лся подальше от нее, пока был включен ток. Мистер Нэком отключил его, когда был внизу. Что такое, мистер Нэком? Почему я не заподозрил мисс Водро? О, по многим причинам. Во-первых, потому, что, если она пробыла здесь всего несколько месяцев, она не может быть ответственна за другие смерти; во-вторых, когда я поставил вас всех на четвереньки, я увидел, что только мисс Гвинн была в резиновой обуви, которую я приметил еще в гостинице.
– В гостинице! Но как, мистер Хэдленд?
– Зовите меня Клик для разнообразия, мистер Монтеле!
– Боже милостивый! Вы и есть великий Клик?
– Нет, просто детектив Клик, вот и все. Да, мой юный друг, когда я наклонился, чтобы завязать шнурок на ботинке, я осматривал ноги. Это «дало мне подумать», как сказали бы вы, мисс Водро. – Он улыбнулся девушке, которая зачарованно слушала его. – Я уже знал, что апаши напали на след этого камня, как только услышал об убийстве Антуана Дюваля в Сохо – того самого, который переоделся индусом. Разный цвет глаз – редкая особая примета, поэтому я сразу припомнил его, мистер Нэком. Ну а судьба Селестины Мерод показала, что моя догадка верна. Присутствующая здесь мисс Гвинн, вероятно, связана с апашами. Ей удалось подставить человека, который был их первым эмиссаром, – апаши убили его за неудачу, а она сама, скорей всего, намеревалась присвоить камень. Если бы на футляре не осталось следов мыла, я бы не узнал, где на самом деле спрятан камень. Конечно, мисс Гвинн могла его и перепрятать, но в итоге я оказался прав.
– Но вы сказали, что она отравила мою дорогую мачеху! – воскликнул мистер Монтеле.
– Так оно и было. На губах леди Монтеле были едва заметные следы концентрированного амиленгидрата[36]. Вероятно, его подсыпали в кофе, пока леди Монтеле запирала дверь. Это сделал тот, кто знал о тайном входе так же хорошо, как мисс Водро.
С губ всех присутствующих сорвалось восклицание.
– Тайный вход! – воскликнул юный Монтеле, а Лора при этих словах рухнула на пол бесформенной кучей. – Боже милостивый! Да вы спятили. Где здесь такой вход?
– Вот, – сказал Клик, пересекая комнату, и постучал по левой колонне. – Я увидел отметины, когда подошел поближе, и так как я думал, что мисс Водро изо всех сил старается скрыть этот вход, мне пришлось подождать и посмотреть, знает ли она также об электрической защите драгоценного камня. Даже леди Монтеле не могла знать об этом, поскольку на кончиках ее пальцев были видны следы удара током. Мисс Водро оправдала себя тем, что первой вызвалась заняться поисками на пьедестале. Но почему вы пытались скрыть другой вход, мадемуазель?
Жгучий румянец залил бледное лицо француженки.
– Я боялась, что обвинят не мисс Гвинн, а кого-то другого, мсье, – простосердечно сказала она. – Ночью я услышала какой-то звук и пошла по коридору, но все было тихо, поэтому я вернулась в свою комнату. Но утром мне в голову полезли всякие глупости, и я хранила молчание на случай… на случай… – Ее голос сорвался, и остальная часть предложения стала понятна по умолчанию.
– На случай, если окажется замешан мистер Хьюберт, а? – ласково закончил Клик со своей фирменной кривой улыбкой. – Ваши представления о справедливости, мадемуазель, свойственны вашему полу. Ну что ж! Думаю, это все, мистер Нэком. И поскольку вы отключили электричество внизу, я бы посоветовал запереть эту комнату. Полиция может забрать преступницу. Идемте, мистер Нэком; загадка разгадана, и я думаю, что в конце концов я смогу провести часок на реке.
Не удостоив больше взглядом ни скорчившуюся фигуру женщины на полу, ни молодого Монтеле, который по-новому смотрел в лицо мадемуазель Мари Водро, Клик вышел из ассирийской галереи, в которой еще некоторое время будет сиять «Око Аштарот». Две минуты спустя лимузин уже летел со скоростью шестьдесят миль в час по направлению к реке, где Клика ждали Доллопс, катер и голубое небо над головой. И недолгий час, когда можно было позабыть обо всех преступлениях и мерзостях мира.
Исчезновение бесценной статуи
Глава IПропавшая Венера
Увлечение древней историей порой бывает заразительным, вот и Доллопс с недавних пор стал проявлять неожиданный интерес к Британскому музею. Целыми днями он бродил по его залам, скрупулезно изучая путеводители и каталоги, пока ему не стало казаться, что он выучил все их содержание наизусть. Однако удивительно здесь то, что благодаря своей новообретенной склонности к изучению искусства вымерших народов Земли он смог привлечь внимание Клика к одному любопытному случаю.
Однажды в вечерних сумерках Доллопс сидел на верхней площадке лестницы в доме на Портман-сквер с озадаченным и напряженным видом, ожидая возвращения своего начальника.
Поскольку Доллопс в последнее время стал завсегдатаем художественных галерей и музеев, Клик преподнес ему на день рождения экземпляр Большой энциклопедии древностей. С той поры парнишка стал старательно разыскивать известные статуи всех упомянутых в ней богов и богинь, и именно это неожиданное увлечение привело к разрешению одной из самых головоломных загадок, с которой столкнулся в своей карьере детектив Клик.
