– Так и сделаем, – согласился Борланд. – Но сейчас нам надо найти Пророка… Стоп. Раз тут сейчас обитают «пьедесталовцы», то свободному сталкеру здесь делать нечего.
Он умолк, глядя на свою команду. Его глаза постепенно привыкали к темноте.
– И что теперь? – спросил Фармер. – Нам возвращаться?
Борланд посмотрел в сторону двери, из которой вышли незнакомцы.
– Даже не знаю, – ответил он. – Слушайте. Вы останьтесь здесь, а я схожу туда и посмотрю, что там творится. Может, «пьедесталовцы» что-то охраняют. Или удастся раздобыть полезную информацию. Но разборки Коалиции, в которых я случайно увяз, – это хоть какая-то зацепка.
– Не ходи, – шепнул Уотсон. – Что ты там забыл?
– Мне нужны любые улики, – сказал Борланд, вставая и подходя к ограждению. – Любые…
– Какого хрена?! – проорал кто-то сверху, и Борланд отскочил назад.
Площадку, на которой он стоял, тряхнуло – в замкнутом пространстве оглушительно прогремели выстрелы. Борланд в два прыжка оказался у стенда и укрылся за ним. Сверху раздались ругательства, и яркое пятно появилось снова.
– Пацаны, назад! – закричал «пьедесталовец». – Здесь чужие!
Фармер вскинул FN-2000 и выстрелом заставил врага отпрянуть в сторону. Дверь закрылась. Успел ли боец позвать на помощь только что вышедших товарищей – неизвестно.
Новая автоматная очередь сверху выбила несколько металлических креплений на полу. Литера коротко вскрикнула, свернулась на решетке, и секция, на которой она находилась, обрушилась. Апельсин заорал и, снова вспыхнув, улетел куда-то вверх, спровоцировав новые выстрелы.
Борланд прыгнул вперед, пытаясь в наступившей темноте поймать руку Литеры, но поймал лишь пустоту. В следующий миг в его ладонь впились острые ногти – девушка пыталась схватиться за него, и повисла на бинте. Нож Сенатора выскользнул из-за бинта, и Борланда охватил приступ раздирающей боли, настолько мощный, что сталкер даже не смог закричать. Черная пелена перед глазами сменилась красной, затем белой, и в итоге ощущение боли исчезло вместе с чувствительностью руки.
Сверху на него упал Уотсон, хрипло дыша и подсвечивая собственным фонарем.
– Где она? Где?! – завопил он. – Ты держишь?
Борланд не ответил. Он со страхом смотрел в отчаянные глаза девушки, которая протягивала ему нож Сенатора, схваченный ею в полете.
Литера вонзила клинок в ладонь Борланда.
Ее губы что-то прошептали, но сталкер не понял. Девушка соскользнула и полетела в пропасть.
С режущим уши визгом мимо промчался Апельсин и пропал из виду где-то внизу.
Фармер продолжал стрелять.
Борланд решительно выдернул нож из ладони и засунул в прежнее место – между рукой и бинтом. Боль снова ушла, однако рана открылась. Кровь закапала на пол.
– Отходи, – глухо велел он Уотсону, не узнавая собственный голос.
Дверь наверху распахнулась – снаружи в шахту ворвались вооруженные люди. Борланд уже держал наготове FN, готовясь встретить нападающих с максимальным гостеприимством, которого только может дождаться фанатик «Пьедестала» от сталкера. Трое врагов сбежали по лестнице, которая под ними проломилась. Все трое с воплями полетели вниз. Похоже, Апельсин все же выкрутил несколько болтов.
Борланд поймал в прицел четвертого и короткой очередью разнес ему голову на части.
Вжикнула лебедка, и сверху спустился трос. Кто-то заскользил по нему вниз, при этом непрерывно стреляя. Вопреки ожиданиям Борланда трюк получался у врага на достойном уровне. Не отскочи они с Фармером назад, кого-то из них обязательно зацепило бы пулей. Со своей позиции попасть в стреляющего они не могли – их надежно заблокировали с двух сторон.
Когда стрелок поравнялся с ними, послышался пистолетный выстрел откуда-то с третьей стороны. «Пьедесталовец» повис на веревке, свесив конечности. На его груди болтался короткоствольный автомат.
Уотсон стоял в нескольких метрах справа, с поднятым на уровень головы пистолетом, который он держал обеими руками.
Борланд коротко глянул на него, затем вверх, на «пьедесталовца», и вниз. Приняв решение, он снял с себя винтовку и бросил ее Уотсону.
– Займи мою позицию, – сказал он, прыгнул к дыре в полу, образовавшейся после падения фрагмента этажа вместе с Литерой, и быстро скрылся где-то на нижнем уровне.
Фармер перезарядил оружие и возобновил огонь. Огневая точка Уотсона была раскрыта, и теперь оба сталкера оказались зажаты за стендом. Сидящий на нижних балках Борланд подождал, пока это поймут нападающие. Вскоре были опущены другие тросы, и новые бойцы начали спуск.
Борланд подтянулся, перевалил нижнюю половину корпуса обратно на этаж, затем верхнюю. И метнулся к ограждению.
За шесть метров он успел ускориться трижды.
Перемахнув через перила, Борланд прыгнул на убитого ранее «пьедесталовца», что висел на тросе, приблизительно на одном уровне с ним. Схватившись за мертвеца, сталкер придал ему ускорение.
Всего одно колебание маятника – и Борланд перехватил автомат врага. Второе – и короткая очередь прошила его последователя, повисшего на тросе подобно первому.
