А пока что на другой день после моего прихода в "ЛГ" Александр Борисович преспокойненько отправился в отпуск...
Помню, как принесли мне сверстанные полосы очередного, еще четырехстраничного номера. На последней полосе стояла огромная статья писателя, в свое время прославившегося репортажами о гражданской войне в Испании, - отмечалась 30-я годовщина начала испанских событий. Статья мне не понравилась: ничего нового, все давно известно, и я предложил ее снять. На планерке поднялся ропот: "Как можно! Это же почти классик!".
Тем не менее статью я снял, заменив ее актуальным репортажем. Удивительно, но слабое знакомство с современной литературой пошло мне, как ни странно это звучит, на пользу - я был свободен от стереотипов и догм и потому, невзирая на лица, ставил на полосу только то, что было важно, интересно не для узкого круга, а для широкого читателя. Я был свободен от слепого преклонения перед авторитетами, часто - дутыми.
Вообще, как и в горкоме, коллектив встретил меня настороженно. "Комиссара из ЦК прислали", "Вечерочник теперь будет управлять литературой, что он понимает?". "Оппозицию" возглавили пользовавшаяся авторитетом в редакции заведующая отделом коммунистического воспитания В.Ф. Елисеева и бесцветный секретарь партбюро Е.Д. Федоров. Поползли слухи о предстоящих увольнениях. И они оправдались, бездельников я никогда не терпел. Один уволенный сразу же подал на меня в суд, но дело проиграл.
Хотя "подпольный обком" все еще действовал, тон стали задавать талантливые журналисты и писатели, которые пришли в "ЛГ" вместе со мной: Анатолий Рубинов, Аркадий Ваксберг, Александр Борин, Александр Агранович (Левиков), Юрий Синяков...
Особенно много сделал для становления новой "Литгазеты", ее отделов экономики, науки и бытовых проблем писатель Александр Иванович Смирнов-Черкезов, семнадцать лет проведший в ГУЛАГе. Он был осужден еще по "делу Промпартии". Мне говорили, что он - диссидент, но в "Литгазете" он был самым творческим членом редколлегии. Его авторитет, безукоризненный вкус, глубокое знание проблем экономики и науки позволили привлечь к активному сотрудничеству с отделами внутренней жизни таких талантливых литераторов, как Георгий Радов, Борис Можаев, Анатолий Злобин, Юрий Черниченко, Владимир Травинский.
Заведующий отделом науки писатель-романист и публицист Владимир Михайлов с увлечением отдавался новой для того времени социологии, а заведующий отделом социально-бытовых проблем А. Рубинов не просто крушил бюрократов, разделывал под орех министерства здравоохранения, путей сообщения, связи, гражданской авиации, но и объединил вокруг отдела крупных демографов - профессора Бориса Урланиса (написавшего знаменитую статью "Берегите мужчин!"), Виктора Переведенцева, социологов Владимира Шляпентоха и Александра Янова.
С трудом удавалось напечатать многие блестящие статьи, составившие славу "ЛГ". Сопротивлялись не только "верхи". О статье "Берегите мужчин!" ответственный секретарь редакции презрительно заявил: "Бабьи сплетни!". И только после того, как ее перепечатали 160 газет страны, он признал свою неправоту. А статья стала классикой отечественной публицистики.
Мы влияем на жизнь
Нет, об Анатолии Захаровиче Рубинове я должен рассказать отдельно. Этот выдающийся журналист, человек, не блещущий здоровьем, и сейчас в свои 77 лет работает с утра до вечера. Трудоголик! А тогда, в конце 60-х - в 70-х, Рубинов был в расцвете сил. Чуть ли не каждая его статья становилась событием. Единственное, что создавало трудности в работе с Рубиновым, это его мнительность и, пожалуй, нескромная уверенность, что в его статье нельзя изменить ни строчки, ни слова, а уж его заголовок был вообще неприкосновенным.
Редакция получала много жалоб от авиапассажиров: рейсы опаздывают, иногда на много часов, и даже отменяются, билетов не хватает, а самолеты уходят полупустыми, кассирши грубят и нередко откровенно вымогают взятку, аэропорты, даже столичные Внуково и Домодедово, плохо приспособлены к нуждам пассажиров, люди сутками спят на полу, не хватает комнат для женщин с детьми, негде поесть - буфеты часто закрыты, в ресторанах дикие цены, а что говорить о знаменитых русских туалетах!
Я поручил Рубинову написать резкую статью. Сознательно шел на риск: в то время министром гражданской авиации был человек, очень близкий Брежневу, бывший его шеф-пилот, маршал авиации Б.П. Бугаев. С Рубиновым договорился, что "для баланса" он похвалит работу Аэрофлота в воздухе, но скажет всю правду о том, что творится в аэропортах. Так появилась эта статья, вызвавшая сотни читательских писем и десятки перепечаток за рубежом - конкуренты Аэрофлота не дремали.
Министр был разгневан беспредельно: как посмели поднять руку на советскую гражданскую авиацию! В ЦК тут же была направлена раздраженная записка министерства, в которой доказывалось, что "Литгазета" нанесла непоправимый ущерб экономике страны, подорвала авторитет и престиж Аэрофлота, сорвала тем самым ряд выгодных соглашений с зарубежными авиакомпаниями, в частности с японской, и вообще ЦК должен призвать к ответу обнаглевших журналистов.
