Б. П.)» (ИМ, IV, с. 119–120).
Г. К. Синявский сообщает следующие немногочисленные сведения о медицинском использовании в Средней Азии этого «жира ми-гё», «мумиё» — лекарства, целебные качества которого считались исключительными как при внутреннем, так и наружном употреблении. Считалось, что это сильно действующее лекарство эффективно применялось при целом ряде заболеваний, хотя терапевтические «показания» имели немало общего с колдовством: на прием внутрь полагалось столько крупинок лекарства, сколько пациенту лет! Широчайшим образом «мумиё» применялось и для косметических целей. Показания и дозировка не известны, но сильное воздействие снадобья на кожу было проверено лично автором сообщения. «Если растворенная в масле целая крупинка „мумиё“ втиралась в кожу, — пишет Г. К. Синявский, — через некоторое время на месте втирания появлялось местное ожирение, сначала пластичное, а затем упругое. Этот жировичек оставался у человека десятки лет. Я сам из любопытства испытал на себе это средство, помазав им небольшой участок кожи на ноге, — образовавшийся жировик сохранялся у меня около 30 лет». Сестра автора этого сообщения, журналистка Л. К. Синявская дополнила его следующими воспоминаниями: «В 1914 г. мы с другими горожанами провели лето в горах, в селении Ярдан в 5 км. от Шахимардана. Заночевал у нас однажды таджик-лекарь. Он через переводчика рассказывал о разных лекарствах, с которыми направлялся к месту ежегодного религиозного сборища мусульман. Этот табиб показал пузырек с темными шариками разного размера и сказал, что это очень дорогое лекарство „мумия“ сделано из „ак-вана“ („дикого человека“). Если его втереть в кожу — останется след и человек этот не будет болеть многими болезнями. Он предложил попробовать крупиночку лекарства. Я охотно согласилась испытать „мумию“ на себе. Табиб, шепча какие-то молитвы, втер мне этот шарик величиной c бусинку бисера в руку, вблизи локтевого сгиба. Дня два-три я помнила об этом, потом все забылось, но через некоторое время на этом месте появилось выпуклое затвердение, и я по сей день имею его на руке. По словам табиба, это снадобье „добывается из дикого человека“». (Из письма Л. К. Синявской от 8.IX.1960 г. Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке».)
Очевидно, неизмеримо меньшие дозы могут оказывать какое-то смягченное действие на человеческую кожу, что заставляло, судя по рассказам, восточных красавиц бесконечно высоко ценить это снадобье. Рыночная цена его, по-видимому, быстро возрастала. Если в приведенном сообщений Наливкиных, относящемся к 80-м гг. XIX в., речь идет о 20 коп. за кусочек с горошину, то, по словам Г. К. Синявского, в 1912 г. там же в Фергане крупинка подобного снадобья стоила 1 рубль; исходя из этой рыночной стоимости «мумиё», Г. К. Синявский вычисляет, что каждый экземпляр добытого и использованного для этой цели «ак-вана», из которого, согласно рассказам, вытапливали 2–3 пиалы жира, давал тем самым от 3 до 5 тыс. рублей дохода. В дальнейшем «мумиё» стало еще дороже; «это таинственное лекарство и универсальное косметическое средство Центральной Азии доступно по цене почти одним только индийским раджам и набобам».
Приведенный эксперимент Г. К. Синявского и его сестры не позволяет поставить полностью под сомнение фармакологическую силу данного жирового снадобья. Да и нет причин дезавуировать уверенность населения в его эффективности. Один из участников похода испанских конквистадоров в Мексику в ХVI в., Берналь Диаз хладнокровно записывал: «Мы обмыли раны и смазали их, за неимением масла, жиром, вытопленным из убитого индейца» (Цит. по Р. Кинжалов и А. Белов, Падение Теночтитлана, Л., 1956, с. 69). Что может знать современная медицинская наука о характере терапевтического действия такого рода экзотических средств?
