Глава 14Файл Пророка
На своих напарников он даже не оглядывался. Не хотелось ему видеть выражений их лиц, какими бы они ни были. Сталкер слишком устал от новых впечатлений, и сейчас его разум просто не выдержал бы очередных расспросов, объяснений и тем более советов.
Лишь прошагав пару сотен метров по утрамбованному щебню, Борланд почувствовал, как напряжение понемногу отпускает его. Он попробовал спрятать нож, но перебинтованные ладони снова начали ныть, и пришлось двигаться дальше, удерживая рукоятку пальцами.
– Давайте отдохнем, – сказал он еще через пару сотен метров.
Литера коротко взглянула на него, одарив усталой улыбкой. Примерно такую нацепляют для чужого человека – из вежливости. Уотсон молча свернул с дороги и уселся на ствол поваленного дерева, пнув лежащий на пути камень и откатив его в бурую грязь. Фармер продолжал стоять на месте, все еще держа оружие на изготовку. Заметив это, Борланд сам отвел его к Уотсону. Литера присоединилась к ним последней, усевшись на противоположном конце бревна.
Минуту никто не произносил ни слова.
– Мы все еще живы, – сказал Борланд. Он знал, что подбадривать нужно самыми простыми словами.
– Да, – подтвердил Уотсон, шумно дыша. Шмыгнув носом, он снял рюкзак и вытащил наладонник.
– Что ты собираешься делать? – спросил Борланд. Уотсон отвернулся.
– Это меня успокаивает, – ответил он, пытаясь унять дрожь в пальцах. – Раз уж сидим, я проверю еще раз карту… Да и скопированные файлы Меченого хочу глянуть. Может, там что-то интересное.
– Да, это может оказаться полезным, – согласился Борланд.
– Лица, – глухо произнес Фармер, сжимая винтовку. – Я не могу вспомнить их лиц.
Борланд хотел было спросить, о ком это сказано, но вовремя понял.
– А нужно ли? – спросил он.
– Нужно, – сказал Фармер, медленно ведя взглядом по ближним кустам. – Как же без этого? Конечно, нужно.
– Это была самозащита, – напомнил Борланд. – Иногда это лучше, чем жертвенность. В данном случае – точно лучше.
– Да, я согласен, – кивнул Фармер. – Только легче от этого не становится.
Борланд не нашел, что сказать, отвернулся и остановил взгляд на Литере. Девушка сидела неподвижно на краю бревна, иногда сдувая прядь волос, спадающую на глаза. Сталкер подошел к ней и сел рядом, обняв за плечи. Она не шелохнулась.
– Как ты? – тихо спросил Борланд.
Литера помотала головой.
– Прости меня, – проговорила она.
– За что?
– За то, что мои нервы не железные.
– За это никому не нужно извиняться.
Борланд провел кончиками пальцев по ее волосам, следя за тем, чтобы окровавленный бинт не коснулся их. И впервые задумался, почему его кровь не растворяет бинты. Задумался всего на мгновение.
– Ты устала от меня? – спросил он.
– Я устала от себя, – безучастно ответила девушка. – От своих вечных порывов сделать что-то хорошее. От них всегда всем становится только хуже.
– Ты не сделала хуже, – возразил Борланд. – Ты мне очень помогла.
Он не видел лица девушки, но почувствовал ее горькую улыбку.
– Так ли уж помогла? – спросила Литера.
– Да, – честно ответил Борланд. – Все, что со мной происходит, уже стоит того, чтобы встретить девушку, готовую пойти за мной на край света. Пусть даже из личных побуждений. Сути это не меняет.
– Глупый ты, – помолчав, сказала Литера некоторое время спустя. – Но ты прав. Это сути не меняет. Я бы пошла за тобой на край света. Но ни за что не дошла бы. Разве что с твоей помощью.
Борланд убрал непослушную прядь, снова скрывшую глаза девушки.
– Когда все закончится, – произнес он, – давай убежим на край света вместе? Подальше от всего.
– Вместе? – переспросила Литера. – Ты не представляешь, о чем просишь.
– А у меня хорошее воображение.
Все четверо сидели неподвижно. Их окутала полная тишина, лишь изредка прерываемая писком компьютера Уотсона.
– Борланд, это никогда не закончится, – сказала Литера. – Ты понимаешь? Никогда.
– Нет, – помотал головой сталкер. – Не понимаю. Мы выберемся отсюда все вместе. И я помогу тебе решить твои проблемы так, как ты сейчас помогаешь решить мои.
Литера вздрогнула и прижалась к нему.
– Не надо, – прошептала она. – Не обещай ничего. Неужели ты не видишь, что мне становится тяжело от твоей признательности?
– Я не обещаю ничего, – пояснил сталкер. – Я вообще стараюсь ничего не обещать. Просто сказал тебе, как намерен поступить. И своего решения не изменю.
– Ты что, намерен жить для меня?
– Почему бы и нет? – дернул плечом Борланд. – Если не для тебя, то для кого?
Литера отстранилась от него и одарила светлым, изумленным взглядом огромных глаз. В этот миг Борланда осенило, что она даже не осознаёт, насколько прекрасна.
– Ты не знаешь меня, – напомнила она.
– А ты меня.
– Верно. Мы ничего друг о друге не знаем.