Выстрелы заполнили шахту. Борланд метался на тросе по всему диаметру, отталкиваясь от удобно расположенных перил и выступающих, покрытых плесенью бетонных блоков. Выбрав момент, он оттолкнулся посильнее, отправил себя к осевой линии шахты и, продолжая держаться за труп, посмотрел вверх.
Пустил несколько пуль.
Уклонился от еще одного падающего тела.
Рукоять автомата в окровавленной ладони разлетелась вдребезги.
Послышался громкий грохот – несчастный стенд все же не выдержал огневого напора и перевернулся. Фармер и Уотсон откатились в темноту и укрылись в предыдущем отсеке, откуда они все пришли. Борланда больше никто не подстраховывал.
Никто не пытался перерезать трос.
Двое оставшихся в живых «пьедесталовцев» спустились тем же путем, что и их менее успешные товарищи, предусмотрительно остановившись метром выше сталкера. Впрочем, удачи это им не прибавило.
Борланд перекувыркнулся, уперев колени в плечи трупа, и поменял позицию, фактически оказавшись над мертвецом и выиграв метр высоты. Продолжая получившуюся раскачку, сталкер оттолкнулся от стены и пронесся мимо «пьедесталовца», старавшегося тщательно прицелиться. Выхватив клинок и добавив себе этим жестом пару новых разрезов, Борланд за один замах перерубил трос врага, который с криком полетел вниз, пустив огневую очередь в никуда.
Пули второго прошили тело врага, на котором восседал Борланд. Прыжок – и сталкер уже висел на его собственном тросе, переплетя его ногами в меру сил.
Висящий вниз головой сталкер смотрел в глаза «пьедесталовцу».
И улыбался, водя красной ладонью вверх-вниз по тросу, раздирая руку почти до костей.
Фанатик опешил. Всего на секунду.
Со звонким звуком трос лопнул, пережженный аномальной кровью. Последний боец отправился встречать верных корешей в аду, сопровождая свой путь истошными воплями.
Борланд остался висеть на тросе, зная, что долго не выдержит. На мгновение он подумал, что подведет в первую очередь – его тело, переплетающее свободно висящий обрубок троса, или материал, из которого тот изготовлен. Проверять он не собирался.
Расслабив конечности, сталкер полетел вниз. Схватившись за злосчастное тело первого «пьедесталовца», столько раз за минуту спасшего ему жизнь, Борланд продолжил импульс и перепрыгнул на площадку нижнего этажа.
Путь по лестнице до самого низа он проделал раньше, чем осознал, что вообще делает.
Литера лежала неподвижно в той же позе, в которой была до падения – свернувшись калачиком, растрепав волосы по грязному бетону. Ее окружали нелепо вывернутые тела разбившихся врагов.
Борланд подошел поближе и встал на колени рядом с ней.
Коснулся рукой ее шеи.
– Вставай, родная, – тихо сказал он. – Пожалуйста. Вставай.
Веки Литеры затрепетали, и девушка открыла глаза.
Борланд наклонился к ней и запечатлел нежный поцелуй на щеке.
– Вставай, – шепнул он.
Он поднял Литеру, и она села на полу.
– Все хорошо? – спросил Борланд.
Девушка кивнула.
Мягкое свечение заполнило низ шахты – подлетевший откуда-то со стороны Апельсин начал что-то рассказывать на своем языке. Борланд повернулся к нему и его лицо просветлело.
– Ты поймал ее? – спросил он.
Солнышко покивало.
– Я дам тебе пива, – сказал Борланд, вставая на ноги и поднимая Литеру. – Ты уже взрослый мальчик и перерос шоколадки. Ты заслужил целый ящик чего-нибудь повеселее.
Апельсин скривился, устремив глазки вверх и в сторону.
– Ну хорошо, – согласился Борланд. – Пусть будут шоколадки. А ящик не надо. Уговорил.
Радостная улыбка послужила ответом на его предложение.
Фармер и Уотсон сбежали вниз.
– Борланд, – только и произнес Фармер. Вымученная улыбка на его лице соседствовала с нервной радостью. – Да мы все в рубашках родились!
– Ага. В смирительных. Вы оба хорошо поработали, спасибо.
Уотсон протянул ему винтовку, но Борланд покачал головой.
– Нет, друг, – проговорил он. – Теперь она снова твоя. Как и раньше. Я знаю, ты сможешь воспользоваться ею в нужный момент. Ты уже переступил через это, как и Фармер час назад. И как знающий человек я говорю честно и открыто: боевое крещение было достойным.
Он почувствовал приятное прикосновение к рукам. Литера перебинтовывала ему ладони. Ее собственная аптечка висела на поясе в открытом состоянии.
– Скажи что-нибудь, – попросил Борланд.
Литера, не отрываясь от своего занятия, несколько раз попыталась что-то сказать – и не смогла. Наконец она произнесла:
– Твое предложение все еще в силе?
– Да, – уверенно сказал Борланд.
Фармер и Уотсон молча стояли рядом, и Борланд в их присутствии впервые начал себя чувствовать, как в защищенном и укрепленном лагере. Литера глубоко вздохнула.
– Я принимаю его, – сказала она.
– Ты пойдешь за мной на край света?
– Да, – ответила девушка, рвя концы бинта и завязывая на нем узел. Она посмотрела в глаза Борланда и добавила: – Я пойду за тобой на край света. Потому что теперь я знаю: за краем света жизнь не кончается. А опасностей там не меньше, чем в его пределах. Никто из нас не выживет там в одиночку. И с тобой мне уже не будет страшно. Никогда.