Проделав полуторамесячный марш, наш отряд в конце концов вернулся в Куляб, — заканчивает свой рассказ генерал М. С. Топильский (записано 26 марта 1961 г. Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке»). Остается добавить, что рассказчик оставляет впечатление высококультурного, вполне сознающего свою научную ответственность человека, сохранившего ясную и четкою память.
Дальнейшие наблюдения и сбор сведений по данному вопросу, наряду со всесторонним научным изучением географии Памира, были произведены Памирской экспедицией 1928 г. и Таджикско-Памирскими экспедициями 30-х годов. Однако мы пока располагаем лишь кое-какими разрозненными сведениями из числа тех, которые были тогда собраны. Так, например, геолог и альпинист Л. Л. Бархаш, участник групп, возглавлявшихся Н. В. Крыленко, поделился некоторыми записями из своих полевых дневников. В конце августа 1929 г., при подъеме по леднику Большой Сауксара, на высоте 4400 м в небольшом затененном месте, где выпавший ночью снег еще не успел растаять, он увидел свежий след человеческой ноги, босой, с очень ясными отпечатками пальцев, направление следа было кверху по леднику. В дальнейшем группа решила, разумеется, что Л. Л. Бархаш видел медвежий след, хотя сам наблюдатель не был согласен с этим. «Куда могло пробираться животное? — пишет Л. Л. Бархан. — К западу от ледника на этих высотах были расположены пологие, местами почти горизонтальные долинки береговой морены, покрытые травой, — там встречались сурки и, иногда, стада диких козлов (кииков). Возможно, что животное обходило серединой ледника наш бивуак, направляясь к месту охоты» (ИМ, III, № 103, стр.63). В другой раз, в начале сентября 1933 г. в лагере на леднике Турамос, у северных склонов хребта Петра Первого, на высоте 4200 м участники группы рано утром обратили внимание на большое оживление в зверином царстве, их крики и обнаруженные впоследствии свежие следы. «Но вот в утреннем воздухе раздался протяжный звук, похожий не то на вой, не то на отчаянный крик человека. Звук повторился дважды, резко отличаясь от всех звуков, издаваемых зверями, которые нам приходилось слышать, находясь на Памире». Ни опытный охотник Н. В. Крыленко, ни кто-либо другой не могли приписать этот звук какому-нибудь определенному животному, а носильщик таджик-охотник Юсуп утверждал, что звук принадлежит шайтану (Ibiden, стр.64; ср. Крыленко Н. В. Разгадка узла Гармо, М., 1934, с. 242). В сентябре 1933 г. на высоте 4300 м вечером на свежей сочной траве была сделана необъяснимая находка: еще теплый труп сурка без головы, которая была отделена от шейных позвонков как бритвой; вокруг не было ни капельки крови, на траве не удалось обнаружить никаких следов. «Чьи мощные челюсти перекусили шейные позвонки у сурка, какое животное выпило всю кровь и отбросило сюда тушку сурка без головы и без малейшей кровинки? — пишет Л. Л. Бархат. — Несмотря на различные предположения все это осталось загадкой и для меня и для Н. В. Крыленко» (ИМ, Ibiden; Крыленко Н. В. Op. cit., с. 270).
Академик Д. И. Щербаков в 1933 г., проходя из верховьев Ванча через безымянный перевал в составе геологической группы, видел на снегу следы ноги, напоминающей человеческую. От следов медведя они ясно отличались отставленным (откинутым) большим пальцем (ИМ, II, № 52). В том же году на Памире аналогичные следы видел С. С. Шульц. В 1934 г. альпинист В. Н. Маркелов, участник группы под руководством Н. В. Крыленко, в районе Пика Ленина на высоте около 6000 м вместе с товарищами заметил внизу на снежном склоне две фигуры двигавшиеся в двуногом вертикальном положении на расстоянии около километра от альпинистов. Последние стали быстро спускаться по направлению к неизвестным, однако те вскоре исчезли из виду, а следов их альпинисты не нашли, да, впрочем, и не очень искали. Точно установлено, что людей на склонах Пика Ленина в то время не было, кроме того, говорит В. Н. Маркелов, в то место, где исчезли с наших глаз неизвестные, никто из людей не рискнул бы забраться — там было страшное нагромождение висящих льдов (ИМ, II, № 53).
Согласно устному сообщению проф. Н. С. Волкова, члены Таджикско-Памирской экспедиции в 30-х годах собрали более обширные данные, говорившие в пользу обитания на Памире неизвестных до сих пор науке двуногих существ. Однако мы не располагаем их записями. Известно только, что какие-то самые существенные наблюдения были сделаны в 1936 г.
