– Но я как раз об этом и говорю! – раздраженно ответил Пол. – Они попросту не нашли адреса. Еще когда коронер был здесь, я настоял, чтобы они поискали его – чтобы мы смогли отправить телеграмму. Не нашлось ни конверта с обратным адресом, ни малейшей заметки! В кармане Тони была записная книжка, но из нее были вырваны все страницы, и осталась только обложка. Но он не стал бы носить с собой столь бесполезный предмет! Эти ослы решили, что произошло самоубийство, и он самостоятельно уничтожил все ключи к своей личности. И они не видят никаких причин соглашаться с моим предположением, что их уничтожил убийца.
– Но почему? – спросила Сара Парнхэм.[53] – Ведь его тело осталось прямо там, в комнате?
– Почему? Почему? – фыркнул Пол. – Это ведь не сложно: его семья могла бы знать, что здесь, на западе, был кто-то из его врагов – кто-то, у кого был мотив лишить его жизни. Да, тело Тони находится здесь, в доме; но мотива для убийства здесь не найти. Он кроется в его прошлой жизни. Я думаю, он как-то связан с причиной, из-за которой он поселился в этом городишке.
– Мистер Шарван говорил мне что, приехал сюда для того, чтобы продать завод по консервированию лосося какому-то человеку Аляски, – вставила Хелен Бейли. – Это ему не удалось, но он ждал, так как считал, что летом или весной у него появится еще один шанс заключить сделку. Интересно, не сорвалась ли она снова? Для него это было очень важно. Я уверена, что у него были проблемы с финансами.
– А у кого их нет? – всплеснула руками Эвадна и опять зевнула. – Мне все равно, кто бы что ни говорил, но я уверена – он не убивал себя. Как пистолет оказался во дворе? Сам собой? Почему Тони выдернул страницы из своего блокнота вместо того, чтобы сжечь его целиком?
– Здесь все просто, – ответила Дот. – Страницы можно смыть в унитаз, но не кожаную обложку. За всю последнюю неделю мы нигде не разжигали камин. Детективы нашли немного обрывков бумаги в уборной мисс Ван Гартер. Они были слишком плотными для страниц из блокнота, но сыщики думают, что, возможно, там избавлялись и от других бумаг…
Тут вмешалась Вики. Утром, из предосторожности уничтожая мой гороскоп, она совершила серьезную ошибку и, поняв это, попыталась скрыть страх за яростью:
– Какое они имели право входить в мою ванную!? О тех бумагах я могу все рассказать. Это были какие-то старые гороскопы, занимавшие место у меня на полке, вот я и порвала их. Здесь нет никакого секрета.
– Бедное дитя! – ахнула миссис Бейли. – Как глупо было рвать что-либо, пока эти не обыскали дом. – Она покачала головой, поцокала языком и, немного подумав, обернулась к Дот, широко раскрыв глаза. – Но, дорогая, как ты узнала об этом?
– Я прокралась наверх, – пожала плечами Дот. – Посмотрела в замочную скважину. Мам, мне все равно – это ведь наш дом, и я хочу знать, что происходит, – ответила она потрясенной миссис Бейли. – Я хотела не говорить, но раз уж начала, то закончу. Этим утром коронер применил ко мне допрос третьей степени: он расспрашивал, что я делала прошлым вечером – в то время, пока Эвадна и мистер Ван Гартер сидели на крыльце. После этого я подумала, что в таком случае и мне хотелось бы разузнать кое-что…
– Дот, ты сгущаешь краски, – перебила ее миссис Бейли. – Что это за чепуха насчет третьей степени?
– Ну, может, такого и не было, но было очень похоже. Как мне показалось, он решил, что я пробралась наверх, обыскала комнату Тони Шарвана, нашла пистолет и застрелила его. Затем я выбросила пистолет в окно, напечатала на пишущей машинке записку, подделала подпись, забрала все личные бумаги Тони из его комнаты и карманов и смыла их в унитаз ванной мисс Ван Гартер – из неприязни к ней. Оттуда я перешла в комнату Эвадны, по какой-то неизвестной причине попыталась разбить ксилофон, снова спустилась вниз, взяла разделочный нож, отрезала трубку от телефона и вышвырнула нож в окно. После этого я передохнула, успокоилась и удовлетворилась. Он считает, что я смогла бы действовать так быстро. Ведь они провели на крыльце не более двадцати минут, а потом появился тот человек с ужином. Ах, да, я еще исхитрилась успеть сунуть под дверь Освальда записку.
– Миссис Бейли, – спросил Пол, – вы думаете, что Дот имеет право говорить в таком духе? Ведь некоторые из нас не могут воспринимать все это как забавное происшествие.
– Пол, все вовсе не так. Дот опечалена и сожалеет. Этим утром она не в себе и просто пытается…
– Мам, не беспокойся, – развеяла ее извинения Дот. – Пожалуйста, дай мне говорить за себя. Пол, ты ошибаешься – я не думаю, что это забавное происшествие. Но я разрыдаюсь, если полиция решит, что это не кто-то из нас убил Тони. Может быть, вам будет интересно узнать, что единственный мотив, который у них есть – это то, что вы, Освальд и Тони, были влюблены в мисс Ван Гартер, а я – влюблена в Тони. Это сужает список подозреваемых, не так ли? Но как только они немного подедуктируют и выяснят, что в Тони была влюблена мисс Ван Гартер, или Эвадна, или Сара, или мамуля, то они смогут добавить в свой список еще и их. Они любой ценой постараются связать это дело с любовной историей. Любовь и связь с деньгами мисс Ван Гартер. Что немного облегчает нашу, женскую, участь. И, позвольте сказать, вас это затрагивает сильнее, чем Освальда, так как создается впечатление, что вы живете не по средствам и влезли в долги, тогда как Освальд не испытывает финансовых проблем. Но в алиби Освальда полно пробелов, а ваше пока что неуязвимо.
