вок, свалить с ног и связать. При поимке он будто бы рвался, кусался, рычал, кричал, но без внятных слов. На руках или на носилках перенесли его в Абакан, где поместили в особую железную клеть и с неделю показывали публике. Всем ли показывали — не знаю, но несколько человек говорили, что сами ходили смотреть это чудище. Передавали, что когда люди приближались к его клети, он зло рычал и тряс железные прутья так, что вся его тюрьма ходуном ходила. Кормили сырым мясом и рыбой. Особенно любил рыбу, хватал, рвал зубами на куски и ел с жадностью. На мои вопросы, как выглядел, говорили, что рослый, сильного сложения, весь в густых волосах. Подробностей не помню. На вопрос, куда он делся, отвечали, что „куда-то увезли“, а иные добавляли, что увезли в отдельном вагоне, наверное в Москву» (ИМ, III, № 116). Единственное не совсем точное подтверждение этого рассказа получено пока от художника Б. Жутовского, прибывшего в г. Абакан летом 1955 г. из маршрута по тайге и в разговоре с местным жителем, кажется, учителем, услышавшего неожиданный вопрос: не встречали ли косматого человека, так как лет двадцать тому назад «вроде там поймали, тут вот показывали, да и куда-то дели». (Сообщение Б. Жутовского. Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке».) Кто знает, может быть и в самом деле экземпляр интересующего нас человекоподобного животного был довезен даже до Москвы и кончил свои дни где-нибудь в психиатрической больнице, как случай редкой психической и сопровождающей соматической аномалии, под каким-нибудь наугад данным ему именем, так что и искать-то теперь его было бы безнадежно…
В августе 1962 г. на южном склоне г. Белухи (Катунский ледник) на высоте около 2500 м. горно-туристская группа (Дитман, Айрапетянц, Васильев, Иорданишвили) обнаружила на льду помет, разбросанный на площади около 2 кв. м., формой он совершенно напоминал человеческие фекалии, но состоял в значительной мере из непереваренной и полупереваренной травы. Принадлежность этого помета (образцы которого были доставлены в Москву) волку представляется невероятной, тем более — медведю, барсу, оленю… Кто оставил странный свежий помет на ледника? (Сообщение А. Иорданишвили от 25 сентября 1962 г. Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке».)
Очень интересны бесхитростные письма охотницы-лесничихи А. Д. Полетаевой, отлично знающей безлюдные глухие места в тайге Красноярского края и Тувинской области, в частности, вдоль трассы от г. Абакана до г. Кызыла. Следы местных животных — зверей и птиц — ей отлично известны. В 1952 г. на гребне Саянского хребта она встретилась с совершенно незнакомыми следами. Это были вдавленные в снег почти круглые следы длиной сантиметров 25, не имевшие отпечатков ногтей, оставленные косматым волосатым существом, шедшим не на четырех ногах, а на двух. А. Д. Полетаева ясно отличала эти следы от медвежьих. Она прошла этим следом более одного километра, а когда вернулась, то, по ее словам, обнаружила, что существо, оставившее след, проследовало вторично непосредственно за ней. Поспешив на стоянку, А. Д. Полетаева, по ее словам, поделилась наблюдением с охотниками-тувинцами, которые посоветовали ей больше туда не ходить, прибавив: «это наши предки, не ходи, а то тебя унесут» (ИМ, III, № 117; письмо А. Д. Полетаевой от 28 октября 1959 г. Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке»).
Д. И. Попов из Иркутска сообщает, что в 1952 г. в пос. Орлик Окинского района БурАССР он слышал сообщения местных жителей о встречах в Саянских горах очень крупного человекоподобного существа, с длинными руками и белой шерстью, ходящего согнувшись. Тогда же он слышал от С. И. Кудрявцева о встрече последнего в Саянских горах, вдали от города Зима, с человеком со светлой шерстью, который ходил сгорбившись, с длинными руками. (Из письма Д. П. Попова от 5 мая 1959 г. Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке».)
Весьма реалистическое сообщение сделали три азербайджанца, временно работавшие на лесозаготовках в 1954 г. в горах Бурятской АССР, а именно, по-видимому, в Восточных Саянах. Сафар Саидов, Вайсал Ахмедов и Альгейдар Ахундинов шли к месту работы по горной тропе. «Вдруг, выйдя из-за огромной каменной глыбы, мы в ужасе остановились. Мурашки побежали по телу и волосы на голове встали дыбом. Метрах в 10–15 от нас быстро спускалось сверху какое-то чудовище, похожее на человека, все тело которого было покрыто густым волосом. Он бежал очень ловко, держа что-то в руках, и скрылся в темном ущелье». Далее описывается ужас лесорубов и меры предосторожности принятые на ночь. Но приехавший утром бригадир из местных жителей, когда ему поведали о встрече в горах, «не очень удивился, так как сам не раз за свою жизнь встречал человека, который живет высоко в горах и ходит голый. Его видели и другие местные жители. Этот дикий человек на людей не нападает, живет все время в горах, питается путем ловли диких зверей, птиц» (ИМ, III, № 118).
