хотя в тот момент я не видел вашего лица, голос признал сразу. Бог на нашей стороне: вы с подельником не заметили нас, иначе я не стоял бы здесь сейчас и не произносил свою речь.
Глава 27. Точки над «i»
– Le bon Dieu[22], молодой человек, прекратите это надругательство! – неожиданно хриплым голосом взвыл Брелнер. – Вы несете невообразимую чушь! Я подам на вас в суд за клевету. Я никакой не бандит, а добропорядочный гражданин. Как вы смеете оскорблять меня? Какое золото? Какая Бельгия? Я не знаю никаких подземелий и потайных ходов и ни в кого не стрелял. Господин судья, что же вы молчите? Вы обязаны заявить протест!
– Я дал слово детективу Скотланд-Ярда мистеру Клику, – стукнул молотком судья, призывая наглеца к порядку, – и прошу не перебивать его. Продолжайте, инспектор.
– Никто и не думал надругаться над вашим именем, мистер Брелнер, но нельзя же совершить столько преступлений и остаться безнаказанным! – возразил инспектор Клик, говоря с судьей, но все же адресуя свои слова господину Брелнеру; притом он произносил каждое слово с презрением, в отличие от интонации своего предыдущего монолога. – Скажите, господин Брелнер, разве вы думали о том горе, что несут с собой людям ваши «деяния»? Нет, конечно! Грабя банки, вы не сознавали, что разоряете людей, выкидывая их на улицу. У вас и мысли не было о несчастной вдове, потерявшей своего мужа на болотах. Об убитой горем матери и безотцовщине, которая грозила детям ваших жертв. Это было вне вашего разумения. Я уверен, сложись обстоятельства определенным образом, вы бы со спокойной совестью приказали застрелить беззащитную женщину, у которой хватило бы храбрости отправиться ночью на болота только для того, чтобы узнать, что же такое на самом деле это ледяное пламя. А теперь, ваша светлость, этот злодей взывает к милосердию…
Судья поднял руку и объявил спокойным ровным тоном:
– От имени суда поздравляю вас, мистер Клик, с раскрытием сложнейшего преступления и великолепно проведенным расследованием. Поверьте, закон в моем лице, как одного из своих скромных слуг, восхищен вашей проницательностью и находчивостью. Однако разрешите мне задать вам несколько вопросов. Во-первых, прежде чем мы перейдем к сбору и рассмотрению материалов относительно грабежей, контрабанды золота и вольфрама, а также убийств на болотах, как вы можете прокомментировать историю, которую поведал нам обвиняемый, в частности о ледяном пламени? Мистер Мерритон сообщил, что всякий раз, когда на болоте исчезал человек, там загорались новые огни. Кроме того, дворецкий, господин Боркинс, дал показания, будто видел, как умирал Дакр Уинн. Признаю: после всего этого я сам засомневался в правдивости этих фактов. Как вы все это объясните мне и господам присяжным заседателям?
Инспектор Клик улыбнулся и кивнул.
– Вскоре после того, как я обнаружил секретный проход, выведший меня на болота, – он, между прочим, отмечен проплешиной обугленной травы диаметром с небольшой круглый стол, – я спросил Доллопса, своего помощника, не замечает ли он чего-то особенного. Так вот, под этой заплатой, под слоем торфа, больше напоминающим коврик, и был расположен потайной люк. В следующий раз мы с Доллопсом отправились по другой ветке туннелей и вышли позади болотных огней. Можете взглянуть на схему, которую я набросал. – Клик полез во внутренний карман, вынул оттуда записную книжку, а из нее – план и протянул судье. – Нам удалось незаметно проскользнуть мимо охраны и сделать бумажные зарисовки. Потом мы решили проверить одну мою гипотезу и, опустившись на колени, стали рыть торф перочинными ножами.
– При чем тут вновь вспыхнувшие огни?
Клик улыбнулся еще шире.
– У меня была одна версия… В общем, я хотел выяснить, правду ли сказал мне сэр Найджел, будто после убийства Дакра Уинна на болоте зажглись новые огни. Так вот… Суть в том, что газа на болоте полным-полно, но нет высокой температуры, которая воспламенила бы его. Конечно, все знают, что это явление называли «ледяным пламенем», но огонь просто так не возгорается. Я подозревал, что за всем этим кроется что-то реальное, материальное. В общем, Доллопс рыл и рыл, пока его ножик на наткнулся на один из таких газовых пузырей. Тут как полыхнуло! Пузырь взорвался в тот же миг, когда мой помощник задел его острием. В лицо нам ударило пламя, повалил горький дым. Мы отскочили, пытаясь защитить глаза руками, и какое-то время сидели, приходя в себя. Перочинный нож, проколов пузырь с газом, породил тот самый эффект вспышки, что наблюдал господин Мерритон. Невероятно, не правда ли? Видимо, бандиты закапывали и топили тела там же, в болоте, – вот причина вспыхивания новых огней. Интересно, кто же все-таки придумал эту легенду о душах, горящих в адском пламени?
С этими словами инспектор медленно повернулся и вновь оказался лицом к лицу с шеренгой свидетелей. Его взгляд скользнул по ним, переходя с одного на другого, и замер на Боркинсе, который застыл, как изваяние.
– Продолжайте, мистер Клик, – попросил судья. – Что вы еще намерены добавить?
Сыщик вздрогнул, словно стряхивая с себя задумчивость, и указал на дворецкого.
