1954 год ознаменовался нашумевшей экспедицией в Гималаи впервые специально для поисков «снежного человека», посланной на средства английской газеты «Дейли мэйл». Во главе ее стоял представитель этой газеты Ралф Иззард, в составе ее были эрудированные натуралисты — англичане Стонор и Эдгар, индийский зоолог Бисуас, американец — Рассел. Экспедиция была хорошо оснащена, работа ее широко освещалась в печати. Можно сказать, это был апогей надежд на эффектное сенсационное разрешение загадки «снежного человека». В известном смысле экспедиция Иззарда была и в самом деле кульминационной точкой предшествовавшего цикла поисков и исследований. Но, дав немалые плоды, она дала и немалые разочарования, обнажила трудности, которых недооценивали, преграды, которых не предвидели.
Ход экспедиции, проведшей время с января по май 1954 г. в высоких горах Непала, изложен в двух книгах; Ралф Иззард «По следам снежного человека». Книги эти широко известны, имеются и в русском переводе. Это избавляет от необходимости здесь подробно излагать увлекательную историю и интересные плоды экспедиции. Подведем лишь ее самые главные итоги.
Во-первых, это — весьма значительные сборы опросных данных, произведенные преимущественно Стонором среди горцев-шерпов, по меньшей мере в десяти высокогорных деревнях. Соединяя в своем лице этнографа, антрополога и зоолога, Стонор более глубоко, чем кто-либо до него, проник в мир представлений и сведений шерпов о «снежном человеке», — и если он начал работу в предположении, что эти представления следует отнести к области мифов и легенд, то в результате сбора и сопоставления обильных реалистических и непротиворечивых сообщений он пришел к убеждению в действительном существовании этого животного. Свою книгу Стонор заканчивает словами: «Внешний вид йе-ти и образ его жизни, описанные шерпами и тибетцами, удивительно совпадают с воссозданным палеонтологами обликом и образом жизни некоторых видов двуногих приматов, живших в древности. Для некоторых из нас очевидно, что шерпы не могли просто выдумать животное, так сильно похожее на тех, существование которых в древности доказано наукой, тем более, что шерпы не могли узнать о таких животных со стороны. Шерпы описывают йе-ти и его привычки очень реалистично, с характерными подробностями. Мы получили массу косвенных доказательств существования йе-ти. Подводя итоги, я могу только принять точку зрения шерпов, которую они часто высказывали так разумно и честно. Им совершенно незачем выдумывать новое млекопитающее, раз они в нем не заинтересованы и предпочитают не встречаться с ним, их представление о йе-ти основано не на мифологических ассоциациях, а на подлинном существовании зверя из плоти и крови»
Но успехи Стонора имели и свою теневую сторону: он убедился, что население противится разговорам о «йе-ти», крайне настороженно относится к расспросам. Правда, этот лед Стонору удалось несколько растопить, дав широкие заверения, что его намерения не идут дальше того, чтобы сфотографировать «йе-ти». Но все же население оказалось не только не посредником между исследователем и искомый животным, но и преградой. «Мы, шерпы, — буддисты и вообще никогда не убиваем диких животных, что же касается йе-ти, то он у нас на особом счету», — говорили они. Они не хотели, чтобы иноземцы угрожали этому занимающему особое положение животному, более того, если и готовы были поделиться своими сведениями о нем, то не переходя известного предела. Дальнейший ход изучения вопроса о «снежном человеке» все яснее показывал эту помеху, коренящуюся в неохоте буддийского населения слишком близко знакомить пришельцев с «двоюродным братом» человека.
Вторая линия успехов и разочарований экспедиции 1954 г., близко соприкасающаяся с первой, это попытки добыть для исследования «скальпы» и другие вещественные останки, хранившиеся в качестве ритуальных культовых принадлежностей в высокогорных непальских монастырях. Сведения о скальпах («черепах»), имеющихся в Кумджунге и Пангбоче, сообщил еще ранее Тенцинг Норкей.