Эти несколько наблюдений, относящихся к горам Алтая и к Саянам, дополняются рядом других сведений из тех же мест, переданных пока лишь в форме устного сообщения о сборах опросных данных среди населения научной сотрудницей Музея краеведения г. Кызыла т. Сорокиной.
В целом, имеющиеся данные по горам Алтая и Саянам создают впечатление реалистичности, тем более, что в большинстве своем они записаны со слов не местного населения, а приезжих людей, что исключает причисление их к местному фольклору. Природные условия Алтайских гор и Саян дают возможность предполагать здесь в историческом прошлом один из важных очагов обитания «снежного человека». Необходимо подчеркнуть также непосредственную ландшафтную и зоогеографическую связь этой области с Монгольским Алтаем, как мы уже знаем, ведущим нас в одну из наиболее богатых описательными данными о «снежном человеке» территорий — в Монгольскую Народную Республику.
Наш обзор сведений по горным областям Советском Азии мы закончим еще более беглыми предварительными замечаниями, касающимися бескрайних горных хребтов Забайкалья и всей Восточной Сибири. Было бы совсем неверно пытаться причислить всю Бурятскую АССР, Читинскую область, Якутскую АССР, Хабаровский край с их горными хребтами и плоскогорьями к ареалу «снежного человека». Для этого нет должных оснований ни в наличных опросных материалах, ни в физико-географических и био-географических условиях указанной территории. И все-таки было бы неосторожно, с другой стороны, вовсе выкинуть из поля нашего внимания эту грандиозную гористую страну северо-восточной Азии: то тут, то там, до нас доносятся сведения населения — по большей части окутанные густой пеленой легендарности и фантастики, домыслов и басен, но подчас вдруг и удивительно конкретные, содержащие в общем уже хорошо знакомые нам черты дикого человекоподобного существа. Волей-неволей складывается предположение, не находимся ли мы здесь в области очень давних в своем большинстве, принявших поэтому полу-сказочный характер воспоминаний о древнем, ныне исчезнувшем существе, хотя единичные рассказы говорят как будто и о появлении в совсем недавнее время на короткий сезон небольших групп или единичных бродячих особей «снежного человека» в тех или иных восточносибирских горах.
Из с. Тотта Аяно-Майского района Хабаровского края получено сообщение В. Константинова о том, что у эвенков у подножия хребта Джугджур охотники рассказывают о редких встречах «бюляна» — голого человека большого роста, обросшего волосами, похожими на медвежью шерсть, о темным лицом и глубоко сидящими глазами. В одном случае рассказывается, что охотники ранили «бюляна» в ногу, поймали его и долго пытались допрашивать, но тот только скалил зубы и издавал разные крики, которые больно отдавались в ушах. Любопытно, что, по словам наблюдателей, они видели «бюляна» с палкой в руке, а однажды и с сухой бедренной костью какого-то животного, которая, видимо, служила ему ударным орудием. Как рассказывают, однажды, когда удалось убить «бюляна», он оказался весь обмазанным смолой, особенно ступни и ладони рук (дело было летом). (Сообщение В. Константинова. Архив Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке».)
Севернее, в горах Якутии записано немалое количество рассказов о диком человекообразном существе. Его называют «чучунаа», «кучуна», «мээлкоээн», «хээдьек», «абасы».
Выдающийся знаток якутского фольклора Г. В. Ксенофонтов опубликовал некоторое число этих записей. В них интересно не то, что сближает этого «дикого человека» с мифологическими существами или, напротив, с представлением о примитивных людях, соседях-чукчах, а то, что подчас, разрозненными штрихами, сближает его с животным, уже известным нам по многим описаниям. Разве похоже на мифологический образ постоянно подчеркиваемое свойство этого «чучунаа» при редчайших встречах с людьми тотчас спасаться бегством, так что видят его почти исключительно убегающим? Во многих рассказах подчеркивается, что бродит он в одиночку, бегает с исключительной быстротой. Строением тела похож на человека, но принадлежит к «шерстистому или волосатому племени», т. е. тело его покрыто волосами. Кстати, представляется вероятным, что Г. В. Ксенофонтов смешал и объединил вместе два разных предания: «о бородатом народе», которое он с известным основанием склонен считать отдаленным отзвуком рассказов об айнах, живущих в южной части о. Сахалина, и о «волосатых людях», которым часто приписывается рост выше или ниже нормального и скорее животный, чем человеческий образ жизни. Правда, именно об этих волосатых людях предание гласит, что этот народ будет разыскан тогда, «когда наступит последний век и начнется светопреставление». Однако, когда рассказывают о встречах с такими существами, нередко упоминают признаки, скорее интересные для биологии, чем для мифологии. Они свистят, пугая людей и оленей, либо кричат весьма неприятным, хриплым и трескучим голосом. Встречаются исключительно в летнее время. Живут в норах наподобие медведей, пожирают мясо оленей в сыром виде, могут добывать диких оленей, а домашним оленям спутывают ноги тельником. Делают себе запасы пищи, собирая мышей (