Записка Бугаева попала к секретарю ЦК К.У. Черненко. И тот, к счастью, направил ее на рассмотрение в отдел пропаганды. Почему к счастью? Потому что занялся ею многолетний куратор "ЛГ" Сергей Сидорович Слободянюк. Сколько раз спасал он "Литгазету", и прежде всего меня, от неприятностей!
Кандидат философских наук, до ЦК работавший в Ивано-Франковском обкоме партии, человек честный, неравнодушный, не чинуша, как многие его коллеги, он часто ограждал нашу газету от вызова на ковер, списывая, закрывая и отправляя в архив "телеги" злопыхателей, врагов "ЛГ", начальников разных рангов, обиженных нашими публикациями.
К статье Рубинова "Аэрофлот на земле и в воздухе" он отнесся с полным пониманием, потому что, бывая в командировках, на собственном опыте познал все прелести нашей гражданской авиации.
Через несколько дней состоялся "партийный суд". В скромном кабинете на 5-м этаже 10-го подъезда ЦК за приставным столиком сидели друг против друга седой генерал с широченной орденской колодкой на мундире, заместитель министра гражданской авиации СССР, с папкой вырезок многочисленных материалов из зарубежной прессы, прокомментировавшей статью Рубинова (министр лично поручил заграничным представительствам Аэрофлота собрать и выслать в Москву все комментарии), и первый заместитель главного редактора "ЛГ" с толстой пачкой благодарных откликов читателей и новыми фактами о беспорядках "на земле и в воздухе". Разговор был долгим и жестким. Слободянюк подвел итог:
- На критику печати надо правильно реагировать, принимать конструктивные меры, а не защищать честь мундира...
Я вышел из ЦК победителем. Спустя три дня мне позвонил сам Бугаев. Он сообщил, что коллегия министерства обсудила статью "Литгазеты", наказала упомянутых в ней конкретных виновников беспорядков и наметила меры по улучшению работы аэропортов. Больше того, министр попросил газету покритиковать местные власти, которые медленно модернизируют аэропорты. С того дня "ЛГ" и МГА стали если не друзьями, то, во всяком случае, союзниками. А я, признаюсь, часто летая в командировки, стал беззастенчиво пользоваться услугами депутатских залов...
Доставалось от нас и Министерству связи. Рубинов провел остроумный эксперимент, послав самому себе сто писем из разных районов Москвы. Он доказал, что даже в столице письмо добирается до адресата по 4-5 и больше дней. Факты были неопровержимы, как и всегда, когда Рубинов брался за перо. "ЛГ" умудрилась, не ведая того, опубликовать очередную разгромную статью о Министерстве связи в день 70-летия министра Псурцева, занимавшего свой пост, кажется, дольше любого другого министра СССР (кроме Громыко).
Не поздоровилось и Министерству здравоохранения. Положение в больницах и поликлиниках было ужасным. Чуть ли не в каждом номере Рубинов печатал критические статьи. Мудро повел себя министр здравоохранения, выдающийся хирург академик Б.В. Петровский. Борис Васильевич позвонил мне и предложил провести встречу коллегии министерства с редколлегией газеты. Конечно, я согласился.
Никогда еще в скромном дворике издательства "ЛГ" не скапливалось столько черных лимузинов. Петровский привез с собой всех своих заместителей и начальников главков. Заседали мы часа три. Медики откровенно рассказали о том, что творится в отечественном здравоохранении. Больше половины больниц, особенно сельских, поселковых, не имели даже водопровода и канализации. Остро не хватало лекарств, медтехники, врачи, сестры, санитарки получали (как и поныне!) жалкую зарплату.
Словом, гости нарисовали такую мрачную картину, что на ее фоне наши критические статьи выглядели, мягко говоря, поверхностными. Всем нам в редакции пришлось крепко призадуматься: а что делать дальше? Ясно, что писать о нашем здравоохранении по-старому было нельзя...
Отчет о встрече газета опубликовала, и к нам вслед за этим пожаловала коллегия могущественного и богатого, казалось бы, МПС - Министерства путей сообщения. Нам было что предъявить железнодорожникам: опоздание поездов, беспорядки на вокзалах, грязь в вагонах. Министр и его команда тоже нарисовали безрадостную картину. Оказывается, подвижной состав устарел, путевое хозяйство запущено, происходит огромная текучка кадров из-за низкой зарплаты. Все выглядело мрачно. И тем не менее коллегия МПС после нашей встречи сумела что-то улучшить.
Да, "ЛГ" активно влияла на жизнь, и читатели это сразу почувствовали. Если в 1966 году наш тираж составлял около 400 тыс. экземпляров, и "Союзпечать" брала газету на продажу на кабальных условиях (газета плохо раскупалась, и 50 процентов возврата оплачивало издательство), то уже на 1968 год подписка возросла до 800 тыс., а на 1969-й - до миллиона. На стене 4-го этажа, у кабинета главного редактора, появился огромный плакат: "Есть первый миллион!!!". "Оппозиция" была посрамлена. Но мало кто в редакции не знал, какой крови стоило это увеличение тиража.