– Даже не знаю.
– Вне работы вы с ним не часто видитесь, сэр?
– Очень редко,- ответил Маркфилд.- Только если случайно наткнусь на него в городе, как вчера вечером.
– Вы с ним разговаривали вчера вечером?
– Даже не разговаривал. Я ушел из института и зашел в "Гросвенор" пообедать. Есть дома я сейчас не могу, если только не буду сам готовить. Я уже допивал кофе, когда вошли Силвердейл с мисс Дипкар и сели за столик у окна. Я не стал их тревожить, а они меня вряд ли даже заметили.
– Значит, когда вы уходили, они только начали обедать? В котором часу это было?
Маркфилд с подозрением взглянул па инспектора.
– Вы снова пытаетесь вынудить меня сказать что-то, что намерены использовать против – ну, скажем, против другого человека? Откровенно говоря, мне это совсем не нравится. Но так как вы можете получить эту информацию от официанта, который их обслуживал, то я не совершу подлого поступка, сказав вам. Я отправился в "Гросвенор" около шести тридцати пяти. После этого я собирался поехать на Исследовательскую станцию – забрать кое-какие записи – и поэтому решил пообедать пораньше. Силвердейл и мисс Дипкар вошли, когда я уже заканчивал – примерно в четверть восьмого. Думаю, потом они пошли на концерт или еще куда-нибудь.
– На мисс Дипкар было вечернее платье?
– Ой, меня не спрашивайте! Сейчас, с этой новой модой, я никогда не могу определить, что за платье на девушке – вечернее или нет.
Инспектор захлопнул блокнот и, откланявшись, вышел в сопровождении сэра Клинтона. Когда они снова сели в машину, тот повернулся к своему подчиненному:
– На этот раз вы собрали немало интересной информации.
– Конечно, вы решили оставить меня без вашей помощи, но мне, кажется, все-таки удалось раздобыть кое-что стоящее. Правда, сведения эти несколько разрозненные, и над ними придется еще как следует поразмыслить.
– И какова же ваша основная гипотеза?
– Ну, сэр, для гипотез пока рановато. Но меня определенно занимает один вопрос.
– И какой же?
– Не зовут ли Любопытного Тома – Томасиной!- мрачно провозгласил инспектор.
– Конечно, человечество делится на два пола,- столь лее серьезно ответил сэр Клинтон.- И такое качество, как любопытство, в большей степени приписывается женщинам, нежели мужчинам. Следующий же шаг – задуматься о том, не следует ли переименовать господина Судью в госпожу Фемиду. Нужно принимать в расчет все возможные варианты!
Глава 8
Когда выяснилось, что дневник Хассендина представляет собой четыре пухлых рукописных тома, сэр Клинтон поспешно отказался от увлекательной перспективы ознакомиться с ним целиком и вручил его инспектору с указанием извлечь из объемистого произведения те отрывки, которые имеют прямое отношение к делу. Инспектор послушно унес дневник домой и провел, корпя над ним, длинный тоскливый вечер, лишь изредка озаряемый вспышками циничного веселья по поводу особенно ярких откровений автора. На следующий день Флэмборо появился в кабинете начальника с тетрадями под мышкой. Сверху, из-за края страниц, угрожающе топорщились бесчисленные закладки.
– Боже милостивый!- испуганно воскликнул сэр Клинтон.- Вы хотите сказать, что мне придется прочесть полторы сотни неразборчиво нацарапанных заметок? Жизнь для этого слишком коротка! Унесите это, инспектор, и заставьте кого-нибудь составить для меня конспект.
Губы Флэмборо под щеточкой усов растянулись в широкой ухмылке.
– Все не так страшно, как выглядит на первый взгляд, сэр,- возразил он.- Белыми закладками отмечены только те места, которые могут быть отдаленно связаны с делом. Но то, что прямо его касается, отмечено красными закладками. Вам стоит просмотреть страницы, заложенные красным. А их не так уж и много.
Он положил тетради на стол, развернув закладками в сторону шефа. Тот без всякого энтузиазма воззрился на них.
– Что же, долг требует, инспектор. Просмотрим их вместе, на случай, если вы хотите обратить мое особое внимание на какие-либо пункты из собрания сочинений Хассендина. Если вы питаете страсть к излишне плодовитым писателям, вам следовало бы начать их изучение с "Королевы фей" {самое крупное произведение английского поэта XVI века Эдмунда Спенсера}. Эта книга научит вас убивать чудовищ.
– Я читал отрывки из "Королевы фей" в школе. А остальное берегу для дождливых дней.
Сэр Клинтон снова с нескрываемым отвращением взглянул на лежащую перед ним стопку объемистых томов. Было очевидно, что даже теперь, решившись последовать совету инспектора, он все-таки был готов ухватиться за любой предлог, чтобы отложить чтение дневника.
– Прежде чем заняться этой писаниной, я хотел бы кое-что прояснить. Прежде всего насчет результатов нашего запроса. Видели ли машину Хассендина в городе в ночь убийства?
– Нет, сэр. Единственное, о чем вообще нам смогли сообщить в дорожной службе,- это угон машины под покровом тумана. Сейчас ее ищут. Ах да, и в полицию поступил запрос об имени и адресе владельца автомобиля. На нем сбили какого-то прохожего, и тот успел записать номер. Сам он ничуть не пострадал.
