Листаю списки гимназистов других классов за этот же год. О-го! В первом «А» классе учился Кадомцев Эразм— в будущем легендарный революционер, один из братьев Кадомцевых, основателей и руководителей первых в России боевых организаций народного вооружения, ставших прообразом боевых дружин Пресни, Октябрьской революции, а потом и регулярных частей Красной Армии. Эразм Кадомцев— организатор известной Демской экспроприации под Уфой денежных средств царизма, которые пошли на нужды V (Лондонского) съезда партии, один из организаторов первой боевой конференции военных и боевых организаций РСДРП в Таммерфорсе, начальник Уфимского губернского штаба боевых организаций народного вооружения.
Затем он возглавит разведку Восточного фронта, позже, став заместителем Дзержинского, примет командование всеми войсками ГПУ страны. Еще позже будет заведовать Госкино. Мало кто знает, что тема кинофильма «Броненосец Потемкин» Сергею Эйзенштейну была подсказана Эразмом Самуиловичем...
Конечно же, гимназистами они были знакомы, как, наверное, знаком был Альбанов и с Заварицким: помимо гимназии они могли встречаться и в Петербурге, где учились один в мореходных классах, другой в Горном институте.
А во втором «Б» в это время учился Егор Сазонов, чьим именем теперь названа одна из улиц Уфы. Тот самый знаменитый Егор Сазонов, который 15 июля 1904 года на Измайловском проспекте в Петербурге по постановлению боевой организации партии эсеров бросил бомбу в министра внутренних дел Плеве.
А вот список гимназистов-первоклассников за следующий, 1892/93 год. Первым в нем опять-таки Альбанов, а дальше... а дальше Кадомцев Эразм, который, оказывается, не более и не менее как остался в первом классе на второй год. А я еще гадал, знакомы ли они были?! Может, даже сидели за одной партой. Дружили ли они?
В этой папке нахожу слегка пожелтевшую по краям бумагу, из которой узнаю, что гимназист Валериан Альбанов был освобожден от платы за учебу. Все правильно: от платы освобождались сироты.
Смотрю списки гимназистов за 1893/94 учебный год. Второй «А» класс. Второй «Б» класс. Что? Фамилии Альбанова в них нет. Куда же он мог деться?
Перебрасываю страницы назад. Заглядываю в список первого «А» класса за этот же год. А! Гимназист Валериан Альбанов— тоже второгодник. Поневоле поверишь в притчу, что все выдающиеся люди — второгодники.
Тем временем мне приносят новую папку, и снова удача: в ней среди личных дел других гимназистов личное дело гимназиста Валериана Альбанова. Все «дело», правда, состоит из двух листов, но все равно это удача:
«Свидетельство. Предъявитель сего сын чиновника Валериан Альбанов, православного исповедания, родившийся 26 мая 1882 года, поступил в приготовительный класс Уфимской мужской гимназии 1 ноября 1891 года по свидетельству Оренбургской гимназии и обучался в ней по 3 января 1895 года, при хорошем поведении (4) в преподаваемых во втором классе предметах оказал следующие успехи (за 2-ю четверть 1894/95 учебного года):
В законе божьем — удовлетворительно (3); русском языке — посредственно (2); латинском языке — удовлетворительно (3); математике — удовлетворительно (3); географии — удовлетворительно (3); немецком языке — посредственно (2); рисовании — хорошо (4); чистописании — удовлетворительно (3).
3 января выбыл из второго класса по прошению дяди.
До поступления в Уфимскую гимназию он, Валериан Альбанов, обучался в приготовительном классе Оренбургской гимназии. В бытность свою в Уфимской гимназии оставался на два года в первом классе».
По свидетельству Визе, Альбанов родился в 1881 году. На, какие документы Владимир Юльевич опирался? Скорее всего на более поздние. А не прибавил ли в свое время Валериан Альбанов себе год, чтобы иметь возможность поступить в мореходные классы?..
И вторая бумага, подтверждающая отчисление Валериана Альбанова из Первой уфимской гимназии:
«Его Превосходительству Господину Директору Уфимской гимназии инспектора народных училищ Бирского района А. Альбанова Прошение.
По семейным обстоятельствам ученик 2 класса Валериан Альбанов не может продолжать образование в Уфимской гимназии, а потому покорнейше прошу Ваше Превосходительство уволить его из вверенной Вам гимназии и выдать ему, Валериану Альбанову, хранящиеся при фондах гимназии его документы под его расписку.
Покорнейший проситель инспектор народных училищ Бирского района статский советник Алексей Альбанов.
27 декабря 1894 года, г. Уфа».
Внизу приписка другим почерком:
«За учеником 2 класса В. Альбановым книг по ученической библиотеке не числится».
Эти два документа многое открывали, и я потирал руки от волнения, но в то же время разочаровывали — они не вели к новым находкам, а, наоборот, в какой-то мере запутывали поиск: по утверждению Визе, Валериан Альбанов поступил в мореходные классы после Уфимской гимназии, а он отчислен из нее из второго класса.
Но что же нового узнали мы из этих документов? Что до Уфы после Воронежа какое-то время он жил в Оренбурге, где начал ходить в подготовительный класс. С кем он там жил? С матерью? С другим дядей? Или этот дядя жил тогда в Оренбурге?