– Пока что? – Пол облизнул пересохшие губы.
– Пока что, – повторила Дот. – Думаю, что сейчас они снуют туда-сюда между нашим домом и радиостанцией: проверяют, могли ли вы успеть добраться до дома, выстрелить, проделать все то, что я успела сделать (помните?) всего за двадцать минут. У вас ведь бывают такие моменты, когда в эфире идет длинная передача в записи, и вы молчите. Или у вас мог бы быть соучастник. Я забыла, должен ли был он, соучастник, оставаться на станции, пока вы отлучились, добрались до дома и устроили стрельбу. Они считают важным то, что вы нашли во дворе пистолет и принесли его в дом – таким образом на нем невинно оказались ваши отпечатки. Также кажется, что они были смазаны мокрой травой, у нас ведь работает орошение, и полиция подозревает, что вы намеренно смазали отпечатки о траву.
– Дот! Слушай мать! Где ты была во время этого разговора? Они что, говорили в твоем присутствии?
– Да, но они не знали об этом. Когда они пришли сюда этим утром, они прошли сразу в твою комнату. А я была в другой комнате, но вышла в холл. Когда я услышала, что они выходят из твоей комнаты, то пошла вниз, но коронер обратился ко мне, и я задержалась на лестнице. Он спустился и начал задавать мне вопросы, пока не довел меня. Главным образом он хотел знать, была ли я наверху в то время, пока остальные выходили на крыльцо…
– Но как он узнал, что в это время ты была в доме? Кто и зачем рассказал ему это?
– Мамуль, не кипятись. Твоя дочурка сама сообщила ему эту новость. Когда он начинал разговор, то вел себя, как мой лучший друг; так что я, возбужденная и взволнованная, открылась ему. Он сказал, что слышал, будто я говорила о том, что Эвадна слишком уж задержалась наверху, и затем я рассказала ему все то, чего он не знал. Каким-то образом, – добавила Дот, на мгновение забыв принять дерзкую позу, – я и не думала, что они и правда считают виновным кого-то из нас.
– Знаю, дорогая, – успокоила ее Хелен Бейли. – И я думаю, что на самом деле они не верят в это. Но они должны задавать вопросы, чтобы убедиться, или думают, что должны. Но, Дот, мне жаль, что ты занимаешься подслушиванием.
– Нет, мам, мне не жаль. Я считаю, что мы должны знать…
– Чего я не понимаю, – вставила Эвадна Парнхэм, – так это того, как можно подслушать так много через замочную скважину. Так делают в кино, но я не верю, что это возможно в реальности. Хотя сама я, конечно, не пробовала делать ничего подобного.
– Как и я, – ответила Дот. – Когда коронер закончил расспрашивать меня, я на минутку присела на ступеньку. Полагаю, что я была, ну, вроде как перепугана. В любом случае, я сидела там и слышала, как коронер говорит с мистером Ван Гартером, затем мистер Ван Гартер спустился, и я услышала, что коронер идет в холл. Остальные находились как раз там, и я услышала, как он велел им идти в комнату Тони – чтобы поискать в ней тщательнее. Я была уверена, что потом они вернутся в мамину комнату, чтобы все обсудить, и я подумала, как было бы здорово услышать, о чем они будут говорить. Так что я снова прокралась наверх и не поверила своим глазам, увидев незапертый навесной замок на двери. Я вошла внутрь и спряталась за ширмой. Когда они вернулись, я испугалась и едва дышала, но я слышала каждое слово. Эти люди были ужасны. Раз или два я чуть было не вышла из-за ширмы, чтобы высказать им все, что я о них думаю. Однажды я так разозлилась, что шевельнулась, и…
– Дитя! Дитя! – миссис Бейли схватила Дот за плечи. – Только представь, что было бы, если бы они увидели, что ты пряталась там! Это было глупо и опасно! Ты и сама должна это хорошо понимать.
– Такова Дот. Всегда что-то замышляет, – прокомментировала Эвадна. – Но продолжай, Дот, расскажи нам, отчего ты так обезумела. Дело в тебе или в ком-то еще?
– Нет, дело в тебе, – ответила Дот, и я заметил лукавый блеск в ее глазах. – Они сказали, что практически уверены: Тони убил себя из-за страсти к тебе. По их словам, это обычное дело: холостяк средних лет совершает самоубийство из-за прекрасной актрисы-блондинки; а в доме блондинка – только ты, не говоря о том, что в юности ты играла малютку Еву.[54]
– Честно, Дотти? – Эвадна прямо подпрыгнула от напряжения и нетерпения. – Честно? Ты говоришь правду или пытаешься надуть меня?
– Ни то, ни другое. Я соврала, поскольку мне не хотелось говорить правду. Я понятия не имела, польстит ли тебе это…
– Я иду в полицию, – хриплым голосом объявил Пол Кизи, стоявший в дверях со шляпой в руке. – Я собираюсь выяснить, на самом ли деле эти люди думают, что я убил лучшего друга, который у меня когда-либо был.