Каковы же пути дальнейших исследований? Отправляться ли бродить по безграничным пространствам горной и пустынной Азии в надежде натолкнуться где-либо на реликтового гоминоида? Поистине это было бы равноценно тыканию наугад острогой в воду в надежде попасть в щуку. Значит необходимо продолжать предварительные исследования и прежде всего — еще во много раз расширить сбор описательных материалов о встречах и наблюдениях реликтового гоминоида, какую бы скептическую реакцию это занятие ни вызывало у зоологов традиционной школы.
Путь нашего исследования, путь, ведущий в конце концов к наиболее обеспеченному успеху практических поисков, лежит через разработку ключевой проблемы: проблемы природной среды обитания реликтового гоминоида, а это требует сбора новых и новых опросных данных. Правильное решение этой проблемы ведет к освещению и коренных вопросов биологии вида (чего не может дать единичный живой или мертвый экземпляр), откуда открывается дорога к уяснению тех слабых сторон поведения данного животного, где человеческий разум может восторжествовать над инстинктами и навыками. Только от исследования ареала реликтового гоминоида и составляющих его зон ведет лестница из нижнего этажа — слепых эмпирических поисков реликтового гоминоида наугад, с надеждой лишь на счастливый случай, в высший этаж — к научно обоснованным методам поисков, вытекающим из верного понимания его биология.
Когда количество имеющихся в наших руках прямых и косвенных показаний о встречах и наблюдениях реликтового гоминоида будет исчисляться не сотнями, а тысячами, закон больших чисел проявится с полной силой и многие экологические и биологические обобщения, касающиеся этого вида, обретут высшую степень достоверности. Вместе с тем, только накопление опросных данных может определить районы и места, где целесообразно вести рекогносцировочные полевые зоологические исследования.
Такая рекогносцировочная работа в некоторых наиболее перспективных точках должна, несомненно, производиться параллельно с продолжающейся концентрацией сведений со всего ареала.
В чем же может на первых порах состоять эта рекогносцировочная работа на местах? В ловле «снежного человека»? В охоте на него? Нет, конечно, всякая скороспелая погоня за эффектным «призовым» результатом, как и всякое подчинение хода исследования задаче скорейшего посрамления «скептиков», ни к чему серьезному не приведут. «Скептики» будут посрамлены не специально для этого предпринятыми усилиями, они исчезнут со временем сами собой. А вот непродуманные поспешные действия на местах могут принести ущерб интересам дела. Итак, что же прежде всего надлежит делать на местах? Увы, нетерпеливые люди будут разочарованы, услышав ответ: прежде всего — опять-таки собирать опросные данные среди населения. Охотники, пастухи, табунщики и люди других профессий, бывающие в одиночестве в горах и разных безлюдных местах, могут по крупицам значительно обогатить запас наших сведений по району, намеченному для обследования. Эта опросная работа подкрепит или ослабит вероятность наблюдения реликтового гоминоида в данном районе, поможет уточнить выбор сезона для поисков, подскажет конкретные условия. Если же устремляться прямо в недра природы, игнорируя живущих тут людей, коэффициент ошибок, просчетов, впустую потраченных усилий, несомненно, будет значительно больше.
От указанной начальной опросной работы лежит два возможных пути вперед. Можно либо ориентироваться далее уже на свои собственные силы и переходить к стадии следопытства, дабы получить окончательную уверенность в возможности наблюдения реликтового гоминоида в этом районе; могут быть рекомендованы поиски следов осенью по первоснежью. Либо же — продолжать до поры до времени возлагать главные надежды на работу с людьми, с местным населением. Думается, что снова надо отдать предпочтение второму пути и стараться сначала исчерпать все его шансы.
Очень вероятно, что англосаксонское высокомерное отношение к шерпам и преувеличенное представление о собственных возможностях в той или иной мере помешало решению загадки «снежного человека» в горном Непале. Во всех описаниях гималайских экспедиций шерпы, превосходные знатоки своего края и его фауны, выглядят почти совершенно пассивными наблюдателями поисков «снежного человека» белыми саибами; они ни материально, ни психологически не заинтересованы в успехе, не вносят в исследования своей инициативы и сметки. Может быть, им мешает буддизм? Но в таком случае в других географических областях можно было бы делать новые и новые попытки опереться на опыт населения.
