— Простите, что? Мне показалось, что вы сказали, будто для возвращения домой мне надо…
— Умереть, — кивнул маг. — Только не пугайтесь, давайте я вам объясню. Помните, я вам показывал разделение платка, когда объяснял, как вы попали в этот мир?
— Да уж, такое забудешь.
— Вот. А теперь главное, что я тогда говорил. С платком легко, но с путешествием между мирами много сложнее. Ничто материальное границу преодолеть не может. Проходит только… ну, пусть будет душа… разум… назовите, как хотите, которые уже здесь создают себе тело. Но что произойдёт, если тело умрёт?
— Вы хотите сказать…
— Да. Разум устремится к тому, с чем он был разделён, и вы снова попадёте домой. Только…
— Давайте уж говорите всё. — Девочка поёрзала на стуле, устраиваясь поудобнее, отставила чашку и вернула в вазочку печенье.
— Видите ли, в чём проблема… Когда ваш разум был скопирован, вы — копия — стали уже самостоятельной личностью. Если вы вернётесь, то для вашего «я» там, дома, это может быть дорогой к шизофрении. Две личности в одном теле… Не знаю, как у вас к этому относятся, но у нас таких людей не очень любят.
— Не то чтобы их у нас не любят, — убито отозвалась девочка, — но лечение мне обеспечат. Значит, две личности в одной голове?
— Нет. Так было бы теоретически, но наш мозг очень сложен, и он умеет себя защищать. Если ваше первое «я» здорово, то есть находится в здравом уме и твёрдой памяти…
— На свой ум и память не жаловалась, — буркнула Наташа.
— …значит, мозг оригинала вашу личность победит. Оставит все воспоминания, все чувства, ощущения, но личности, «я», не будет. У оригинала будут двойные воспоминания: как он был дома и делал привычные дела и как он искал наследство известных нам Гринверов в другом для него мире. Возможно, он даже поверит в это.
Наташа молчала. Взяла чашку чая и чуть отпила. Поставила на место, отвернулась и стала старательно разглядывать что-то в окне.
— В утешение могу сказать, что если ваше «я» умрёт в том мире раньше, вы тоже получите все его воспоминания.
— Гонс… пожалуйста… мне надо подумать…
Маг прекрасно понимал состояние девочки. Он ничем не мог помочь ей, и любые слова утешения будут неубедительны и пусты. Что-либо изменить в ситуации он тоже бессилен, остаётся только ждать и верить.
Наташа повернулась, взялась за чашку, но так и замерла. Потом посмотрела на мага и улыбнулась:
— Я в порядке… честно… я совершенно в порядке.
Улыбка превратилась в жалкую гримасу, и вдруг девочка буквально упала на стол и разревелась. Гонс поспешно передвинул стул поближе и обнял её. Наташа спрятала лицо у него на груди, продолжая реветь.
— Ну-ну. Всё хорошо… всё хорошо, — немного растерянно повторял он.
Увидев улыбку на лице девочки, он испугался. Улыбка в такой ситуации… это было до ужаса неестественно. Оказалось, что за ней девочка всячески старалась спрятать свои отчаяние и боль. Не получилось, и маг был даже рад этому. Если бы девочке удалось обмануть его, он бы не понял, насколько ей на самом деле больно и одиноко, возможно, тогда он невольно подтолкнул бы её к чему-то непоправимому.
Девочка продолжала всхлипывать, не обращая внимания на шушуканье посетителей, поглядывающих в их сторону, да и вряд ли она их даже замечала. Наконец она успокоилась, но вырываться не спешила. Замерла. Маг ощущал, что она дрожит, как натянутая струна. Ещё миг, и девочка снова рухнет в бездну отчаяния.
— Наташа, вы, конечно, вольны поступить, как вам захочется, но если вы решите остаться в нашем мире, вам не нужно беспокоиться о будущем. Мы с тётей много говорили о вас и решили после завершения дела с Гринверами пригласить переехать жить к ней.
— Два одиночества должны помогать друг другу? — раздался тихий голос Наташи. Она вдруг поспешно отодвинулась. — Извините, я… вам весь камзол слезами залила.
— Не беда, — улыбнулся маг. — Я этот камзол повешу в шкаф и буду любоваться на ваши слёзы, как на сокровище.
Девочка против воли улыбнулась.
— Значит, для вас слёзы девушек — сокровища? Вы их коллекционируете, доводя девушек до слёз?
Гонс озадаченно почесал в затылке, потом рассмеялся:
— Сдаюсь. Ляпнул, не подумав, за что очень-очень извиняюсь, но камзол и в самом деле пустяк. Так что насчёт моего предложения?
— Господин…
— Просто Гонс. Если не хотите так, можете называть меня дядя Гонс.
— Дядя?! Гм… — девочка озадаченно моргнула. — Я… постараюсь, дядя… Гонс. Только мне не хочется вас стеснять.
— Наташа, давайте поговорим серьёзно. Вы ведь вряд ли думали о том, как устроиться в этом мире. Гринверы не оставят вас у себя, чем бы ни закончилось дело, да вы и сами не останетесь. Или я не прав? — Наташа только кивнула. — Значит, вам очень скоро предстоит решать эту проблему. Я думаю, что вам стоит принять предложение тёти, и пусть вас не беспокоит материальная сторона вопроса. Мне почему-то кажется, что ваше совместное проживание и сотрудничество очень скоро обогатит вас обоих как в прямом, так и в переносном смысле. Не отказывайтесь от помощи. Я понял, что вы — девочка сильная, но даже самым сильным людям порой нужна помощь.