Сфотографировать скальп из Пангбоче, как сказано, удалось впервые в предыдущем 1953 г. Но книги Иззарда и Стонора раскрывают полную драматизма историю тщетных попыток сломить суеверное предубеждение и получить хоть на время драгоценные вещи. Они увезли с собой лишь новые снимки скальпов и образцы волос, обсуждение которых мы относим к одной из следующих глав. Одновременно они увезли с собой и представление о том, какой почти непреодолимой преградой на пути к научной цели стали перед ними суеверия буддизма.
Третья линия успехов и разочарований экспедиции — следы и выслеживание «снежного человека». В отношении находок новых следов «йе-ти» экспедиции очень повезло. Она обогатила многими тонкими наблюдениями имевшиеся описания следов: фиксацией приемов «йе-ти» преодолевать снежные сугробы движениями, напоминающими плавание, спускаться сидя на заду с крутых снежных склонов, далеко обходить человеческое жилье. Иззард и Рассел в долине Дуд-Коси шли в течение двух дней подряд по следам двух «йе-ти», тропя их в общей сложности на протяжении более 13 км; они буквально прочли на снегу всю двухдневную историю жизни этих двух существ… Но они вместе с тем прочли и приговор дальнейшим попыткам такого рода. Догнать «йе-ти» по следу на снегу — безнадежная затея, подстеречь его здесь — тем более, ибо тут он проходит, но не обитает, не ищет пищу. Стонор и другие участники экспедиции пришли к совершенно окончательному и неопровержимому заключению, что обитает «йе-ти» не в зоне вечных снегов и льдов, а ниже, в частности, на скалистых и кустарниковых склонах, где он может находить достаточно обильный корм. Но как искать его на этих необозримых скалистых просторах? Ведь там он не оставляет цепочек следов — единственного признака, по которому удавалось судить о его существовании.
Глубочайший пессимизм был, в сущности, основным выводом всей экспедиции Иззарда. «Когда мы покидали Англию, — пишет он, — сами поиски рисовались нам в следующем виде: мы находим на снегу следы „йе-ти“ и идем по ним до тех пор, пока не столкнемся с животными. На самом деле представление шерпов о том, что „йе-ти“ бродят наудачу по огромной усеянной камнями территории, расположенной выше границы леса и ниже вечных снегов, оказалось совершенно правильным»
Отсюда и те «слова предупреждения», с которыми Иззард обращается к участникам будущих экспедиций: «По нашему общему, как мне кажется, мнению, основанному на собственном опыте, йе-ти вероятнее всего можно встретить случайно, наткнувшись на него, скажем, за каким-нибудь камнем, а не в результате организованных поисков».
Этот вывод означал в сущности признание полного бессилия исследователей, надежду на чистейшую случайность! Да, собственно говоря, ничего другого и не осталось тем, кто пренебрег главным условием успешности полевой зоологической работы такого рода: нельзя производить поиски без хотя бы теоретической гипотезы о биологии того существа, которое ищешь, т. е. искать неведомо что, вслепую, на ощупь. Удивительным образом в приведенных словах Иззарда даже не сквозит мысль о применении приманок, привад. Кризис в исследованиях проблемы «снежного человека», так ясно проступивший с конца экспедиции 1954 г., это результат поверхностного практицизма, пренебрежения кропотливой научной подготовкой.
Между прочим, недооценка важности предварительных обобщений и продумывания гипотез об образе жизни и повадках искомого животного, вера в спортивную удачу и счастливый случай, — все это проявилось в прекращении западноевропейскими и американскими исследователями широких сборов или, во всяком случае, публикации собранных опросных материалов. Рассказы населения, видимо, с благословения некоторых традиционных зоологов, рассматриваются как что-то второсортное или как утратившее остроту воздействия на читателей. Между тем терпеливый сбор и анализ информации вел бы по крайней мере к постепенному уточнению карты и сезонов вероятных миграций, цикла суточной активности, количества и местонахождения молодняка, привлекающих факторов. К сожалению, гималайские исследователи отнеслись ко всему этому не серьезно.
