Она осмотрелась вокруг и с удивительной ясностью увидела вдали зигзагообразную линию гор. Минде казалось, что теперь она способна смотреть сквозь них, прямо в вечность. Чувство утраты и тревога были скрыты плотным занавесом и спрятаны где-то в дальнем уголке сознания, и это произошло не по ее воле, а по законам царства духов. Мирное спокойствие силонеля охватило ее душу и унесло прочь все печали.
Слух уловил мелодию свирели — низкие, негромкие звуки, напоминавшие шелест листьев под дуновением ветерка. Со свирелью перекликалась мелодия арфы. Минда медленно повернулась и в тени каменного столба заметила арфиста.
Музыкант стоял на коленях, его серая фигура в сумерках почти сливалась с окружающими холмами. Длинные пальцы плавно перебирали серебряные струны, извлекая из инструмента замысловатую мелодию, сплетавшуюся с песней свирели, то раздававшейся, то замиравшей в душе Минды, пока все ее существо не наполнилось невыносимо прекрасной музыкой.
Минда нерешительно шагнула к музыканту. Арфист поднял голову, и вышедшая из-за облака луна осветила его лицо серебристыми лучами. На мгновение проступила волчья маска, затем глаза ворона пронзили ее обжигающим взглядом, и вот перед Миндой снова человек, полускрытый в сумерках, как и камень над ним. Пара маленьких белых рожек венчала его голову.
— Каббер, — тихо прошептала Минда и замерла.
— Так ты называла меня.
Музыка свирели стихла, снова стала легким шорохом ветерка. Волк-ворон-человек опустил руки, и на холме воцарилась тишина. Минда, не отрываясь, смотрела на арфиста, и ее сердце ожидало чуда. Внутреннее зрение сделало ненужным бледный свет луны и звезд.
Перед Миндой был стройный человек в серой рубашке и штанах, с плеч ниспадал серый плащ. Раз увидев, лицо это невозможно забыть, серые глаза смотрели ясно и проницательно, темные кудри доходили до плеч. На траве лежала широкополая шляпа.
— Пришло время раскрыть все секреты, — произнес он, — и дать ответы на все вопросы. Спрашивай, Таленин.
Минда еще немного постояла в нерешительности, затем медленно опустилась на колени в жесткий вереск.
— Кто ты?
— Меня зовут Кэблин. Те, кто считает меня Сумрачным Братом Туатанов, называют меня Менаном. Еще меня называют Лекарем, Целителем Душ и Сумрачным Арфистом. Я — сын ВеррнАрла, поскольку вышел из лона гор и луны. Есть и еще сотни имен, и самое новое — Каббер. Но моя мать назвала меня Кэблином, и когда все имена позабудутся, когда я вернусь к тому облику, в котором ты меня видишь сейчас, я останусь под этим именем.
— Так ты — третье воплощение Увенчанного Рогами?
— Нет. Это мой отец, и Арн — моя мать.
Минда вздохнула:
— И чего же ты ожидаешь от меня?
Воцарилось молчание, арфист долго обдумывал ответ на ее вопрос.
— Мира, — произнес он наконец. — Мира и возврата к старому порядку.
— Но какое…
— Какое ты имеешь к этому отношение? Я скажу, но я должен начать издалека, с самого начала.
Вновь он надолго замолчал. Пальцы тронули струны арфы, и печальная нота унеслась вдаль, замерла между холмов.
— Представь себе, — заговорил он. — Мьюриан Ильдран узнал вкус власти на Вейре — он правил им как верховный повелитель — и был свергнут подлинным арлутом жителей Вересковых Равнин, Яном Пеналюриком. Вообрази, что он бежал от гнева арлута, метался между мирами вслепую, безо всякой надежды, с единственным желанием спасти свою жизнь.
Кто знает, куда он бежал, в какие пучины погружался, какими забытыми путями странствовал? Но, вкусив власти, он стал к ней стремиться. И благодаря кристаллам-держателям он вновь обрел могущество.
Ты слышала о Туатанах и Дакетах, знаешь, что древний Договор запрещает им посещать Мидволд. И все же их влияние проявляется — свет и тьма, добро и зло, порядок и хаос. Если долго молить их, призыв будет услышан. Ильдран воззвал от имени зла — ни для чего другого в его душе не осталось места, — и один из Дакетов откликнулся, дал ему необходимые знания, показал способ изготовить кристаллы-держатели и таким образом подчинить погубленных снами, дал ему власть над воинами, объединенными отчаянием.
Ты уже встречалась с ними — далкверы, Вастер, йарги… Договор не был нарушен, поскольку ни один Дакет не появлялся в Мидволде. Да и зачем это им, если другой был намерен ввергнуть миры в хаос? Им стал Ильдран, Повелитель Снов, и оружием ему служили иллюзии и страхи.
Ильдран появился на Хайволдинге вместе со своими союзниками — Порождениями Тьмы и духами тех, кто погиб от его снов и был вынужден подчиняться его воле. Души невинных он заключил в кристаллы, чтобы придать силы тем, кто их носит. Все это войско пришло на холм Таллин, там на Высокой Скале к самой луне поднимаются столбы кромлеха, где жили Вессенеры, Хранители Врат.
— Но Ян говорил… — прервала его Минда. Седые брови приподнялись над серыми глазами.
— Что же говорил тебе арлут?
— Он говорил, что мьюриане охраняли кромлех, что врата были на их попечении.
— Так говорил тебе арлут или ты услышала об этом от Танет или вислинга Гримбольда?
