– По какому туннелю пойдем дальше? – с опаской спросил Доллопс.
– По самому узкому. Судя по всему, именно он тянется туда, куда я больше всего хочу попасть. Все дороги ведут в Рим – мое любимое выражение. В нашем случае требуется поправка: они ведут на виселицу – творение искусного палача. Мне кажется, я уже догадываюсь, кто именно будет качаться в петле.
После этого какое-то время они пробирались в полной тишине. На стенах то и дело открывались ниши, заполненные таинственными мешками. Каждый раз, минуя их, инспектор Клик хихикал. Но потом он неожиданно помрачнел. Его мысли скользили во тьме точно так же, как и он сам – по подземному лабиринту. И с каждой минутой сыщику все меньше нравилось то, что приходило ему в голову: «Башни Мерритонов… Скорее всего Боркинс… Но что, если Боркинс и сэр Найджел – соучастники преступления, а потом что-то случилось, и они поссорились? Такой поворот событий многое бы объяснял. В особенности отношение дворецкого к своему хозяину, ненависть к нему».
Мысли Клика бежали вперед, делая круг за кругом; его брови сошлись над переносицей, рот превратился в узкую темно-красную полоску, наподобие прорези маски. Неожиданно он остановился и указал куда-то вперед. Перед ними возникла еще одна лестница, новая и современная. Видимо, ею часто пользовались. Инспектор глубоко вздохнул, и его лицо расплылось в довольной улыбке.
– Ну вот и пришел конец нашему путешествию, – удовлетворенно произнес он и, быстро поднявшись по ступеням, навалился плечом на дверь.
Глава 26. Госпожа Фемида
В зале суда яблоку негде было упасть: свободные кресла отсутствовали, люди соглашались стоять в проходах, сидеть на полу. Едва разнеслась весть о том, что сквайру Найджелу Мерритону, бывшему военному, предъявят обвинение в злодеянии, заслуживающем смертной казни, весь Лондон преисполнился болезненного любопытства: повесят потомственного дворянина или все-таки пощадят.
Петри, заняв место у двери, помахал рукой в белой перчатке и резко покачал головой – со стороны могло показаться, что она вот-вот сорвется с шеи и покатится по тротуару. Мистер Нэком проинструктировал его о том, что, если возникнут какие-то проблемы, он должен сразу дать знать. Тем временем толпа любопытных женщин и праздных мужчин становилась все больше, шум – все громче, пока полиция не начала наводить порядок, – только тогда публика немного присмирела.
Из зала суда поползли всевозможные слухи. Люди не расходились, а, беседуя, гуляли по соседним улицам и обсуждали происходящее, в то время как Петри стоял и недоумевал, что случилось с Кликом. А может, инспектор уже тут, но вследствие того, что он в гриме, его не узнать?
«Нечто подобное происходило уже не раз, – успокаивал себя Петри. Чтобы придать себе уверенности, он встал в типичную позу полицейского: широко расставил ноги в ботинках и сунул пальцы за ремень. – Только странно, что я нигде не вижу ни Клика, ни Доллопса. Хорошо бы инспектор появился вовремя, иначе все пойдет как по писаному. Не хотел бы я тогда оказаться на месте этого сквайра…»
Петри вновь дернул головой, полностью погруженный в собственные мысли, а потом стал прикидывать, что получится, если сложится более удачная ситуация и молодого сэра Найджела оправдают.
Еще полчаса пролетело совершенно незаметно. Толпа по большей части успокоилась, кроме двух-трех неуемных граждан, которые бродили, то заходя, то выходя из зала суда с бледными лицами и перекошенными ртами, словно прислушиваясь к тому, что говорят, и чувствуя при этом крайнее отвращение – то ли к самим себе, то ли к общему настрою толпы. Всем своим видом они демонстрировали, что, когда закончится процесс, их тут уже не будет. Петри понял, что скоро наступит развязка.
Но он не заметил, чтобы Клик или Доллопс входили в зал. Странно! В телеграмме, доставленной этим утром, мистер Гамильтон Клик сообщил, что непременно будет в суде нынче же, и очень надеется, что не опоздает.
Петри в очередной раз прошелся взад-вперед. Его взгляд буквально сверлил толпу. Неожиданно он стал как вкопанный, в то время как красный лимузин – машина, которую он прекрасно знал, – подрулил к краю тротуара и остановился, взвизгнув тормозами. Дверь открылась, и он услышал голос, который невозможно было перепутать ни с каким другим. Из машины выбрался Клик в сопровождении Доллопса, который буквально наступал своему шефу на пятки. Они действительно спешили, словно боялись опоздать.
Петри поспешно вышел вперед и широко открыл большие железные двери.
– Мы вовремя, Петри? – поинтересовался детектив, затаив дыхание.
– Почти, сэр. Заседание заканчивается, многие уже покинули зал. У защиты нет никаких шансов оправдать сэра Найджела. Вся надежда только на вас.
– Погоди с выводами, дружище.
Доллопс нес в руке большой неуклюжий узел, который издали напоминал гигантскую курительную трубку, завернутую в коричневую бумагу. Он прошел в здание суда следом за начальником. Петри проводил их улыбкой. Теперь он был уверен: дело Найджела в надежных руках.
Клик быстро пересек переполненный зал, и судебные чиновники, хорошо знавшие его, приостановили делопроизводство, как только инспектор оказался у стола судьи. К этому времени присяжные заседатели, зарегистрировавшись, уже заняли места. Госпожа Фемида приготовилась взвесить на своих весах все «за» и «против», чтобы решить судьбу человека, оказавшегося в этот день на скамье подсудимых.