С недавних пор Доллопс пристрастился ходить в галерею Имперского института, где открылась выставка скульптуры. Бесценные изваяния были собраны почти из всех музеев и частных собраний мира. Когда стало известно, что итальянское правительство согласилось одолжить Институту подлинную статую Капитолийской Венеры[37], общественное волнение достигло апогея, и половина Лондона ринулась в галерею, чтобы взглянуть на двухтысячелетний шедевр.
Были приняты особые меры безопасности против возможной кражи, поскольку не один миллионер рискнул бы целым состоянием, чтобы стать пусть даже тайным владельцем статуи.
Купив Доллопсу абонемент, Клик посвящал все свое время Алисе Лорн, и те восхитительные дни, проведенные на реке в ее обществе, должны были остаться в его памяти навеки.
Около десяти часов того самого вечера он не спеша поднимался по лестнице на Портман-сквер, и чуть было не сломал себе шею, споткнувшись о спящего Доллопса, изнемогшего от ожидания и волнения.
– Эй, мартышка! В чем, черт возьми, дело? – ласково приветствовал он своего юного протеже, заметив взволнованный вид последнего.
– Тут такое непонятное дело, мистер Клик, – заикаясь, произнес паренек. – Я, похоже, совсем спятил, сэр. То ли у меня в башке вообще глаз нет, то ли они погулять вышли. Делайте со мной что хотите, сэр, но сейчас меня соломинкой с ног сбить можно. Говорю вам, с тех пор, представляете, совсем не жрамши – кусок в горло не лезет.
Клик повесил шляпу и пальто и сел за ужин, который Доллопс поспешил поставить перед ним.
– А теперь, может быть, ты объяснишь мне, о чем ты вообще говоришь, – добродушно сказал детектив. – Где ты шлялся весь день?
– В Империальском институте, сэр, – последовал ответ, – и довольный как слон. Стату́и там просто обалденные, сэр; а что до этой Винервы Кип… Кап… – или чего-то в этом роде – она просто великолепная.
– Капитолийская Венера, что ли? – поправил его Клик, улыбаясь восторгу паренька. – Да, Доллопс, она и вправду ничего.
– В общем, сэр, вы знаете, сегодня последний день выставки, и я оставался там, пока двери не закрыли и все не разошлись. Короче, пошел я бросить на нее прощальный взгляд, но когда поднялся на верхотуру и глянул вниз – мистер Клик, ее уже не было.
– Что?! – Клик выронил нож и вилку, когда до него дошел смысл сказанного. – Чепуха, Доллопс! Как мог такой крупный предмет, как Капитолийская Венера, исчезнуть средь бела дня? Нелепо!
– Я знаю, сэр. Поэтому поворачиваюсь и бегу за полицейским или за кем-то из смотрителей. Есть там один, Скотт, – неплохой так-то парень. Пошел он, значит, со мной и чуть со смеху не помер, потому что та клятая стату́я опять стоит себе на пьедестале. Он не стал надо мной надсмехаться, и я ушел, а он остался сторожить. Сегодня там закрыто, но…
Клик негромко хохотнул.
– У тебя в голове одни «стату́и»! Я прям чуть было тебе не поверил, хоть и знаю, что украсть Капитолийскую Венеру невозможно. Тебе, должно быть, померещилось, мой мальчик.
– Говорю вам, ее там не было! – упрямо заявил Доллопс.
– Но когда ты уходил, она таки была на месте? – иронично поинтересовался Клик. – В таком случае спишем все на, допустим, несварение желудка?
Но Доллопс впервые за все время их общения возмутился поддразниваниями Клика и в удалился в глубокой обиде, оставив детектива мечтать об Алисе Лорн, любви и покое, и обо всем том, что делает жизнь желанной и привлекательной.
Только на следующее утро, когда снаружи послышался скрип тормозов автомобиля, за которым последовало поспешное появление самого мистера Нэкома, Клик вспомнил о вчерашнем инциденте.
– Надеюсь, вы не для того пришли, чтобы сообщить мне, что украдена Капитолийская Венера, мистер Нэком? – шутливо спросил он, пока пыхтящий суперинтендант пытался отдышаться. – Доллопсу вчера приснился кошмар…
Он не договорил, потому что багровое лицо мистера Нэкома мгновенно побелело от потрясения, вызванного услышанным, и он растерянно кивнул. Теперь настала очередь самого Клика проявить изумление, и на минуту он застыл как вкопанный.
– Чепуха, дружище! – отчеканил он. – Ночью она была на месте. Сюда, Доллопс… – Он двинулся к двери, но паренек, почуяв неладное из-за раннего прихода суперинтенданта, уже сам ввалился в комнату.
– С ней все в порядке, да, сэр? – замельтешил паренек, поворачиваясь от одного к другому. – В смысле, с Винервой. Такая ведь раскрасавица.
– Да в том-то и дело, что нет, Доллопс, хотя я не знаю, какое ты имеешь к этому отношение, – медленно произнес Нэком. – Твоя «Винерва» исчезла, растворилась в ночи посреди бронированной галереи со стальными воротами и зарешеченными окнами, причем Петри и Хэммонд всю ночь дежурили снаружи, в качестве особой услуги итальянскому правительству. И вот – пожалуйста. – Он посмотрел на Клика, который смотрел на него сквозь прищуренные веки, его лицо было бледным и застывшим, рот сжат в прямую линию. – Но что ты знаешь об этом, юноша?