– Да. Незадолго до того, как прибыла в Англию. Я путешествовала по Тунису – там необходимо иметь при себе оружие. А сэр Найджел Мерритон купил свой револьвер в Индии, скорее всего у представителей той же самой французской фирмы. Знаю, подобное совпадение практически невозможно, – Антуанетта печально улыбнулась. – Но это действительно так. Мой револьвер всегда лежал в ящике секретера, и у меня никогда не возникало необходимости использовать его по эту сторону Ла-Манша. Тем вечером я рано легла спать – у меня страшно болела голова. Мой дядя может это подтвердить. В тот вечер он проводил меня до спальни и сидел со мной, пока я не уснула. До вчерашнего вечера мне не было известно, что из этого оружия стреляли, пока я не стала искать в секретере писчую бумагу. Тогда я совершенно случайно взяла в руки револьвер и заметила, что в барабане не хватает одной пули. Возможно, он привлек мое внимание именно потому, что был точно таким же, как револьвер сэра Найджела. И я… – она неожиданно запнулась, словно сдерживая рыдания, но быстро взяла себя в руки и продолжала: – Скажите, сэр, ведь есть же какой-то способ спасти мистера Мерритона? Он ведь никого не убивал! И можно ли каким-то способом узнать, кто пользовался моим револьвером? Кто из него стрелял?
К концу речи голос Антуанетты поднялся на октаву и почти срывался. Многие из собравшихся в зале прослезились, и даже сам коронер смущенно закашлялся.
В этот момент со своего места поднялся мистер Брелье.
– Вы хотите что-то сказать по этому поводу? – поинтересовался коронер.
– Боюсь, что моя племянница напрасно потратила ваше время, – спокойно объявил он. – Так вышло, что месяцев пять назад я сам стрелял из этого револьвера. Дело в том, что у нас в поместье был пес. Он покалечился… Помнишь Франко, Антуанетта? Его пришлось застрелить. Увы, мне пришлось самому сделать это. Хотя этот пес был мне очень дорог. Как бы сказать точнее… Верный друг. Я застрелил его, чтобы он не мучился. Из этого револьвера. С одного выстрела. Я говорил об этом Антуанетте, но она, должно быть, забыла… Так что боюсь, что все это может не иметь никакого отношения к случаю, который вы обсуждаете сегодня. Хотя один Бог знает, что бы я отдал за то, чтобы истина восторжествовала. Вот и все, что я хотел сказать…
Он поклонился и сел, а потом взглянул на племянницу, словно приглашая и ее вернуться на свое место.
– Боже мой, я и в самом деле забыла о том случае, – пробормотала Антуанетта. – Конечно, я подтверждаю все, что сказал мой дядя. Но я так волновалась, так волновалась! Однако подумайте, может, все же есть какой-то шанс… Вы меня понимаете?
– Я сделаю все от меня зависящее, мисс Брелье, для того чтобы правосудие восторжествовало. Мне жаль, что ваши показания оказались бесполезны. Констебль, уведите заключенного. Я официально заявляю, что предварительное следствие и сегодняшнее заседание подтвердили виновность сэра Найджела Мерритона. Я вынужден исполнить свой долг. Теперь нам требуется оформить необходимые бумаги, – заключил свою речь коронер и подозвал клерка.
Слушание подошло к концу, но инспектор Клик так и не заявил об убийце, который прокрался ночью к нему комнату. Он заметил, что Боркинс поглядывает на него с некоторым удивлением, и теперь инспектор был уверен, что дворецкий знает об этом деле много больше, чем пытается показать. «Ничего, – решил инспектор Клик, – подождем. Есть и другие способы выяснить правду».
Он ни на мгновение не считал Найджела Мерритона виновным, а следовательно, собирался приложить все свои силы и умения к тому, чтобы с того сняли все обвинения. Однако, прежде чем предпринять какие-то шаги для его спасения, инспектору нужно было встретиться с дворецким и узнать, какими такими особыми качествами необходимо обладать, чтобы устроиться на местную фабрику. Это, несомненно, кое-что прояснит.
Инспектор коснулся рукава суперинтенданта Нэкома, давая тому знак, что отойдет, и направился к фургону, куда отвели заключенного. По обе стороны от Найджела стояли полицейские, а он сам казался бледным и потерянным, словно потерял некий жизненный стержень. Антуанетта стояла рядом и тихо плакала, вытирая слезы кружевным платком и нашептывая возлюбленному слова поддержки. Мерритон, казалось, не замечал ее, но стоило появиться инспектору Клику, как он сразу оживился, зло рассмеявшись.
– Вот что вы сотворили со мной, несмотря на всю вашу безупречную репутацию! – набросился он на сыщика, при этом его бледное лицо стало постепенно наливаться краской. – Боже! И вот такие болваны вершат закон в нашей стране! Но на сей раз вы сделали большую ошибку, мистер Кл…
– Секундочку, – перебил арестованного инспектор Клик, когда имя уже готово было сорваться с губ Найджела Мерритона. – Я всего лишь скромный чиновник Скотленд-Ярда. Но хотел бы всего лишь с глазу на глаз поговорить с обвиняемым, прежде чем вы его заберете. Я отвечаю за его безопасность, обещаю… А вы, молодой человек, держите себя в руках.
Оба охранника равнодушно кивнули, отойдя в сторону.
