; IV, с. 56–57, а также кавказские данные). Мы не встретили оснований признать характерным для «снежного человека» тип фигуры, реконструированной Хахловым: с осью, в общем сильно наклоненной вперед, но зато очень часты, как подчеркивает и Хахлов, указания на сутулость, согнутость вперед плеч и головы, как бы сгорбленность, причем чаще при описании движущегося существа, реже — в стоячем положении (ИМ, I, с. 42, 6, 8, 83, 85, 92; II, с. 50, 61, 85, 106, 117; III, с. 12, 33, 70, 85, 115; IV, с. 58, 113, а также кавказские данные). Эта сутулость, столь характерная, как известно, для фигуры неандертальца, объясняется, с одной стороны, особенностями в посадке головы, с другой стороны, сдвинутостью вперед плечевого пояса. Последнее создает на скелете неандертальца впечатление длиннорукости, так как руки свисают вперед и спускаются низко, хотя действительная длина рук сравнительно с длиной туловища и ног и мало отличается от нормы современного человека. То же впечатление оставляет и фигура аналогов «снежного человека». В значительной серии наблюдений указывается на большую, чем у человека, длину их рук, спускающихся до колен и даже ниже (ИМ, I, с. 6, 9, 26, 42, 83, 85; II, с. 47, 79, 51; III, с. 38, 106, 115; IV, с. 43–45, 136, а также кавказские данные). Но нам важно не только это зрительное впечатление о длиннорукости. Еще гораздо существеннее серия наблюдений, указывающих на использование аналогами «снежного человек» передних конечностей при передвижении.
Эти случаи употребления рук для локомоции относятся к самым разным ситуациям: барахтанью в снегу, перепрыгиванию через трещины, убеганию от опасности и преследования, карабканью на скалы, а также и на деревья (ИМ, I с. 15, 21, 32, 43, 44, 45, 46, 52, 53; II с. 38, 48; III с. 32, 101; IV, с. 92, 113, а также тянь-шанские и кавказские данные). Характерно, что нет ни одного указания на то, чтобы экземпляр «снежного человека» в какой бы то ни было ситуации при передвижении на четырех конечностях опирался на тыльную сторону кистей рук, как это всегда делают антропоиды. Он неизменно опирается на ладони. В случае, описанном геологом М. А. Строниным, существо это бежало вверх по довольно крутому склону помогая себе передними конечностями, «подкидывая их под себя, как лошадь, бегущая наметом». В описании этих существ другим наблюдателем говорится: «Много работают руками, особенно при подъемах на гору». Последнее замечание особенно важно: если подчас, судя по рассказам, «снежный человек» бросается бежать на четвереньках даже на плоском месте, будучи сильно испуганным, то все же роль передних конечностей в локомоции «снежного человека» выступает чаще всего и особенно ясно при подъемах на скалы и крутые склоны. В этих случаях на передние конечности ложится задача подтягивания тела, а нижние конечности играют скорее вспомогательную роль. У В. А. Хахлова на основе рассказов охотников-казахов, видевших как «дикий человек» лазает по крутым склонам и скалам, сложилось впечатление, что он «быстро ползает главным образом на своих длинных руках, подталкивая тело ногами» (ИМ, IV, № 122, с. 46–47). Выше приводилось одно наблюдение с Кавказа: «дикий человек», перелезая через забор, сначала подтягивается на руках, затем перебрасывает ноги. Цитировался и анализ горцами-шерпами отпечатков, оставленных «йе-ти» на снегу: чтобы сесть на высокий камень, он подтянул себя, опираясь на руки, о чем свидетельствуют следы двух вмятин по краям отпечатка его ягодиц (ИМ, I, с. 45).
Но все же вся серия упоминаний об использовании передних конечностей при локомоции составляет ничтожный процент к постоянным, неизменным указаниям на прямостояние и прямохождение, как основную форму положения тела аналогов «снежного человека». Они способны, судя по различным описаниям, на задних конечностях подниматься в гору, идти на протяжении многих километров, быстро бежать, спрыгивать на 1,5 м. вниз, перепрыгивать через камни. Иными словами, выпрямленное положение — их существенная видовая черта. При этом он может садиться как человек, — преимущественно на корточки, что отмечено в очень большой серии показаний, но в меньшем числе случаев сидел и на ягодицах на камне, как на стуле, или съезжал сидя со снежного склона (ИМ, I, с. 33, 38, 47, 54, 56; IV, с. 136 и др., а также кавказские данные). И все-таки для биолога не менее важно отличие локомоции реликтового гоминоида от человеческой, выражающееся в том, что он пользуется передними конечностями для передвижения и лазания значительно больше и чаще, чем человек.
