е с которыми он, как и его друг Кеннет, коротал свои дни. Но голос у него оказался приятным, а глаза – когда он снял уродливые защитные очки – ясными и проницательными.
То, что он был посвящен в тайну исчезнувшей формулы, стало очевидно по его внезапному замечанию.
– Это дело чести для моего друга Кена, мистер Деланд. Думаете, вам удастся ему помочь?
– Ну, мистер Брюнель, сказать по правде и только между нами, не думаю, что у нас есть хоть какой-то шанс. Формула исчезла так таинственно… Кстати, мне бы нужно передать начальству одно срочное сообщение – у вас ведь нет телефона, не так ли?
– Нет, мистер Деланд, только почтовый ящик. Оттуда все письма доставляют на автомобиле в соседний городок. В последнее время полковник подвергает цензуре все письма, чтобы быть абсолютно уверенным, что информация не просочится наружу.
– Да уж… Разобраться в этой истории абсолютно невозможно, согласны? Однако придется тут еще денек поторчать, чтобы все выглядело чин чинарем, но, честно говоря, я думаю, придется им привлечь к делу кого-то побашковитей, чем ваш покорный слуга. Вот так вот! – Деланд издал глупый смешок и, поправив монокль, отвернулся, сделав вид, что не заметил презрительной гримасы на честном лице Макса Брюнеля.
Клик подошел к миссис Дигби, стоявшей у камина.
– Дети рассказывали мне о замечательных росписях в алтаре местного аббатства, миссис Дигби, – сказал он, картинно покручивая свой монокль и глядя на нее с чем-то очень похожим на восхищение, что ей безмерно понравилось. – Меня, знаете ли, интересуют такие штуки.
– Правда? Ну, я сама мало в этом разбираюсь, – ответила она с наигранным смешком. – По части живописи вам лучше поможет мисс Смит. Она в прямом смысле молится на нее и проводит перед алтарем все свое свободное время, делая эскизы на почтовых открытках и рассылая их своим друзьям. По-моему, ее отец был археологом, так что это у них семейное. Если вам интересно, можете побеседовать с ней на эту тему.
В этот момент миссис Дигби отвернулась, чтобы перекинуться парой слов с сыном, а Клик направился к двери в стене и присоединился к капитану Кеннету в лаборатории. Он застал его хмуро склонившимся над пробирками, горелками Бунзена и ретортами. Кеннет был не один – Брюнель с сосредоточенным интересом наблюдал за опытами товарища. При виде этой сцены на лице Клика появилось странное выражение.
Оба молодых человека подняли головы и направились к нему, словно желая чем-то помочь.
– Собираюсь немного тут покопаться, если не возражаете, – сказал он друзьям, улыбаясь, и приступил к немедленному претворению слов в жизнь. Он искал, принюхивался – к их тайному удовольствию – и снимал мерки, словно мебельщик, собирающийся стелить в гостиной ковер. Наконец, Клик поднялся на чердак, где стояла динамо-машина, подававшая электрический ток в лабораторию. Там не было ничего интересного, и когда он спустился вниз, явно раздосадованный неудачей, то обнаружил молодого Дигби, который одиноко стоял в центре комнаты, прижимая руку ко лбу.
– У меня ужасно болит голова, – ответил он на невысказанный вопрос Клика. – Ума не приложу отчего, если только это не тот газ и…
– Газ! – внезапно воскликнул Клик. – Я думал, для освещения вы используете электричество?
– Так и есть. Но вчера у одного из детей разболелся зуб, и я собирался его вырвать – знаете, сэр, в деревенской глуши многие вещи учишься делать самостоятельно. И для обезболивания приготовил немного закиси азота. Вытащил бы молниеносно, но эта дурочка гувернантка грохнулась в обморок как раз в тот момент, когда я начал подавать газ. Пока я отвлекся, газ вышел, так что мне пришлось приготовить еще. Видимо, от произошедшей утечки у меня так зверски болит голова.
– Весьма вероятно.
Бесстрастный вид Клика, казалось, закрыл эту тему. Его взгляд был прикован к одной из горелок, под которой стояла реторта с достаточно четкой надписью «Закись азота». Он небрежно взял пальцами несколько волосков и, как показалось, с рассеянным видом отбросил их в сторону. Внезапно он резко повернулся.
– А прошлой ночью у вас была такая головная боль? – спросил он, на мгновение положив руку на реторту.
– Нет, я не заметил. Я был так измотан, что просто упал и заснул как убитый.
– Хм, – задумчиво произнес Клик. – Что ж, капитан, здесь мы больше ничего не добьемся. И все же я хотел бы сам осмотреть некоторые комнаты в доме, если вы не возражаете.
– Ну конечно нет! Делайте все, что сочтете нужным. Но подозревать слуг бесполезно, потому что они не смогли бы пройти через охрану, и…
– Полагаю, что так. Но я поговорю и с охранником, если вы не возражаете. Надо предусмотреть все возможные варианты.
– Да, будьте любезны.
Клик последовал за капитаном из лаборатории в гостиную, теперь пустую, если не считать упомянутого охранника – крупного мужчины в солдатской форме, – который отдал честь, когда они подошли к нему.
Первым заговорил капитан:
– Маршалл, этот джентльмен хотел бы знать, заходил ли кто-нибудь сюда прошлой ночью.
– Нет, сэр. – Голос охранника был грубым и решительным. – Только вы сами – и то лишь на пару секунд.