Надо ли назначать денежную премию за доставку трупа убитого «дикого человека»? В большинстве случаев это не даст эффекта, ибо жители и не умеют добывать такого зверя, и рассчитают, что сделка неразумна, так как и охотник и его дети должны будут погибнуть мучительной смертью от совершенного святотатства. Но можно предполагать, что в некоторых местах Азии это средство и оказалось бы эффективным. Так, в намеченном нами предполагаемом главном очаге современного обитания и размножения реликтового гоминоида, в юго-западной окраине Кашгарии (Синьцзян-Уйгурской авт. обл. КНР), южнее т. Ташкургана, согласно приведенным выше опросным данным, «дикий человек» изредка является объектом охоты, — раз так, сколь ни трудна эта охота, нашлись бы, вероятно, люди, которые предприняли бы ее снова за высокое вознаграждение. Может быть, нечто подобное возможно и на некоторых иных территориях. Однако мы все же не собираемся рекомендовать этого пути. Получение единичного трупа, тем более — только скелета и шкуры, при всей важности для камерального сравнительно-анатомического изучения, не является основной целью исследования. Эта цель может представляться первоочередной лишь тем, кто сводит дело к выигрышу какого-то научного пари со скептиками. Доставка останков реликтового гоминоида на стол анатома — не первоочередная цель, с ней можно немного и подождать. Главное не в том, чтобы вырвать один экземпляр удачным выстрелом из его природной среды, а в том, чтобы «подобрать ключи» к данному виду, найти подступы к нему в природной среде. Тогда рано или поздно всяческий желательный материал окажется в руках исследователей.
Поэтому гораздо более необходимо — да и более возможно — добиваться у местных жителей содействия другого рода. В нескольких случаях, в частности, на Кавказе, в Саянах отмечен зондаж самих жителей: что, если они «покажут» ученым разыскиваемое существо? За выражением «покажут» может скрываться целая шкала разных ситуаций и начиная от показа тех мест, где возможно наблюдение, до совместного наблюдения (в целях, скажем, фотографирования) из какого-нибудь укрытия или даже — кто знает? — показа полуприрученной или прирученной особи. Конечно, очень сложные идеологические и психологические процессы должны совершаться у таких людей, решающихся преступить вековые традиции и предубеждения. Зоолог, занимающийся реликтовым гоминоидом, призван стать в этом случае умелым воспитателем, пропагандистом естественнонаучного мировоззрения.
Но несомненно, что, в случае успеха, это был бы самый прямой, самый плодотворный путь к дальнейшим открытиям. Он не безнадежен, хотя и не прост. Пусть крайне незначительно число таких людей и таких точек на просторах горно-пустынной Азии, где культурно-этнические и природные условия дают возможность надеяться на успех. Необходимо все же самым тщательным образом фиксировать все даже беглые упоминания как о практике охоты населения на реликтового гоминоида, так и, в особенности, о фактах подкармливания его населением. Ведь мы уже отмечали подобные сообщения — из Кашгарии (г. Ташкурган) и из Киргизии (Тянь-Шань, Ферганский хребет), из Афганистана и с Кавказа (Кабардино-Балкария) (ИМ, III, с. 34; IV, с.132, с. 112–114, а также данные, приведенные в главе 9). В этих сообщениях упоминалось о выкладывании лепешек, мяса, фруктов, крынок с молоком. Если бы удалось найти хоть одну точку, где сердобольные жители сохраняют такого рода контакт с интересующим нас животным, — это был бы ключ к практическому решению всей проблемы.
Почему ключ? Потому, что вслед за тем наверное удалось бы повторить, расширить опыты прикармливания, перенести ту же методику на другие районы.
Но прежде чем говорить об этом, вернемся к другому возможному ходу событий. Допустим, все попытки найти путь к наблюдению реликтового гоминоида с помощью местных жителей потерпели бы неудачу. Следовательно, было бы необходимо рассчитывать только на собственные силы исследователей перед лицом природы. Какова может быть методика поисков, если, конечно, опросная работа подтвердила перспективность поисков в данном районе?
Прежде всего надо отвести некоторые неосуществимые предложения.
Так, снова и снова возникает на первый взгляд соблазнительная мысль о поисках «снежного человека» с помощью вертолета. Но никто еще с помощью вертолета не обнаружил в горах ни снежного барса, ни волка, ни лисицы. Увидеть или сфотографировать с вертолета животное, которое днем спит где-нибудь в кустарниках, скалах или пещерах, а выходит в сумерках или ночью, к тому же животное редкое, рассеянное единицами на тысячах квадратных километров, причем не на равнине, а в горах, где движение вертолета должно было бы следовать невообразимому рельефу местности, — задача совершенно нереальная. Самое большое, на что можно рассчитывать, это на фотографирование всей летописи следов животных на тех или иных снежных полях или перевалах. Но откуда взять уверенность, что реликтовый гоминоид пройдет именно данными снежными полями или перевалами, вообще-то посещаемыми им, по-видимому, редко и неохотно?
Столь же непрактична и идея стационарного многосуточного осмотра местности в телеобъектив с какой-либо возвышенной точки. Выбор этой точки неизбежно будет случайным, и вероятность попадания в поле зрения экземпляра любого редкого животного, скажем, снежного барса, и уж тем более искомого редчайшего реликтового гоминоида, ничтожна. К тому же сумеречно-ночной образ жизни реликтового гоминоида потребовал бы наблюдений в часы наихудшей видимости, в сумерках и на рассвете, а ночью — дополнительного оборудования в виде прибора ночного видения, имеющего ограниченный радиус.