От особенностей способа передвижения вернемся к строению тела аналогов «снежного человека» в целом. В большинстве случаев непосредственное впечатление наблюдателей состоит в том, что фигура этого существа и спереди, и сбоку, и сзади похожа на человеческую, хотя нередко в показаниях оговаривается, что оно именно только похоже на человека, т. е. человекоподобно, а есть в его внешнем облике и что-то звериное, обезьяноподобное (ИМ, I, с. 23, 82, 83; II, с. 112; III, с. 33, 38, 42, 49, 70, 71, 73, 77, 87, 97, 105, 115; IV, с. 32, 136, а также кавказские и тянь-шаньские материалы). Наряду о упомянутыми выше особенностями фигуры, как например, в большей или меньшей мере выраженная у разных особей сутулость, свисающие руки и пр., нередко указывается также на относительно большую длину туловища сравнительно с ногами (ИМ, III, с. 87; IV, с. 56), на относительно большую ширину плеч и всей верхней части туловища сравнительно с тазом и всей нижней частью (ИМ, II, с.115; III, с. 70, 105, 115–116). В нескольких показаниях подчеркивается общая массивность, мощность телосложения, мускулистость, коренастость, могучая грудная клетка (ИМ, I, с. 26, 28, 31, 37, 40, 85; II, с. 115; III, с. 11, 89, 116; IV, с. 103, 121). Лишь в очень редких случаях (у В. А. Хахлова, Н. А. Байкова, в некоторых кавказских опросных материалах) говорится, наоборот, о худобе, узкогрудности, щуплости, слабой физической развитости, что, конечно, вполне объяснимо как индивидуальное или популяционное отклонение от более обычного физического типа в результате плохих условий питания, болезней и т. д.
Как уже отмечалось, особенно велик размах колебаний — в данных, касающихся роста аналогов «снежного человека». Значительно более 50 % всей серии имеющихся показаний говорит о том, что рост наблюдавшегося экземпляра равен росту среднего человека (около 1,5–1,7 м.) Однако в немалом числе случаев отмечается рост выше среднего человеческого (1,8–2,2) и даже якобы доходящий у некоторых экземпляров до 2,5–3 м. В других случаях указывается рост ниже среднего человеческого для предположительно взрослых особей «снежного человека», однако эти данные, как и самый нижний отмечаемый предел роста, не представляют для морфолога особого интереса, ибо могут относиться не только к низкорослым особям или популяциям, но к подросткам или детенышам. Что касается веса тела, то единственная попытка определить его по глубине следов крупного экземпляра в снегу была сделана Вис-Дюнантом и привела к ориентировочной оценке веса в 80–100 кг (ИМ, I, с. 51).
По описательным данным может быть замечена существенная разница в росте и массивности мужских и женских особей (половой диморфизм) (Напр., ИМ, III, с. 52; 1У с. 61–62). У самок в большой серии показаний отмечены очень отвисшие грудные железы и только в одном случае, относящемся явно к очень молодой особи, указаны небольшие расположенные высоко молочные железы (ИМ, IV, с. 62). Описания детенышей реликтового гоминоида слишком скудны для определения каких-либо особенностей в строении тела.
