Борланд поднял на него глаза.
– Правила клана, – выплюнул он. – Эти гребаные правила, которые надевают на подонков и на честных людей одни и те же оковы.
– Нет, – возразил Ровер. – Правила клана позволяют каждому понять, в чем его доля, и оберегают до тех пор, пока не придет время получить заслуженное. Тройник однажды спас мне жизнь, а во время одного дежурства вовремя поднял на ноги отряд ребят, иначе их всех бы вырезали. Но на нем, как видишь, тоже висел грех, еще с Большой земли. Вот Зона его и наказала руками «ранговца». Иначе я сам вызвал бы его на Арену. У каждого из нас есть своя участь. Зона – это мы.
Тигран мотнул головой.
– Я не могу вернуться, – пробормотал он. – Не сейчас. У меня своя ноша. Мы все повязаны, да и оставить центр связи без присмотра я не могу.
– Все понимаю, – кивнул Ровер. – Обещаю тебе, что отпущу Геворга, когда ты будешь готов уйти.
Тигран только сейчас, впервые с момента боя, посмотрел в глаза брату и тяжко вздохнул. Затем он обратился к Борланду:
– Я прошу прощения у тебя, – проговорил он. – За все.
Борланд кивнул.
– У нас есть легенда, – продолжал Тигран. – О сталкере, известном как Сто Первый Град. Звали его так потому, что он был больше, чем сталкер. Зона позволяла ему помогать всем кланам одновременно, не вступая в их ряды, и воевать со всеми, не становясь всеобщим врагом. Спорить с торговцами, снимать проводников и бить Бармена. Он мог выступить против любого порядка, любого закона, любой власти. И выступить так, что правда всегда оказывалась за ним. Два года назад он бесследно исчез.
– Это я, – подтвердил Борланд.
– Тогда у меня есть кое-что для тебя. Жди.
Тигран быстро зашел в штаб клана и через минуту вернулся,
– Это тебе, – сказал он. – Взамен утраченного ножа.
И черноглазый «ранговец» подал Борланду какой-то продолговатый предмет, спрятанный в чехле.
Все смотрели, как Борланд раскрыл чехол и извлек из него изогнутый клинок. Сердце сталкера подпрыгнуло, и его перебинтованные руки задрожали. Он просто не смог сдержать волнения, разглядывая знакомые очертания лезвия.
– Нож Сенатора, – прошептал он, – которым я убил Саида… Откуда он у тебя?
– Собственность клана, – ответил Тигран. – Два года назад мы нашли его за диваном в комнате в лагере мародеров, что в Серой долине. Ну, не я лично нашел, нас с Геворгом здесь еще не было… Ястреб говорил, что нож останется у нас, пока не появится его настоящий владелец.
– Настоящий владелец погиб у Пьедестала, – ответил Борланд, не в силах оторвать взгляда от ножа. – Я последний, кто пролил кровь врага этим клинком.
– Тогда он твой. Так решил клан.
Борланд провел пальцем по лезвию и почувствовал, как боль в проколотой руке уходит. Сила Сенатора была в ноже.
– Удачи вам, сталкеры, – сказал Тигран Борланду и Роверу.
– Удачи, брат, – эхом откликнулся Геворг, крепко пожимая брату руку.
– Ох уж эти кровные узы, – вздыхал Ровер, отводя Борланда к северному блокпосту. – Порой я жалею, что был единственным ребенком в семье.
На посту все так же стояли Лагута и Венгер. Ровер поднял большой палец вверх, и озабоченные лица «победовцев» расслабились.
– Эх, жизнь моя, жестянка! – воскликнул Ровер и вытащил свой нож. – Я не позволю, чтобы «Победа» оказалась хуже «Ранга». Возьми и этот клинок тоже. Взамен второго утраченного. Тот, честно говоря, был не из лучших.
– Это да, – подтвердил Борланд, с сомнением глядя на новый подарок. – То был нож Рона… Хотя на самом деле его зовут Фармер… точнее…
– Запомни, брат, – сказал Ровер. – Ни у кого из нас тут нет настоящих имен. И на Большой земле их нет. У каждого есть свое, настоящее, единственное имя. И дай нам Бог узнать свое имя еще при жизни. Иначе нас нарекут те, кто будет после нас.
Борланд протянул ему забинтованную руку, и Ровер аккуратно пожал ее выше запястья.
– До встречи, – кивнул он.
– Мир тебе, Ровер, – ответил Борланд, пряча в карманы оба ножа.
Махнув на прощание Венгеру и Лагуте, он направился к выходу, ведущему на западные территории.
– Зона – это мы, – задумчиво повторял он сам себе вслух, – это мы…
Глава 13Дорога на Смоль
Западный сектор Бара, более известный как Чумные Земли, на восточный был похож только строениями. На этом сходство заканчивалось. Атмосфера в заброшенных промышленных корпусах здесь царила совершенно иная. Если Бар являлся островком безопасности и перемирия посреди аномального поля, раскинувшегося внутри Рубежа, то Чумные Земли встречали путников с коварством, присущим только Зоне. Без какого-либо бросающегося в глаза предупреждения под ногами сталкеров внезапно вырывались столбы пламени. Контуры домов, уловленных боковым зрением, внезапно изгибались, чтобы вновь выпрямиться, когда настороженный исследователь резко поворачивался к ним, желая убедиться, не померещилось ли ему это. Порой встречались артефакты, валяющиеся прямо в трещинах асфальта, как обычные камни. Их поднимать не имело смысла, о чем знали, конечно, лишь бывалые сталкеры: подобранный на Чумных Землях хабар со временем исчезал. Испарялся, словно его и не было. А может, и в самом деле не было.