Впрочем, во Всесоюзном Институте Экспериментальной Ветеринарии с 1948–1949 гг., кажется, не без успеха, ставились опыты применения так называемого препарата Дорохова — извлечения некоторых фракций разложения трупов. Для нас сейчас интересно только направление воздействия этого препарата на живой организм: интенсивное стимулирование регенерации тех или иных тканей.
Следует также отметить, что узбекский хирург А. Ш. Шакиров описал высокие целебные качества «мумие» в своей кандидатской диссертации «Некоторые восточные методы лечения переломов костей» (Ташкент, 1953). При этом А. Ш. Шакиров исходил из представления, что «мумиё» является минеральным веществом. В 1961 г. Институт Экспериментальной медицины УзССР (Ташкент) обратился к изучению вопроса о лечебном действии «мумиё». Было приобретено через третьих лиц некоторое количество «мумиё-и-асыль» (привезенного, кажется, из Ирана) и старший научный сотрудник врач В. Н. Исмаилова провела на кроликах опыты лечения переломов костей с помощью этого препарата. Результат оказался в высшей степени положительным. Все эксперты сошлись в выводе, что «мумиё» оказалось наиболее быстродействующим и эффективным из известных медицине средств стимулирования срастания костей. Ученый совет Института, после дискуссии, логикой вещей принужден был включить дальнейшую разработку этой темы в свой научно-исследовательский план и даже как тему докторской диссертации. Дискуссия была, конечно, неизбежна: некоторые члены совета заявляли, что тема идеологически недопустима, ибо, по старинным сведениям, «мумиё» добывалось из трупов каких-то людей другой расы. Однако, учитывая большое терапевтическое значение препарата, большинство дало себя уговорить, что такого рода сведения надо рассматривать как фальсификацию подлинного происхождения «мумиё». Заведующий отделом восточной медицины X. Р. Расульев посвятил особое исследование этому вопросу по литературным данным, отвергнув все древние, средневековые и новые источники, свидетельствующие о добывании «мумиё» из трупов. Кстати, в арабских, персидских и иных рукописях и литографированных книгах по медицине, хранящихся в Институте Востоковедения АН УзССР, сотрудники разыскали 24, содержащие сведения о «мумиё» и применении его при травмах, основная часть указанных текстов любезно предоставлена автору этих строк в микрофильмах. Пока что никак нельзя сказать, чтобы удалось сколько-нибудь убедительно отвергнуть мысль о добывании в историческом прошлом (а вероятно и сейчас) «мумиё» из трупов «диких людей».
Трудно представить себе, как будет развиваться дальше экспериментальное исследование В. Н. Исмаиловой. Источник и состав чудесного препарата медикам пока неизвестны. По слухам, его добывали в горах Ирана; будто бы также — в горах Южного Казахстана (Кара-Тау? Таласский Ала-Тау?); есть намеки на Гиссарский хребет и другие горные области.
Гораздо важнее для нас представить себе тех людей, которые занимались выгодным и глубоко засекреченным промыслом — добыванием, продажей, перепродажей «жира ми-гё». Единственные указания, которыми мы располагаем, это сообщения того же Г. К. Синявского. В Таджикистане, в междуречьи Каратаг-дарьи и Ширкеид-дарьи, по его предположениям, основанным на местных данных, вытопкой «мумиё» из «акванов» занимались железодельцы — ахангары; их продукцию забирал пристав, через которого она шла к Каратагскому беку и от него — к эмиру Бухарскому, являвшемуся собственником этого своеобразного питомника «акванов» в Гиссарском хребте. Но в основном место происхождения «мумиё» молва относит к Центральной Азии и распространение его связывает с деятельностью индийских цыган — «люли», которые в недавнем прошлом широко кочевали по югу Средней Азии. Им приписывается какое-то общение со «снежным человеком» или умение добывать из него «мумиё» (ИМ, III, № 102).