Оглядевшись, Гамильтон Клик понял, что все готовы выслушать его, и только тогда заговорил:
– Ваша светлость, – сказал он судье, который с удивлением посмотрел на инспектора, – я могу обратиться прямо к суду?
Адвокаты сэра Мерритона были обескуражены этим натиском. Они не знали, интересам защиты или обвинения служат новые факты, которые привез инспектор. Секретарь уже приготовился призвать к порядку и, быть может, даже попросить Клика удалиться. Все безмолвно застыли, не понимая, как вести себя дальше.
Напряженная пауза затянулась, потом судья объявил:
– Инспектор Клик, даю вам слово.
– Ваша светлость и многоуважаемые судебные заседатели, – начал Клик. – Я хочу засвидетельствовать факты, которые могут спасти жизнь человека, сидящего на скамье подсудимых, и указать на истинных преступников. Я требую, чтобы суд рассмотрел мои показания.
Адвокаты, вышколенные строгой практикой английского законодательства, которое, в отличие от американского, не позволяет с легкостью решать все проблемы, пытались заявить протест, но судья остановил их. Бо́льшая часть присутствующих знала Клика и то, что он будет действовать только в том случае, если на все сто процентов уверен в успехе.
– Такое вмешательство в судебный процесс недопустимо, – строго произнес судья. – Вы определенно опоздали. Присяжные заседатели только что возвратились с совещания, и секретарь собирается огласить приговор. Что такого важного вы сообщите, сэр, чтобы мы остановили судопроизводство?
– Все просто, ваша светлость, – спокойно продолжал инспектор. – Человек, сидящий на скамье подсудимых, – тут он указал на сэра Найджела, который при первом же звуке голоса инспектора Клика поднял голову, а во взгляде его затеплилась надежда, – невиновен! Доказательства тому неопровержимы. Кроме того, – инспектор неожиданно повернулся, оглядывая зал суда, – я попросил бы вашу светлость приказать немедленно закрыть двери зала: никого не впускать и не выпускать отсюда. Дело в том, что организатор преступления здесь. Что же до меня, то должен извиниться за столь позднее появление, но суперинтендант Скотланд-Ярда мистер Маверик Нэком подтвердит, что до последнего момента я находился на службе и расследовал именно данное дело. Для тех, кто не знает, меня зовут Гамильтон Клик, я – инспектор полиции. Вы позволите мне продолжать?
Волна ропота прокатилась по залу. Судья кивнул. Он-то отлично знал, кто такой господин Клик.
– Господа заседатели, прошу вас, займите свои места, – объявил судья. – Мы вызываем Гамильтона Клика как свидетеля. – Эта фраза была простой формальностью, но тем самым он обозначил статус запоздавшего инспектора. – Господин Клик, – невозмутимо продолжал судья. – Вы утверждаете, что человек на скамье подсудимых – сэр Найджел – невиновен. Мы готовы выслушать вашу версию.
Инспектор подошел к Доллопсу, который до сих пор топтался у порога, и провел его к столу судьи, в то время как молодой полицейский ни на секунду не выпускал из рук тяжелую ношу. В этот момент в задних рядах зрителей произошло волнение. Всему виной репутация, которую заслужил детектив Гамильтон Клик: если он появлялся в зале суда, это означало, что вскоре случится нечто весьма неожиданное, даже шокирующее. Кто-то метнулся к выходу, но констебль Хаммонд успел запереть дверь, изолировав помещение, и встал на страже, чтобы никто не смог ни войти, ни выйти.
Инспектор Клик огляделся и понял: скрыться попытался именно тот, кого нельзя выпускать из зала. Однако сейчас у сыщика была иная задача – помочь Доллопсу выложить на стол то, что тот принес. Справившись с этим, детектив снова заговорил громким голосом:
– Ваша светлость, могу я попросить суд вызвать одновременно всех свидетелей, выступавших на процессе? Пусть они встанут в ряд. Благодарю.
Судья наклонился к секретарю и в наступившей тишине унылым голосом зачитал список:
– Энтони Уэст, Уильям Боркинс, Лестер Старк, Густав Брелнер, доктор Джонсон Бартоломью… – и так далее.
Как только судья озвучивал очередное имя, человек, которого вызывали, безмолвно и обреченно вставал перед высоким столом.
– Весьма необычная просьба, сэр, – недовольно произнес судья, поправив очки и нахмурившись. – Но, зная ваши методы…
– Я ценю ваше понимание. Ну а теперь, когда все здесь… – Инспектор повернулся, разглядывая свидетелей. – Это хорошо. Все они здесь. Никакой возможности скрыться. Давайте приступим. – Он резко повернулся назад, к столу судьи, и вновь низкий ропот пронесся по залу, когда Клик резким движением сорвал упаковку со связки кабелей, которую притащил Доллопс, а потом поднял один из них высоко над головой. – Позвольте мне обратить ваше внимание на эту вещь, – начал он звонким, чистым голосом, который было отлично слышно во всех уголках зала суда. – Это, как вам известно, сэр, электрический кабель, предназначенный для того, чтобы передавать сигналы телеграфа. Провода в прочной каучуковой оболочке, чтобы ничто их не повредило. Думаю, все в зале прекрасно знают, что такое телеграф.