– Вот тот самый человек, который, вероятнее всего, выполнял эту работу. Правая рука господина Брелнера. Тот, кто оказался умнее и пронырливее многих. Признаться, я даже восхищаюсь его «искусством».
Судья наклонился вперед, облокотившись о стол, и ткнул пером в сторону Боркинса.
– Вы утверждаете, инспектор, что господин Боркинс – участник преступной схемы? – с сомнением в голосе промолвил судья.
– Да, причем очень важный участник. Но должен добавить: если бы не сильное желание Боркинса отомстить своему хозяину, его роль в заговоре никогда не всплыла бы. Дакр Уинн исчез бы точно так же, как многие до него, как потом пропал Коллинз, и суеверный ужас по-прежнему правил бы деревней Салтсвит. Никто больше не отважился бы отправиться на болота, чтобы открыть загадку ледяного пламени. Да, может, рабочих в Салтсвите стало бы меньше, и никакой потребности в содержании вооруженных револьверами головорезов не было бы. Но всему виной послужила озлобленность Боркинса. Он, как безумный змей, укусил самого себя за хвост. Тут-то всему и пришел конец.
– Могу я узнать, почему вы решили, что Боркинс замешан во всем этом? Почему вы его заподозрили? – продолжал задавать вопросы судья.
Инспектор Клик поклонился.
– Конечно, – быстро ответил он. – Вы вправе поинтересоваться. Но я ручаюсь за показания сэра Найджела Мерритона. Тем более что свидетельства о причастности Боркинса к преступлению я получил, так сказать, из первых рук. Все дело в том, что дворецкий рекомендовал, то есть фактически нанял, меня и моего помощника Доллопса на мануфактуру, производившую телеграфный кабель. Поэтому мы получили возможность изучить всю ситуацию самостоятельно.
– Черт побери! Ничего подобного я никогда не делал! – выкрикнул Боркинс, чье лицо стало красным, как переспелый помидор. – Вы лгун, вот вы кто! Вы готовы облить грязью совершенно невиновного человека, обгадить его имя, приписав ему какие-то мерзости. Даже если бы я занимался такими аферами, я никогда не взял бы рабочим на предприятие такого субъекта, как вы.
– Да? – издевательски рассмеялся Клик. – А помните Билла Джонса, а также его пгхияфеля Сэма Гхобинсона, кофогхые фолько чфо пгхибыли с Ямайки? – На мгновение Клик скорчил невероятную рожу, потом выудил из кармана черные усы и приложил их себе под нос, а другой рукой вытащил кепку и надвинул ее на глаза, чем вызвал восхищение разве что у Доллопса. Скривившись, он взглянул на Боркинса из-под насупленных бровей: – Ну чфо, мужик? – обратился он к Боркинсу с характерным выговором кокни.
– Боже милосердный! – простонал дворецкий, закрыв лицо руками, затем еще раз недоверчиво взглянул на изменившего свою внешность инспектора. – Билл Джонс! Черт побери! Действительно, вы, Клик, – настоящий дьявол.
– Нет, я обычный человек. Теперь-то ваша память прояснилась, и я рад. Может, вы все-таки прекратите отпираться?
Секретарь суда, хорошо знакомый с выходками инспектора Клика, уже хотел было попросить судью прервать этот балаган и вернуть процессу надлежащую строгость и достоинство, а может, даже выдворить инспектора из зала за его поведение. Но в этот момент детектив снял кепку и убрал усы, судя по всему, очень довольный устроенным представлением.
– Ваша светлость, – сказал он судье, – вы только что видели Билла Джонса и его приятеля Сэмми Робинсона, – кивнул он на Доллопса. – Так вот, мистер Боркинс – или Пигготт, как он называл себя, когда занимался «дополнительной работой», – нанял меня и Доллопса трудиться на мануфактуре. А все потому, что хотел продемонстрировать, какой он важный господин. Тут-то он и просчитался. К слову сказать, вкалывать нам пришлось на славу! Мы отпахали недели две. Доллопс, легкий в общении, завел нужные связи и познакомился с неким Джимом Доббсом. Потом нас попросили помочь во время ночной погрузки – дали поработать сверхурочно, но строго предупредили, чтобы мы держали рот на замке. Мы занимались ночной погрузкой три раза в неделю – адская работенка, что и говорить! Но я чувствовал, что нужно продолжать расследование, поэтому мы прибегли к ночным изысканиям. Как раз в это время я набросал грубую карту подземных ходов и отметил места, куда они вели. Вы можете посмотреть ее, и тогда поймете, что ходы прорыты в твердой породе, разграничивающей отдельные заболоченные участки наподобие водораздела. Не исключено, что вследствие этого никто и не предположил наличия подземных ходов на болотах. Вот ход, ведущий в «Башни Мерритонов», а вот этот – в Витсбери Холл. Обратите внимание на то, как удобно они расположены – как раз возле той части, где по ночам якобы горит ледяной огонь. Наверное, именно поэтому Брелнер выбрал для воплощения своего замысла данную местность. Кроме того, судя по всему, подземные проходы весьма древние. Их вполне могли прорыть во времена войны Алой и Белой Розы. Кто же придумал расширить подземные ходы, превратив туннель в своего рода лабиринт? Думаю, Боркинс, который лет двадцать служил семейству Мерритонов. Однако факт остается фактом: подземные коридоры объединили, а затем сделали выход возле дороги в Салтсвит и на заднем дворе мануфактуры, что мы и обнаружили с моим помощником. Их существование – реальность, их легко увидеть своими глазами, чем, полагаю, скоро займутся участники следствия, которым предстоит проштудировать все мои чертежи.