– Пока многого добиться не удалось, – вполголоса обратился к Мерритону инспектор. – А свидетельств против вас было слишком много. У меня была надежда относительно долгового обязательства. Однако все сложилось не в вашу пользу… Но не стоит вешать нос. Лично я готов присягнуть в том, что вы невиновны, но, чтобы снять все подозрения и освободить вас, одной моей клятвы недостаточно. Нужно объяснить, как произошли эти два убийства, и предъявить виновных. И я надеюсь, что у меня получится сделать и то и другое.
Звук, напоминающий рыдания, вырвался из горла Найджела. Подавшись вперед в порыве надежды, он крепко сжал руку инспектора.
– Это какой-то кошмар, – проговорил он, нервно вздрагивая. – Ведь еще неделю назад я и представить себе не мог, что окажусь в тюрьме. Сейчас у меня все нервы… Впрочем, это ерунда. Я уже почти оставил надежду…
Клик какое-то время не разжимал рукопожатия, словно с помощью этого прикосновения хотел успокоить молодого человека.
– Никогда не отчаивайтесь, сэр Найджел! Никогда! – мягко произнес он. – Один раз со мной тоже случилось нечто подобное. Я впал в отчаяние, и с тех пор на всю жизнь в моей душе остался шрам. Крепитесь. А я со своей стороны попробую размотать этот клубок, найти доказательства того, что вас искусно подставили. Вот и все, что я хотел вам сказать. До свиданья и… соберитесь. Не время раскисать. А теперь я хочу поговорить с вашей очаровательной невестой, подбодрить ее. Я постараюсь говорить так, чтобы вы слышали наш разговор.
Он еще раз сжал руку Найджела Мерритона, а потом ободряюще улыбнулся арестованному, постаравшись, чтобы улыбка его выглядела как можно более обнадеживающей.
– Да благословит вас Господь, мистер… Хэдленд, – пробормотал Найджел Мерритон, заметив двух приближающихся полицейских, которые, поняв, что разговор между их арестантом и инспектором закончился, поспешили вернуться на свой пост. Однако Найджел Мерритон так и не услышал беседы инспектора с Антуанеттой, потому что тут мотор заурчал, и фургон медленно, постепенно набирая скорость, покатил со двора особняка Мерритонов в сторону местного полицейского участка. Когда машина исчезла за углом, Антуанетта повернулась к инспектору Клику. В глазах девушки стояли слезы.
– Мистер Хэдленд… – начала было она, но тут же задохнулась в потоке слез. – Сэр, если бы вы только знали, как разрывается мое сердце, как я страдаю из-за этого невинно обвиненного молодого человека! Каждый час, каждая минута, проведенная им за решеткой, убивает его. Неужели нельзя ничего сделать? Я бы отдала жизнь, лишь бы его спасти!
Инспектор Клик, позволив себе вольность, положил руку на плечо девушке и вгляделся в ее бледное лицо.
– Знаю, будь такая возможность, вы сделали бы именно так, – он старался говорить как можно мягче. – И я знаю, что любовь такой прекрасной женщины, как вы, может дать мужчине. Но скажите мне начистоту. Та история… с вашим револьвером. Насколько все это правда? Вы можете поручиться за слова своего дяди? Он и в самом деле застрелил из него собаку? Вы точно помните? Простите, что я задаю эти вопросы. Не то чтобы я сомневаюсь в словах мистера Брелье, но я теперь буду хвататься за любую соломинку, лишь бы спасти жизнь вашего жениха. Поэтому вы должны меня понять. Не стоит ничего от меня скрывать. Так что примите мои самые искренние извинения, и… тем не менее расскажите все, не скрывая никаких деталей.
– Да, – произнесла она после паузы. – Все так и было, мистер Хэдленд. Я еще с месяц не могла забыть о смерти бедного Франко. А потом это событие как-то стерлось у меня из памяти. Но теперь я вспомнила. Мой дядя сказал правду, мистер Хэдленд, могу заверить вас в этом.
Клик тяжело вздохнул:
– Тогда я задам вопрос по-другому, мисс Брелье: вы уверены, что ваш дядя воспользовался именно этим револьвером, чтобы застрелить пса? Попытайтесь припомнить. Он тогда говорил вам, что брал револьвер? Вот что я хочу знать.
Девушка пожала плечами.
– Сейчас мне трудно вспомнить. Однако вам нет причины подозревать моего дядю, мистер Хэдленд, поскольку он любит сэра Найджела Мерритона ничуть не меньше меня. Он бы с удовольствием помог, если бы был в силах. Кажется, он что-то говорил мне тогда… Но точно не помню.
– И все же, мисс Брелье, попытайтесь.
– Говорю же: не помню. Но я уверена, что дядя не стал бы меня обманывать.
Клик только плечами пожал.
– Разумеется, вы знаете его лучше меня. И еще одно… Я обещал сэру Найджелу Мерритону, что поговорю с вами, мисс Брелье… Прошу вас: не надо так убиваться. Понимаю, это непросто. Но все, что я могу сделать, – я сделаю. И если вы вдруг узнаете, что я все бросил и уехал в Лондон, не удивляйтесь. Есть разные способы вести расследование, и порой они могут показаться необычными стороннему наблюдателю, незнакомому со всеми перипетиями нашей работы. Однако я попросил бы вас никому, я подчеркиваю – никому, не рассказывать о нашем разговоре. И можете быть уверены, что все необходимое для того, чтобы освободить вашего жениха и снять с него все обвинения, будет сделано. Ну а теперь мне остается лишь попрощаться.