Сейчас сентябрь. Я смотрю на сегодняшних первоклашек на уфимских улицах, задумчиво бредущих после занятий под желтыми кленами с ранцами за плечами, стараюсь представить приготовишку Альбанова и вижу его почему-то тихим и замкнутым мальчиком, хотя вряд ли он был таким. По поведению «четверка». Любопытно: «посредственно» по русскому языку — а позже несомненные литературные способности: «Записки...» В.И. Альбанова написаны упругим, образным, точным и емким языком. «Тройка» по географии — скажи тогда учителю географии, что со временем гимназист Альбанов станет одним из лучших полярных штурманов, тот бы, наверное, в отчаянии замахал руками или снисходительно улыбнулся: «Что вы!» И единственная «четверка» — по рисованию.
Надеялся, но сколько ни искал, в архиве гимназии я не нашел кондуитный журнал на гимназиста Альбанова. А жаль, он многое мог бы дать. Листаю кондуитные журналы других гимназистов, в них записывалось абсолютно все: поощрения и наказания, вызовы в гимназию родителей, такой-то гимназист тогда-то на уроке божьем ударил линейкой соседа, а такой-то гимназист тогда-то на улице на виду у всей мужской гимназии поцеловал гимназистку Н.
Но все-таки почему и куда он выбыл из гимназии в середине учебного года? Был исключен за плохую успеваемость и плохое поведение, и сделали мину, чтобы он имел возможность поступить в другую гимназию? Ведь примерно к этому году относится и его побег на лодке по Белой в кругосветное путешествие. Или он успел натворить что-нибудь еще? «Тройка» по географии не говорила о его равнодушии к географии — несмотря на нее, он уже тогда мечтал о дальних морских дорогах.
Куда в Уфе могли его пристроить учиться, помимо Первой гимназии? За советом иду к известному уфимскому краеведу Н.Н. Барсову.
— Если только в частную гимназию. В Уфе в то время была лишь одна правительственная мужская гимназия. Но зачем Альбанову-дяде было устраивать племянника в частную гимназию— там нужно было платить за обучение, и немалые деньги, а в государственной гимназии Валериан Альбанов, как сирота, имел право на бесплатное обучение.
— Да, в Первой гимназии он был освобожден от оплаты.
— Кто был его дядя?
— Инспектор народных училищ. Статский советник.
— Статский советник? О-го! Штатский полковник. Для тогдашней Уфы это была заметная фигура. Но почему же нет о нем ничего в картотеке Гудкова? Альбанов-дядя, несомненно, был человеком состоятельным, но все-таки маловероятно, чтобы он мог определить племянника в частную гимназию. Вы говорите, что Валериан Альбанов в подготовительном классе учился в Оренбурге? Не мог дядя отправить его туда обратно — на полное государственное пансионное обеспечение?
— А в Бирске тогда не было гимназии?. Дядя в то время был инспектором народных училищ Бирского района. Не мог он в связи с этим переехать в Бирск?
— Нет, в Бирске гимназии не было.
— А в Уфимское реальное училище он мог его определить?
— Пожалуй, мог. Реальное обучение было ближе к жизни, а ведь, как вы говорите, дядя хотел сделать из него инженера. Из второго класса он вполне без ущерба знаний мог перейти в реальное. Но архивов реального училища, как вы знаете, не сохранилось, как и архивов частных гимназий. А никаких других документов в личном деле не сохранилось?
— В том-то и дело. Да они и не могли сохраниться. Как свидетельствует приписка, все документы «выданы гимназисту Альбанову под расписку».
Еще и еще раз перечитываю прошение дяди. Что же за семейные обстоятельства это все-таки могли быть, которые заставили его забрать племянника из гимназии? И не нахожу ответа.
На всякий случай запрашиваю в архиве списки учителей и всех могущих иметь отношение к просвещению в Бирском учебном районе. Листаю «Вестник Оренбургского учебного округа», всевозможные справочные книжки Оренбургской губернии — никаких Альбановых не нахожу. А что, если забрали его не Альбановы, а родственники матери, девичьей фамилии которой я не знаю?
После загадочного отчисления Валериана Альбанова из гимназии личность дяди стала для меня еще более загадочной. Какой он был? Добрый, отзывчивый? Или наоборот? Добрый, отзывчивый вряд ли бы отказал в средствах на существование. Нужно каким-то образом искать сведения о дяде. Теперь только они могут дать ниточку для дальнейшего поиска.
Инспектор народных училищ. А что, если попробовать покопаться в архивных фондах директора народных училищ?
И вот после долгих поисков у меня в руках «Формулярный список о службе инспектора народных училищ Уфимской губернии Белебеевского района (уже Белебеевского!) статского советника Алексея Петровича Альбанова»:
«Сын священника (прав был Гудков, утверждая, что Альбановы — фамилия скорее всего священническая). Окончил Казанскую духовную семинарию. Кандидат богословия. В 1877 году определен на работу в Уфимскую духовную семинарию, одновременно с 1879 по 1881 год преподавал русский язык в Уфимской женской гимназии.