– А теперь перейдем к более важной теме. Выяснили ли вы у ночного обходчика, горел ли в ночь убийства свет в окне лаборатории Силвердейла?
– Как это вы додумались, сэр? Я ведь вам об этом и сказать не успел!
– Всего лишь логический вывод, инспектор. Мне сразу показалось, что Силвердейл солгал, будто проработал всю ночь в своем кабинете в Крофт-Торнтоне. Вам, судя по всему, тоже. После этого вы встали и подошли к окну. Поскольку меня и самого интересовало, можно ли увидеть с улицы окно лаборатории, то было совсем не трудно догадаться, что у вас на уме. А после вашего следующего вопроса я окончательно утвердился в своей догадке, что вы намерены проверить слова Силвердейла, узнав у дежурного констебля, видел ли он свет в его окне. И света, разумеется, не было?
– Нет, сэр. В ту ночь ни в одном окне не было света. Я даже заставил констебля свериться с блокнотом.
– Значит, вы поймали мистера Силвердейла на крайне подозрительной лжи. Кстати, заметили ли вы девушку, которая заходила в кабинет во время нашей беседы, эту мисс Дипкар, с которой он обедал тем вечером? Что вы о ней скажете?
– Она хорошенькая, сэр, на самом деле, очень хорошенькая! И скромная, мне кажется. Из тех, что не бросаются в объятия первого попавшегося поклонника.
По лицу сэра Клинтона было ясно, что он вполне согласен с определением инспектора.
– Кстати,- продолжал он,- а обратили ли вы внимание на ее слова?
– Да не особенно, сэр. Все это для меня китайская грамота.
– Л меня они заинтересовали,- сообщил сэр Клинтон.- У меня есть приятель-химик – тот человек в Лондоне, которому я поручу перепроверить анализ Маркфилда. И мы с ним иногда говорим на его профессиональную тему. Вы, я полагаю, не знаете, что такое "точка плавления смеси"?
– Нет, сэр. Какая-то бессмыслица!- нахально ответил инспектор.
Сэр Клинтон счел ниже своего достоинства реагировать на это замечание.
– Я могу объяснить вам основной принцип,- продолжал он.- И тогда вы будете знать столько же, сколько и я. Итак, слушайте. Вещество в чистом виде начинает плавиться при большей температуре, чем в том случае, если в нем имеется хотя бы небольшая примесь другой субстанции. Допустим, у вас имеется некое вещество, которое вы считаете чистым хинином, но химикатов, необходимых, чтобы проверить это, у вас под рукой нет. В таком случае вы сделаете следующее. Для начала зафиксируете температуру плавления оригинального образца. Затем добавите в него вещества, о котором вам доподлинно известно, что это хинин,- возьмете немного из лабораторного запаса, скажем. После чего зафиксируете температуру плавления этой смеси. Если вторая цифра окажется меньше первой, значит, в изначальный состав вы добавили не вполне чистое вещество. Но так как вам точно известно, что добавляли вы именно хинин, значит, сам изначальный состав хинином не является. Если же добавление хинина не снижает температуры плавления, то изначальный состав тоже представляет собой чистый хинин. Вот этот процесс и называется "фиксацией точки плавления смеси". Поняли основную идею, инспектор?
– Ни черта не понял, сэр,- рубанул тот тоном отчаявшегося человека.- Не могли бы вы повторить все еще раз и помедленнее?
– Едва ли стоит сейчас терять время,- ответил сэр Клинтон.- Займемся этим попозже, возможно, после того, как получим результаты вскрытия. Добавлю только одно: если моя догадка подтвердится, можно считать этот разговор о точке плавления большим подарком судьбы. А теперь переходим к следующему пункту. Не известно ли вам случайно, в котором часу утренние газеты сегодня поступили в продажу? То есть в какое время это обычно происходит?
– Так вышло, сэр, что мне это и в самом деле известно. В центре города развозить газеты начинают с семи утра. На окраинах, разумеется, немного позже.
– Пожалуйста, узнайте поточнее. Позвоните в типографии "Курьера" и "Газетт". Насчет привозных лондонских изданий можете не беспокоиться.
– Хорошо, сэр. А теперь переходим к следующему пункту – дневнику, сэр?не без ехидства добавил инспектор.
– Очевидно, вы не обретете покоя, пока я его не прочту!- с отвращением проворчал сэр Клинтон.- Ну, давайте его сюда!
– Насколько я понимаю, нас, в связи с расследованием, могут заинтересовать только три темы: интрижка Хассендина с той девушкой, Хэйлшем, отношения с миссис Силвердейл и его финансовые дела – их состояние явилось для меня полным сюрпризом, должен признать!
На этих словах сэр Клинтон быстро поднял глаза, но ничего не ответил. Затем молча подвинул к себе толстую тетрадь и занялся изучением отмеченных красным страниц.
– Литературным мастерством он не блистал,- проговорил сэр Клинтон, быстро переворачивая листы.- Слово "был" составляет, наверное, десять процентов всего текста. А! Вот и наконец первый отмеченный абзац.
Он внимательно прочел отрывок.