Пытаясь хоть отчасти проверить эти сведения Г. К. Синявского, я посетил летом 1961 г. долину Каратаг-дарьи. Я видел, что несколькими километрами ниже селения Хакими (что значит «лекарь» или «лекари»), точнее Хакими-Даруни, т. е. «Внутренний Хакими», находятся остатки давно покинутого селения Хакими-Бирун, т. е. «Внешний Хакими», где, наряду с огромным жерновом, путник может заметить обильные остатки шлака, доказывающего, что здесь действительно жили железодельцы. Никаких костей среди шлака обнаружить не удалось. Осторожные расспросы стариков дали известные подтверждения гипотез Г. К. Синявского. В кишлаке Каратаг 76-летний мулла Субханкул Саидов, застигнутый врасплох моим вопросом о «мумиё», ответил, что «мумиё» производится как раз здесь (!). Правда, он тут же поспешил добавить, что это не то «мумие» (или не того качества), какое привозили прежде паломники из Мекки и Медины. Тут же он показал мне носимое с собой в коробочке и употребляемое им постоянно для собственного лечения «мумиё», напоминающее кусочки смолы со своеобразным запахом. В знак особого расположения небольшой обломок был бесплатно отдан мне для лечения последствий перелома ноги.
Следует отметить, что этот кусочек «мумиё» по внешнему виду и по запаху тождествен тому оставшемуся от экспериментов «мумиё», который позже мне показывали в Ташкенте в Институте Экспериментальной Ветеринарии. В Москве в одном из химических научно-исследовательских институтов в дальнейшем по моей просьбе самыми современными методами было произведено предварительное определение состава небольшой крупицы из подарка Субханкула Саидова. Оказалось, что в нем ясно различимы три ингредиента: 1) вещество-носитель, вероятно мед, 2) пряности, 3) вещество органического животного происхождения (собственно «мумиё»). Теперь версия о «мумиё» как «горном воске», то есть минеральном веществе типа озокерита, которая встречается даже у Ибн-Сины (Авиценны), окончательно отпадает. Впрочем, она и носила в старинной фармакологической литературе несомненно маскирующий характер.
На расспросы о способах изготовления «мумиё» Субханкул Саидов ответил, что «есть лишь немногие люди, которые умеют его добывать в горах». Однако он с чрезвычайной настойчивостью заверял меня, что сырьем для него служат какие-то выделения горных козлов, оставляемые высоко на недоступных камнях. Я задаю вопрос: в книгах пишут, что «мумиё» изготовляют из дикого человека, верно ли это? Старик не отрицает: да, «мумиё» изготовляли и из «одами-явои», но это, которое он мне дал, — не то, другое «мумиё» (Полевой дневник Б. Ф. Поршнева, Гиссарский хребет ТаджССР, июль 1961 г.). Не менее интересен и ответ, который мне дали три старика таджика из кишлака Хакими на в опрос: верно ли, что Каратагский бек снабжал «мумиём» эмира Бухарского? Все трое с оттенком гордости и значительности ответили утвердительно, хотя в дальнейшем их объяснения способов добывания «мумиё» оставили скорее впечатление заметания следов (там же). Один из них, старший (по-видимому, мулла) сообщил, что, когда в молодости он повредил спину, некий благочестивый человек, совершивший паломничество в Мекку и Медину, дал ему привезенное оттуда и вылечившее его «мумиё» (там же). Через несколько дней другой собеседник, заведующий колхозной фермой Малла Тигнеев, сначала изложив мне ходячую версию о добывании «мумиё» из выделений горных козлов, поинтересовавшись затем, что я знаю об этом из книг, заявил наконец, что версия об изготовлении «мумиё» из «дикого человека» путем вытапливания соответствует действительности, пояснив, что «дикий человек» поедает различные травы, в том числе целебные, поэтому в его жире и скапливаются целебные свойства. Любопытно, что в начале беседы Малла Тигнеев пытался отделаться от моих расспросов о «мумиё» лаконичным ответом: «добывают охотники» (Полевой дневник Б. Ф. Поршнева, Гиссарский хребет ТаджССР, июль 1961 г.).