Самцы, самки и детеныши реликтового гоминоида покрыты с ног до головы волосами. В этом сходится 100 % показаний. Подошвы ног и ладони рук, напротив, по всем показаниям, не имеют волос. Волосяной покров на теле аналогов «снежного человека» определяется наблюдателями очень конкретно, образно, нередко с помощью сравнений с теми или иными животными. Наряду с совпадением общей характеристики обволошенности тела, мы обнаруживаем огромное многообразие в деталях. Как объяснить эту мозаичность сведений — не фантазией ли рассказчиков? Проф. В. А. Хахлов предложил гипотезу, которая представляется более рациональной: и цвет и характер шерсти резко изменяются у животных, как диких, так и домашних в летнее и зимнее время, и даже у человека прослеживаются реликты этих изменений; следует полагать, что у аналогов «снежного человека» также происходит смена и изменения волосяного покрова по сезонам, откуда, может быть, разногласия и противоречия у рассказчиков (ИМ, IV, № 122, с. 77). Выше упоминалась аналогичная мысль д-ра Б. Эвельманса о возрастных изменениях окраски волос у высших приматов. Иными словами, мы можем допустить большую индивидуальную, популяционную, возрастную, сезонную вариабельность волосяного покрова у вида Homo troglodytes L.
Каковы же данные о цвете волос реликтовых гоминоидов? Значительно больше половины всей серии показаний по этому вопросу называют рыже-бурый или коричневый цвет. Но в остальной части есть и значительные колебания: цвет подчас определяется как более темный, вплоть до характеристики его как «коричнево-черный» и просто «черный», а в другую сторону — как светло-коричневый, желтоватый, желто-серый, серо-палевый, просто серый (ИМ, I, с. 3, 8, 9, 10, 15, 21, 22, 24, 26, 27, 31, 33, 37, 40, 43, 45, 53, 63, 65, 71, 80, 82, 88, 90, 93; II, с. 6, 8, 9, 13, 15, 18, 27, 31, 52, 61, 81, 100, 105, 117; III, с. 12, 14, 30, 32, 37, 42, 50, 51, 68, 70, 73, 88–89, 100, 105, 106, 107, 113; IV, с. 61, 100, 113, 103, 104, 121, 124, а также кавказские и другие данные). Цвет волос не всегда вполне одинаков на всем существе: иногда указывается отличие цвета на животе или груди, еще чаще — на голове (ИМ, I, с. 40, 71; II, с. 6). Наконец, упомянем уже отмечавшиеся редкие сведения о совершенно белых особях — седых или альбиносах.
Несколько слов о длине и характере волос на теле. На основе описаний можно уверенно полагать, что у реликтового гоминоида нет подшерстка (подпуши), как у всех представителей отряда приматов. Показания о волосах колеблются от характеристики их как «коротких» (длиною в 1–2–3 см,) до определения как «длинных», от эпитета «редкие» до эпитетов «густые», «лохматые», «косматые» (ИМ, I, с. 3, 8, 9, 15, 21, 26, 27, 28, 37, 41, 63, 65; II, с. 9, 16, 18, I9, 31, 47, 61, 71, 81, 82, 88; III, с. 12, 30, 32, 37, 50, 70, 71, 76, 85, 88, 89, 97, 100, 104, 105, 107, 106, 113; IV, с. 59, 61, 77, 100, 121, 124, а также кавказские и другие данные), Однако этот размах определений длины и густоты волос как раз в наибольшей степени может быть объяснен изменениями организма и среды, в том числе сезонной сменой волосяного покрова. Напомним цитированное выше сообщение начальника автономного уезда из юго-западной части Синьцзян-Уйгурской автономной области КНР о ежегодной линьке живущих в горах «диких людей» («волосы падают в апреле»). Таким образом, в пестроте показаний можно усмотреть не столько противоречивость, сколько отражение большой изменчивости волосяного покрова реликтового гоминоида. Впрочем, немалую роль может играть, конечно, и субъективная оценка наблюдателя, неточность масштаба для определений. Например, шерсть «снежного человека» характеризуется то как «жесткая», то как «мягкая» или «пушистая» (ИМ, I, с. 21, 26, 31, 45, 63; II, с. 6). Более объективный характер, несомненно, носят указания на неравномерность обволошенности или разную длину волос на разных частях тела (ИМ, I, с. 42; II, с. 85; III, с. 78, 100). Представляют, в частности, интерес несколько имеющихся указаний на весьма малую обволошенность ягодиц. Неоднократно повторяются указания на разное направление роста волос в верхней и ниженей части тела (что находит аналогию и в направлении роста волос у некоторых людей) (ИМ, I с. 22, 29, 42, 46; II, с. 9).