К тому же 1936 г. относится наблюдение, о котором сообщает Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке» бывший сотрудник радиометеорологической службы на обсерватории ледника Федченко Г. Н. Тебенихин. По его словам, там в марте 1936 г. «произошло событие, так полностью и не объясненное», пока в наши дни не появились аналогичные данные. Однажды, в первой декаде марта, дежурный по метеорологической площадке Б. Г. Нелле во время утреннего обхода в бинокль заметил, что одна из двухметровых реек, установленных на леднике для фиксации его движения, была надломлена в месте выхода из льда, а вокруг целость снежного покрова нарушена. Коллектив зимовщиков обсерватории решил, что это мог сделать только медведь, так как было немыслимо, чтобы мимо зимовки прошел человек и не зашел на нее, поинтересовавшись лишь одной из нескольких рядов реек, которую к тому же оставил на месте сломанной. Б. Г. Нелле и Г. Н. Тебенихин с ружьями и фотоаппаратом спустились на лыжах на ледник. У поверженной рейки следы рассказали, что кто-то шел на двух ногах по правому берегу ледника, т. е. по склону хребта Киз-курган, по направлению от Балянд-киика вверх по леднику Федченко, затем, не доходя метров 40 до данной рейки, он сошел со скального «пляжа» (полосы обсыпавшихся обломков скал шириной метров в 10–30) на поверхность ледника и направился к рейке, находившейся в 15 м от кромки «пляжа». Сделав вокруг рейки почти полный круг радиусом метра в три, этот «кто-то» попытался вытащить ее изо льда, но т. к. она вмерзла, дернул в сторону — надломил ее у основания и отпустил. Внимательный осмотр поверженной рейки не обнаружил на ней следов ни зубов, ни когтей, а на снегу около нее не нашлось ни одного волоска. Но эти следы на снегу были достаточно обильны. След был очень свежий. Правда, из-за особенности снега высокогорий, «манной крупы», детали не наблюдались… Однако этот след никак не походил на медвежий, хорошо знакомый охотнику Г. Н. Тебенихину. След, пишет он, был и длиннее, и в пальцах шире следа от его ялового сапога 43-го размера. Вся эта картина была зафиксирована сделанным Б. Г. Нелле фотографическим снимком, с положенными для масштаба лыжами и ружьем. Этот снимок, к сожалению единственный, приложен к сообщению Г. Н. Тебенихина, но может служить не более чем косвенным документальным доказательством истинности его сообщения, так как для анализа следов он ничего не может прибавить к описанию.
Оба лыжника, продолжая все же надеяться на «медвежатину» для зимовщиков, отправились преследовать этого странного «медведя», который, видимо уже забыв о рейке, привлекшей его любопытство, по-прежнему на одних лишь задних конечностях продолжал свой путь вверх по леднику. След говорил, что шел он неторопливым шагом, безошибочно обходя трещины, замаскированные пробками, а иногда переходя их по пробкам, словно зная, какая из них выдержит его вес. Доверившись его инстинкту, зимовщики шли на лыжах в полуметре сбоку от следа. Они двигались настолько быстро, насколько это было возможно при подъеме на высоте от 4300 до 4800 м над уровнем моря. Все более становилось странным, чтобы медведь мог вот уже несколько километров свободно идти на задних ногах, да и вообще бродить в безжизненных местах в период зимней спячки медведей. След, не пересекая ледника Федченко, повернул на восток и примерно против восточного края ледника Розмирович сошел с ледника на южный склон хребта и стал довольно круто подниматься. Преследование продолжалось. Хребет полностью повернул на восток и склон совсем стал южным. Снежный покров крупнозернистый с настовой коркой, крутизна очень большая, движение на лыжах затруднительно. Поднявшись метров на 550–600 вверх, лыжники увидели выход ледника Наливкина. Следы пошли горизонтально, а кое-где книзу уступами по 7–10 м. Не доходя километра полтора-два до ледника Наливкина, след круто пошел вниз — к началу камина, постепенно переходящего в кулуар, а затем и в желоб, с общим направлением почти прямо вниз. Весь этот спуск был внутри снежный с настовой коркой, до ледника по нему было метров 600. Тут, пишет Г. Н. Тебенихин, преследуемый удивил их еще раз: он присел и спустился по этому камину на ступнях и ягодицах. Спустившись, лыжники увидели, что след ушел на ледник Наливкина.
Дальнейшее преследование было невозможно: было пройдено уже не меньше 15 км (по прямой — 8 км) и времени оставалось только, чтобы успеть на зимовку ко времени вечерней радиосвязи. Так закончилось это преследование, «оставив после себя ряд вопросов без ответов. Только через 22 года — продолжает Г. Н. Тебенихин, — благодаря т. Пронину, на все „почему?“ я получил ответы. Я глубоко убежден в том, что на Памире и сейчас обитает „снежный человек“ (сообщение Г. Н. Тебенихина в Комиссию по изучению вопроса о „снежном человеке“ от 26 июля 1960 г., Архив Комиссии по изучению вопроса о „снежном человеке“).
Г. Н. Тебенихин полагает, что теперь становятся понятными и некоторые другие его наблюдения и случаи, имевшие место во время его зимовки 1938–1939 г. на Алтын-Мазаре (у слияния рек Сауксай, Каинды, Сельдара, образующих реку Мук-су, в нескольких километрах от языка ледника Федченко). Имеется в виду, например, что когда зимовщики производили заготовку дров близ стыка Балянд-киика и ледника Федченко, там всегда без видимых причин пугались лошади. Точно так же лошади пугались у пика Стамеска в так называемом. Чертовом гробу, где обычно останавливаются караваны, следующие из Алтын-Мазара на ледник Федченко.
Когда, много спустя после получения письма Г. Н. Тебенихина, мы разыскали упоминаемого им Б. Г. Нелле (ныне начальника монтажного строительного участка в г. Ташкенте), мы лишний раз убедились в том, как силь