Искатели приключений могли хапнуть адреналина на халяву, просто застыв неподвижно хоть на несколько секунд. Эффект был единым для всех: небо опускалось. Каждый сталкер, постояв в какой-либо точке Чумных Земель, чувствовал, как небесная твердь опускается над ним, подобно вселенскому прессу. Отсюда и возникало чудовищное, безжалостно сдавливающее клаустрофобное ощущение, и побороть его было невозможно.
Самое скверное, что не имелось никакого способа выяснить, где настоящая аномалия, а где ее иллюзия. Научные приборы предпочитали скромно промолчать. Убеждать себя в обмане зрения и других чувств было не лучше, чем сомневаться в существовании нормального неба вообще. Многие теряли веру в материальность бытия, стоило лишь своими глазами узреть такие знакомые с детства небеса, внезапно превратившиеся в оседающий потолок. Некоторые люди утрачивали рассудок. Не всем, кому все же посчастливилось выбраться за пределы аномального участка, удавалось затем избавиться от бьющих в голову мыслей, что нормальное небо – тот же потолок, просто подвешенный выше и падающий дольше.
Спасение от эффекта существовало: постоянное движение. Каждый, кто входил в западный сектор «Славича», первым делом видел прибитый к старому сараю плакат «Движение – жизнь». Эти слова здесь становились истиной в буквальном смысле.
Поэтому Борланд, пробравшись сквозь дыру в заборе, продолжал шагать вперед, фиксируя по пути все изменения на местности, которые могли произойти за два года. Ничего особенного не наблюдалось. Все те же проржавевшие грузовики со старыми, спущенными шинами и раскуроченными моторами. Пустые строения, заросший синим мхом перрон с убегающими в обе стороны рельсами и темнеющие вдали электровозы.
Ничего особенного, кроме лежащего на земле Фармера.
Борланд быстро приблизился к нему, оглядываясь по сторонам. Он нащупал рукоятку пистолета, но вытащить его не дала резкая боль в пробитой руке. Поморщившись, Борланд опустился рядом с Фармером и похлопал того по щекам.
– Вставай, – тихо сказал он ему, снова оглянувшись вокруг.
Молодой сталкер приоткрыл глаза.
– Давит, – еле слышно прошептал он.
– Ты цел? – спросил Борланд. – Что случилось?
– Небо… давит.
Борланд обхватил Фармера за голову и потянул на себя, вынуждая тело парня принять сидячее положение. Это было нелегко сделать, так как каждое прикосновение к ладоням вызывало новые приступы боли. Борланд даже начал жалеть, что отвлекся на выяснение отношений с кланами. Но что сделано, то сделано.
– Не смотри на небо, – предупредил он. – Неба здесь нет. Что произошло?
Фармер схватился за голову и застонал.
– Я себя не слышу! – громко пожаловался он, потирая уши.
– Не кричи, – сказал Борланд, заглядывая ему в лицо. – Ты меня узнаёшь?
Поморгав, Фармер уставился на Борланда.
– Ты где был? – спросил он. – Мы ждали тебя, а затем…
Он умолк.
– Что затем? – поторопил Борланд, теряя терпение. – Где Уотсон и Литера?! Вспоминай давай!
Фармер вскочил на ноги с неожиданной прытью.
– Деструктор! – выпалил он. – Он оглушил меня… ментально.
Напарник наклонился и поднял FN-2000.
– Деструктор? – переспросил Борланд. – На Чумных Землях? Ты уверен?
– Я читал про деструкторов, – сказал Фармер. Теперь он выглядел вполне нормально. – Читал в сталкерской сети… Ощущения похожие.
Услышав про сталкерскую сеть, Борланд чертыхнулся и попробовал вытащить свой КПК. Пальцы почти не слушались.
– Проверь маяки! – крикнул Борланд. – Скорее!
Фармер хлопнул себя по лбу и достал наладонник.
Его взгляд остановился на Борланде.
– Что с тобой? – спросил он, показывая на забинтованные руки сталкера.
– Да черт с ними, с руками, – огрызнулся Борланд. – Смотри на карту! Где наши?!
– Я не вижу, – ответил Фармер. – Радиус приема тридцать метров, если помнишь.
– Вы же пользовались сигналом со спутника!
– Все железки таскал Уотсон! У меня доступа нет! Борланд, что с твоими руками?
Стиснув зубы, Борланд вытащил наушник и сунул в ухо.
– Порезался немного, – ответил он и отвернулся, чтобы Фармер не зацикливался на бинтах.
– Уотсон, ты меня слышишь? – спросил он. Наушник издавал лишь статические шумы.
– Уотсон! – рявкнул Борланд, покосившись на Фармера. – Ты где?!
– Литера? – спрашивал Фармер в собственный микрофон. – Храни их Шакти… Борланд, они исчезли!
Борланд в отчаянии посмотрел на свои руки и заставил себя успокоиться.
– Я оставлял тебе мое оружие, – сказал он.
– Второй «эфэн» взял Уотсон. Я отдам тебе свой.
– Нет, – произнес Борланд, шагнув к парню. – Стрелять придется тебе. Если найдем, в кого. Я временно небоеспособен.
Фармер кивнул.
– Ты еще не стрелял по живой мишени? – спросил Борланд. – Так ведь?