– Это не единственная битва, в которой мне придется участвовать, – сказал Борланд, не отводя взгляда от одухотворенного лица девушки. – И даже если она станет самой значительной в моей жизни, я почту за честь сразиться за право одарить счастьем дорогого мне человека.
В воздухе появился запах дыма. Фармер наслаждался курением, слушая их диалог.
– Счастьем, – повторила Литера, словно взвешивая это слово. – Я не знаю, что это.
Борланд отпустил девушку, сунул нож Сенатора между бинтом и тыльной стороной левой руки. Затем сбросил с плеч рюкзак.
– Литера, я приглашаю тебя на ужин, – сказал он, расстегивая лямки. – Ты согласна?
– Ужин? – заулыбалась девушка. – Сейчас время обеда.
– Все равно. «Ужин» красивее звучит.
– Заманчивое предложение. Куда же мы пойдем? И чем порадует меню?
– Кафе «Смоль» на открытом воздухе, – ответил Борланд, вытаскивая две банки консервов. – Сталкерская кухня. Отборные блюда из допустимого ассортимента. Мясо с овощами. Эксклюзивный сервис: возможность есть прямо из баночки.
– Не знаю даже, – изобразила задумчивость Литера. – Это, конечно, не крабовый салат, но… А нас не выгонят за недостаток этикета?
– Что ты! – возразил Борланд. – Здесь очень учтивый персонал.
– За соответствующие чаевые, – встрял в разговор Фармер.
– Запиши на мой счет, – посоветовал Борланд.
– Надеюсь, вы кредитоспособны? – спросил Уотсон, не отрываясь от компьютера.
– А как же, – ответил Борланд, вскрывая обе банки и протягивая одну Литере. – Уже который год. Приятного аппетита!
– Действительно, очень вкусно, – сказала Литера, орудуя в банке собственной вилкой. – М-м-м, ужин будет замечательным.
– У нас практикуется самовывоз использованной посуды, – предупредил Фармер, прикуривая вторую сигарету от кончика первой. – И утилизация в ближайших зарослях.
– Кстати, по поводу утилизации… – произнес Борланд, но так и не закончил мысль. В упомянутых Фармером зарослях послышалось неуклюжее шуршание. Фармер мигом перехватил винтовку, которую держал на коленях. И нацелился на звук.
Перед четверкой сталкеров возник испуганный полтергейст.
– Здравствуй, рояль в кустах, – поприветствовал его Борланд. – Ты тоже на семейный ужин?
Апельсин повис в недоумении. Судя по всему, последнюю фразу Фармера он воспринял как признак того, что разговор зашел о его персоне. Затем он заметил Литеру и расплылся в улыбке, которая тут же передалась всей команде. Довольно крякнув, полтергейст стал кружиться подле Литеры. Банка в руках девушки начала подрагивать.
– Нет, не отнимай мое! – воскликнула Литера. – Борланд, дай ему другую.
– Лови! – Сталкер кинул Апельсину банку. Судя по тому, что она повисла в воздухе, полтергейст ее поймал. Банка покрутилась перед недоуменной оранжевой мордашкой, и Апельсин стал колотить жестянкой по камню.
– Погоди, – сказала Литера и потянулась к нему. – Вот как надо. Учись!
Она ловко вскрыла банку, показав Апельсину ее содержимое. Полтергейст пробурчал что-то невнятное и отлетел подальше, взяв банку с собой.
– Быстро учится, – хмыкнул Фармер. – Сам удивляюсь, почему я к нему так быстро привык.
– А он символизирует собою то, что мы все хотим когда-нибудь встретить, – высказал предположение Уотсон, прикрыв экран наладонника пальцами. – Думаю, так.
– Не знал, что у тебя мало хороших друзей.
– Третий лишним не будет.
Литера прислонилась к плечу Борланда и с улыбкой разглядывала Апельсина за трапезой. Куски мяса и овощей вылетали из банки и исчезали в пасти полтергейста, который старательно изображал жевательный процесс и что-то мурлыкал. Мясной сок скоро забрызгал обжору с передней стороны. Картина была гротескная до невозможности. Апельсин напоминал что угодно, но только не страшного мутанта Зоны.
– Как он понимает, что мы говорим? – задал вопрос Фармер.
– Мы даже не знаем, как сами понимаем друг друга, – ответил Борланд. – Ты знаешь, как работают разум и душа человека?
– Не-а.
– А перед нами висит, так сказать, еще более простая модель. Она реагирует на информацию, анализирует и адекватно реагирует.
Апельсин расправился с банкой, поднял ее усилием воли и с урчанием запустил подальше в кусты.
– Ну, не совсем адекватно, – поправил себя Борланд. – Но вполне.
Скосив глаза, Апельсин заметил, что весь измазался. Перекувыркнувшись, он впитал остатки сока через внешнюю оболочку и просиял.
– Вкусно? – спросил Фармер под аплодисменты Литеры. – Еще хочешь?
– У меня всего одна осталась, – предупредил Борланд. – Не нужно ему напоминать…
Но было поздно. Рюкзаки всей команды пришли в движение. Уотсон поспешно придержал собственный, предохраняя упакованную аппаратуру от лишних толчков. Борланд не вмешивался, следя взглядом за тем, как из рюкзаков стройным клином вылетают консервные банки, устремившись в единодушном порыве к полтергейсту. Громкий треск – и перед Апельсином закружились вскрытые жестянки.
– Вот спасибо, – с досадой фыркнул Фармер. – А ты не лопнешь?