Восходящая линия истории изучения следов на снегу в Гималаях продолжалась еще и в 1955 г. Два члена английской экспедиции военно-воздушных сил, Смит и Лиз, сфотографировали в долине Култи на высоте 12 т.ф. следы «снежного человека». Согласно сообщению, это был ряд следов, свидетельствующих о двуногом передвижении, на стопе видны пять пальцев, размер следа 29 х 14 см; к сожалению следы были погружены глубоко, на 27 см в снег.
В мае того же 1955 г. французская геолого-альпинистическая экспедиция на Макалу натолкнулась на следы «снежного человека» в районе перевала Барун. Наблюдения принадлежат профессору геологии Пьеру Борде, который до этого вовсе не намеревался заниматься проблемой «снежного человека». Уже при подъеме основная часть экспедиции видела следы почти на том же месте, но они были старыми и сильно стершимися. Спускаясь вниз, вместе с шерпом Анг Бао и носильщиками, Борде встретил почтальона, шедшего с провожатым, так как он боялся проходить эту часть пути «из-за йе-ти». На следующий день Борде обнаруживает на перевале цепочку свежих следов, пересекающих следы, оставленные почтальоном; они, следовательно, были оставлены лишь накануне вечером, ночью или даже утром в день наблюдения, и солнце не успело их деформировать. После короткого осмотра Анг Бао заявляет: «это — йе-ти, идем, нельзя здесь оставаться», и вскоре он и носильщики оказываются уже далеко от решившего обследовать следы геолога. Стоит привести большие выдержки из обстоятельной статьи проф. Борде, опубликованной по возвращении в «Бюллетене Музея естественной истории» в Париже.
«Я иду по следам по направлению на восток, траверсируя довольно крутой (20°–30°) склон. Отпечатки обоих ног хорошо видны, они вдавлены на 10–15 см в снег. Животное несколько раз скользило, как, впрочем, и я, хотя и вооруженный ледорубом, — и тогда его следы расширены и удвоены. В одном месте оно достигло верхнего края небольшой скальной стенки высотой в 1,5 м; оно спрыгнуло прямо и продолжало свой путь; никаких следов его передних лап. Я же вынужден для спуска воспользоваться трещиной, находящейся вправо. Через 200 м следы начинают подниматься, затем они резко поворачивают влево и идут в лоб к подъему. Они исчезают выше, через 200 м, за скалами, на все более крутом склоне». «…Мы отправляемся дальше, замечаю новый след с той стороны озера. Снова покидаю своих носильщиков и выхожу к этому следу. Отпечатки ног сводятся к последовательным вдавлениям в снегу. Здесь нечего получить». «Итак, я следовал по пути йе-ти на протяжении более одного километра и видел около 3000 отпечатков. Они все выглядят одинаковыми. Речь идет о глубоком следе стопы, имеющей некоторое сходство с человеческой стопой. Подошва стопы грубо эллиптична и округлена снизу. Перед нею находятся отпечатки четырех (а не пяти) пальцев приблизительно округлой формы. Первый направлен внутрь, он толще остальных и, возможно, располагается отступя, слегка позади них. Остальные три пальца располагаются на переднем контуре подошвы и очень близко к нему. Эти пальцы значительно толще пальцев стопы человека. Следов когтей не имеется. То, что можно было бы принять за таковые на фотографиях, отвечает следу, произведенному пальцами в тот момент, когда животное извлекает стопу из ямы, которая вдавлена стопой в снегу. На лучших следах еще сохранились маленькие снежные перегородки между следами пальцев, что указывает на то, что последние не полностью смыкаются при ходьбе. Длина отпечатка около 20 см. Животное передвигается на параллельных, но слегка расст