– Да, произвол, – подтвердил инспектор Клик. – Я с вами согласен. Но мне совершенно необходима ваша помощь. Кроме того, – он неожиданно замер, внимательно глядя в лицо доктора Бартоломью. – Кто знает? Может, эта пуля докажет невиновность сэра Найджела? Кто знает, может, в моей руке вовсе не то оружие, из которого были убиты эти люди? И тогда вы, доктор, будете виноваты в том, что мне придется арестовать вашего друга и держать его в тюрьме, пока будет длиться экспертиза. По крайней мере, дайте ему шанс!
Какое-то время доктор Бартоломью сверлил взглядом инспектора. Он так и не мог понять, как ему относиться к Гамильтону Клику: с ненавистью или с уважением. Тем не менее ему ничего не оставалось, как подчиниться…
– У меня нет с собой никаких инструментов, – наконец объявил он, стараясь оттянуть время.
– Все, что необходимо, есть у меня наверху. При случае я люблю заняться хирургией и всегда вожу инструменты с собой. Через минуту их принесут… Так вы мне поможете?
Доктор встал между двумя полицейскими, которые готовы были арестовать его в любой момент. Лицо его застыло, подобно маске.
– Это настоящий произвол, но я вам помогу, – объявил он.
Доллопс исчез. Тем временем Клик начал очищать место, готовясь к операции. Сэра Найджела Мерритона он отослал в курительную комнату, точно так же как Петри, Хаммонда и Боркинса, хотя, видимо, было бы лучше отослать дворецкого в другое место, например в комнату для слуг. Стоило держать его подальше от сэра Найджела.
Инспектор Клик, суперинтендант Нэком и доктор остались одни. Кроме них, в комнате были разве что трупы. Неожиданно снаружи раздался голос констебля Робертса, который отдавал какие-то распоряжения. Однако детективы из Лондона и доктор Бартоломью взялись за работу, не обращая внимания на то, что происходит за пределами комнаты.
Тем временем Найджел Мерритон молча сидел между Хаммондом и Петри в курительной комнате. Он глубоко задумался, пытаясь припомнить все детали того, что случилось в ту ночь, когда пропал Дакр Уинни. Он чувствовал себя усталым и опустошенным. Какую же глупость он сделал, пригласив в свой дом этих людей! Теперь его наверняка обвинят в убийстве. А Антуанетта! Его дорогая Антуанетта! Если против него выдвинут обвинения и он попадет в тюрьму, что случится с нею? Такой поворот событий наверняка разобьет ей сердце. И он больше никогда ее не увидит! Слезы навернулись ему на глаза! Боже!.. Антуанетта никогда не станет его женой! Сколько еще понадобится времени для вскрытия? А может, пули все-таки окажутся различными? Небольшой револьвер сэра Найджела был достаточно редким. Такое оружие изготавливала лишь одна французская фирма. Вряд ли у кого-то другого могла оказаться такая же модель. Да, это был шанс, но шанс очень сомнительный.
Кровь пульсировала у Найджела в висках, сердце стучало, как сумасшедшее. Надежда его росла, отметая в сторону все опасения и ужасы, которые пытались пробраться в душу, словно демоны преисподней. Все внутри у него сжалось, когда на пороге появился инспектор Клик. В одной руке у него был револьвер, а в другой – маленькая черная пуля, которую, судя по всему, извлекли из головы мертвеца. Найджел увидел печальное лицо доктора за плечом суперинтенданта Нэкома. На мгновение весь мир поплыл перед глазами молодого человека. В первый момент он даже не понял, о чем говорит Клик.
– Пуля та же самая, как и те, что в вашем револьвере, сэр Найджел, – объявил инспектор. – К сожалению, мне предстоит неприятная процедура. Констебль Робертс, возьмите этого человека под стражу. Я арестовываю вас, сэр Найджел Мерритон, по подозрению в убийстве Дакра Уинни.
Глава XVIIВ камере
Следующий час или два показались Найджелу невероятно мучительными. Он сидел молча с побелевшим лицом и отсутствующим взглядом. То, что его обвинят в убийстве Дакра Уинни, никак не выходило из головы Найджела. Убийца! Они считают его убийцей! И все из-за того, что наговорил этот мерзавец дворецкий – человек без чести и совести! Ужасно! Каким же негодяем в самом деле оказался этот знаменитый детектив Клик! Приехал сюда по приглашению Найджела, а затем его же и арестовал по ложному обвинению. Если бы он заранее поговорил с доктором Бартоломью, то не стал бы приглашать в свой дом полицейских! Но как он мог предположить, что служители закона обвинят в убийстве его самого? Теперь бесполезно что-то отрицать и оправдываться. Выстрел из револьвера и размер пули в голове убитого – слишком веские доказательства, а если прибавить к этому показания лжесвидетеля… Теперь его слово – слово Найджела Мерритона – стало пустым звуком.
Его посадили в небольшую камеру, подальше от зевак, которые тут же заявились в полицейский участок – новости в сельской местности распространяются моментально, особенно когда такая гадюка, как Боркинс, болтает направо и налево. Оказавшись под замком, Найджел Мерритон проводил время в раздумьях, вышагивая туда-сюда по крошечной каморке с зарешеченным окном, расположенным слишком высоко, чтобы до него дотянуться. И еще тут был соломенный матрас, на который можно было присесть.