– Я? – В голосе капитана Дигби прозвучало крайнее изумление. – Да ты бредишь, любезный! Могу поклясться, что прошлой ночью не спускался сюда.
– Прошу прощения, сэр, но вы здесь были, – решительно ответил Маршалл. – Вы просто включили фонарик, сказав, что кое-что забыли, вошли и быстро вышли, я и глазом не успел моргнуть. У вас столько забот да хлопот, сэр, немудрено и забыть. А разве что-то случилось?
Клик поспешил вмешаться в разговор, хотя по ошеломленному лицу капитана можно было легко догадаться, что это именно так.
– Нет, Маршалл, все в порядке. Все, я бы сказал, в полном порядке. Полагаю, капитан просто запамятовал. Это все, о чем я хотел вас спросить. Лучше пойдемте наверх, Дигби. Я бы хотел перекинуться парой слов с вашим отцом, когда спущусь, но если вы будете так любезны проводить меня наверх прямо сейчас…
Обеспокоенное выражение не покидало лица капитана, когда он сопровождал Клика наверх, что вызвало у последнего тихий смешок.
– Не переживайте так, капитан, – негромко сказал он. – Знаете, нет худа без добра, а я чувствую, что добрые вести нас ожидают очень скоро.
Он больше ничего не добавил, и они вдвоем стали обходить комнаты: спальни и ванные, детские и помещения для прислуги, пока, наконец, Клик не объявил, что этого достаточно и теперь можно спуститься к полковнику Дигби в библиотеку.
Полковника они застали за просмотром писем, которые должны были отправиться с ночной почтой.
– Нынче наша «почтовая сумка» невелика, – сказал он, с улыбкой глядя на бледное лицо сына. – Мы ограничиваемся в основном открытками – их легче перлюстрировать.
– Конечно, на них много не напишешь, – посмеиваясь, заметил Клик. – Хорошенькая картинка у вас в руке, полковник. Тот самый знаменитый алтарь, что ли?
– Да. – Полковник Дигби с любезной улыбкой протянул открытку Клику. – Очередная попытка бедняжки мисс Смит. Она постоянно рисует этот вид, и я думаю, что младший брат, которому она их посылает, уже выучил его наизусть. Он вроде бы калека и очень предан своей сестре. Как бы то ни было, она пачками посылает ему такие открытки. Ты сегодня ничего отправлять не будешь, Кеннет?
– Нет, папа. У меня не было настроения писать, – мрачно ответил капитан.
Тем временем Клик впился взглядом в не очень умело нарисованную миниатюру с изображением алтаря. Она была обведена шестиугольной рамкой, очевидно, скопированной с какого-то старого иллюстрированного молитвенника.
Внезапно он обернулся и воскликнул с несколько наигранным волнением:
– Так-так! Бензольное кольцо, конечно же. Я мог бы и догадаться. Дайте мне время до трех часов дня, полковник, и, если я прав, честь вашего сына будет защищена надежней, чем в Банке Англии. А сейчас мне надо срочно уехать. Если не возражаете, я воспользуюсь авто, на котором перевозят почту. В наши дни нет смысла тратить топливо впустую. Будьте уверены, завтра к трем я вернусь. Засим спокойной ночи.
Он схватил свою шляпу со стола, где она лежала с тех пор, как он вошел в дом, бросился к двери, распахнул ее и исчез в мгновение ока. Но он оставил луч надежды.
Если пунктуальность – это добродетель, каковой ее считает весь мир, то лейтенант Деланд явно не был ею наделен, потому что часы на каминной полке в библиотеке полковника давно пробили три и неуклонно приближались к четырем, а тот все еще не появился.
Обычно серьезное лицо полковника стало совсем уж мрачным, а огонек внезапной надежды, согревавший его в тревожной ночи, медленно, но постепенно угасал в глазах. Его сын ни минуты не мог усидеть на месте и только расхаживал взад-вперед по комнате. Внезапно под окном послышался шорох колес по гравию подъездной дорожки. Оба мужчины нетерпеливо посмотрели в сторону двери, в которой вскоре появился слуга с сообщением, что их ожидают в гостиной.
– Слава богу! – сказал юный Дигби со вздохом облегчения. – Наконец-то наш сыщик явился, да? Ладно, мы уже идем.
Но их надежды не оправдались, потому что их ждал не щеголеватый лейтенант, а мистер Нэком, добродушно улыбавшийся им из кресла, в котором он устроился рядом с миссис Дигби.
– Мне жаль, что вас заставили ждать, – сказал он, пожимая руки отцу и сыну. – Во всем виноват этот болван Деланд. Он не смог не в чем разобраться, поэтому я отстранил его и поручил ваше дело другому сотруднику – мистеру Джорджу Хэдленду. Я ожидаю, что он прибудет следующим поездом, и подумал, не могу ли я подождать здесь…
– Разумеется, мистер Нэком, – ответил полковник. – Признаться, я и не ожидал, что Деланд сможет что-то найти. Похоже, это не по силам никому…
– Мы угостим вас чаем, мистер Нэком, – выпалила миссис Дигби. – Надеюсь, ваш новый сотрудник будет таким же забавным, как тот лейтенант.
Когда в половине пятого дверь открылась и вошел очередной гость, мисс Смит, дети и вся семья собрались за чайным столом. Однако это был лейтенант Деланд, а не его преемник, о котором объявил суперинтендант.