Теперь уже Минда была не так уверена, что слышала это от Яна.
— Эти двое, они ведь не принадлежат к Вольному Народу, — сказал Кэблин. — Так что они смотрят на все с другой точки зрения и правы лишь отчасти.
Вессенеры — это мьюриане благородного происхождения. Они столпы Вейдернесса, благословение всех миров. Еще со времен Авенвереса они поддерживали врата, чтили каменные столбы кромлехов, вересковые равнины, холмы, сумрак и лунный свет.
— А были другие миры до разрушения Авенвереса? — спросила Минда.
— Были и другие, — ответил Кэблин. — Но Авенверес всегда был первым.
Затуманившийся взгляд музыканта теперь был направлен не на Минду, а куда-то вдаль, в воспоминания. Вновь тонкие пальцы тронули струну, вновь унесся в холмы и затих печальный звук.
— Ильдран выкрал секрет потайных ходов Таллина из мыслей спящего Вессенера — недаром он зовется Повелителем Снов, мастером иллюзий. Он и его войско крадучись проникли внутрь холма и одолели Вессенеров, ведь, как говорят, их число и тогда не превышало трех сотен. Внезапность нападения и мощь его войска позволили Ильдрану разбить их.
— Но если Вессенеры были так могущественны… — заметила Минда.
— Под началом Ильдрана сражались те, кто был захвачен во время сна, — продолжил Кэблин. — Вессенеры не могли противиться силе невинных, а значит, не могли победить. Они были уничтожены — все поголовно, кроме одной, и она была самой младшей из их рода.
Она носила под сердцем ребенка, но сумела скрыться. Даже во время кровавой резни и разрушений ее бегство не осталось незамеченным, но в тот момент Ильдран был поглощен битвой за Таллин. Исчезновение беглянки оставило лишь слабый след, который Ильдран обнаружил только долгие годы спустя. И тогда он пустился в погоню.
Кэблин вздохнул. Глаза его были полны печали, и снова он окинул взглядом бескрайние вересковые равнины, как будто в них читал продолжение истории.
— Как Ильдран, спасаясь от гнева Пеналюрика, бежал через множество миров, так скрывалась и последняя представительница рода Вессенеров. Однако многочисленные подданные и невольная помощь уснувших навеки помогли ему отыскать давно остывший след. Его жертва была очень осторожна, она странствовала тайно, открываясь лишь избранным. Со временем она отыскала мир, в котором не знали волшебства, и там осталась. Она приняла облик смертной и вышла замуж за плебея, полагая, что Ильдрану никогда не придет в голову искать ее в таком обществе. В назначенный срок родился ребенок, а беглянка испытывала только одно страстное желание — исправить свершившееся зло, но она умерла, так и не успев ничего предпринять.
Спустя годы, не зная, что она мертва, Ильдран раскрыл ее убежище. Он получал сведения из мыслей спящих, тех, кто помогал ей на всем пути, а заодно порабощал и их, увеличивая свою силу. В конце концов он узнал, что преследуемая им жертва мертва, но оставила после себя ребенка, не ведающего о своем наследии, и тогда его радости не было границ. Он решил, что ребенок должен умереть, но не сразу. Ильдран хотел не спеша насладиться местью. Он стал появляться в твоих снах, чтобы поиздеваться и насмеяться над последним из рода Вессенеров, а одновременно вернулся и к прежнему своему занятию — при помощи иллюзий порабощал самых праведных из мудрецов и усиливал ими свою армию.
И знаешь, Таленин, все это он делал втайне, поскольку до сих пор испытывал страх. Если бы волшебники во всех мирах восстали против него, Повелитель Снов не устоял. Но этого не должно произойти. Восстание — путь к хаосу, и тогда Дакеты восторжествуют. В случае противостояния непременно вмешается кто-нибудь из богов. Договор рухнет, и тогда Вейдернесс, Множество Миров постигнет судьба Авенвереса.
Нет. Ильдран должен быть свергнут в этом мире, и теми, кто уже поднялся на битву с мастером иллюзий. И тогда Вессенер снова займет рябиновый трон на вершине Таллина. Не эрлкин, не вислинг, не смертный. Нет. Это место Вессенера, а во множестве миров остался лишь один представитель этого рода.
Взгляд рассказчика проникал в самую душу Минды, и она, слушая историю, уже понимала, к чему он ведет и о ком говорит. Невозможно. Страх шевельнулся в сердце. Отчаяние затуманило разум.
— Ты ошибаешься, — сказала она, уже сознавая, что это не так.
— Нет, Таленин. Имя той беглянки, последней из Вессенеров, было Морвенна, а ее дочь зовут…
— Нет, — воскликнула Минда. — Это неправда!
— Правда, — ответил Кэблин. — Но разве так уж плохо быть надеждой веррнов? Быть Вессенером, почитаемым не меньше Сумрачных Богов?
— Ты не понимаешь. Это не может быть правдой. Ильдран не может меня бояться!
— Еще какой страх он испытывает, — сказал Кэблин. — От этого страха земля дрожит под ногами и звезды раскачиваются в небе. Ильдран хитер, Таленин, но ему не хватает мудрости. Дважды он совершил ошибку. Он должен был сразу убить вас обоих, Пеналюрика и тебя. Подумай сама. Лишь немногие во всем Множестве Миров знают о Хайволдинге и Хранителях Врат, но мьюриане Вейра принадлежат к их числу. Пеналюрик заподозрил что-то неладное и пришел, чтобы проверить врата. Он пришел один, как истинный арлут всех мьюриан! Но лишь