Наташа задумалась, размешивая уже остывший чай в чашке. Гонс молчал, не мешая ей.
— Скажите, почему вы всё это делаете для меня? Только честно.
— Честно? — теперь уже задумался маг. — Если честно, то не знаю. Мне просто стало жалко вас; ещё там, когда я увидел вас на полу в особняке Гринверов. Я тогда подумал о том, что наделал, о том, что вы окажетесь в этом мире совсем одна, без чьей-либо помощи, без поддержки. Я тогда и пообещал себе стать вам той поддержкой, а когда вы впервые улыбнулись… Знаете, когда вы улыбаетесь, то становитесь очень похожи на мою дочь… она погибла двадцать лет назад при нападении пиратов. Хотя характер у вас другой. Вы сильный человек, она была не такая: мягкая, добрая, доверчивая, но не сильная. И вот когда я увидел вашу улыбку, во мне ожили воспоминания о ней, и я понял, что ради вас сделаю что угодно. Так что тут я не шутил.
— Спасибо, — прошептала Наташа, не поднимая головы. — Спасибо… дядя Гонс.
Маг на мгновение замер, потом импульсивно придвинулся к девочке и обнял её.
— Всё в порядке, моя девочка. Всё в порядке. Я всегда буду рядом. А моя тётя замечательная женщина. Вы поладите. Главное, не делай глупостей. Тебе сейчас тяжело, ты одна в этом мире оказалась, но друзья и знакомые — дело наживное. А мы, надеюсь, станем тебе хорошими родственниками. Я понимаю, что глупость говорю… и понимаю, что никогда не смогу заменить тебе отца.
— Нет, — Наташа замотала головой. — Не надо мне его заменять. Отец — это отец. А вы… — Девочка подняла лицо и задорно улыбнулась. — А вы попробуйте стать не хуже.
— Я буду очень стараться, — искренне ответил Гонс.
На сердце у Наташи вдруг стало легко. Куда-то пропало отчаяние тех минут, когда девочка поняла, что домой она уже не вернётся никогда. Разве можно назвать это возвращением, если теряется собственное «я»? Если возвращаются только воспоминания, в которые её первая половина, возможно, даже не поверит?
Наташа поспешно отвернулась и вытерла глаза. А она-то уже надеялась, что справилась с собой. К счастью, Гонс правильно понял её состояние и вмешиваться не стал. Наташа вдруг поднялась.
— Давайте прогуляемся, господин Гонс, что-то здесь… жарко стало.
Маг молча расплатился и вышел следом. Девочка стояла у двери, прислонившись к стене, и разглядывала небо. На стук двери она повернулась.
— Простите… мне надо привыкнуть к новому состоянию.
Маг щёлкнул пальцами.
— Наташа, тут недалеко рынок есть, я помню, как вам пряник понравился. Хотите?
— Хочу, — слабо улыбнулась девочка. — Спасибо.
— Тогда прошу.
Неторопливая прогулка привела чувства девочки в порядок. Родившись в Душанбе и прожив всю жизнь в областном городе в глубине России, Наташа бывала на море только три раза и на всю жизнь запомнила утопающие в садах ослепительно-белые домики, сбегающие к пляжу тихие извилистые и тенистые улочки, шумное дыхание моря и хриплые крики чаек… Сбылась мечта идиота, называется. Приморский город, небольшой по меркам родного мира, сады. Сады, правда, не совсем обычные. Похоже, они сейчас находились в районе, где жили богатые горожане. Особняки здесь, конечно, не чета особняку Гринверов, но вовсе и не развалины. Резная ограда, за которой виднеются высаженные кусты роз, двухэтажный дом, выглядывающий из-за деревьев. И ещё очень мало людей, кажется, простых пешеходов в этом месте не водилось. Только один раз рядом распахнулись ворота, и из них довольно резво выкатилась коляска, в которой сидел важный толстый господин. Одарив девочку и мага презрительным взглядом, он что-то сказал кучеру, и тот погнал быстрее.
— Надежда и опора Моригатской республики, — прокомментировал Гонс, — нобили. Я специально повёл вас здесь.
— Скажите, а вы нобиль?
— Я? — Гонс задумался. — Мог бы им стать, но не хочу. Не вижу смысла… После смерти дочери меня эти игры уже совсем не занимали.
— Извините, — девочка почему-то почувствовала себя виноватой.
— Не надо извинений, я действительно не вижу смысла. Избираться куда-то не хочу, все остальные привилегии нобилей мне тоже как-то не нужны.
Гонс свернул в какой-то переулок. Здесь уже не было шикарных особняков, да и заборы оказались простыми — деревянный штакетник. Непонятно, правда, что они огораживали. Вряд ли тут, рядом с нобилями, жили обычные люди, земля здесь явно недешёвая. Это заинтересовало девочку, и она попыталась рассмотреть, что находится за забором. Оказалось — трава. Наташа озадаченно почесала голову, покосилась на ухмыляющегося мага. Затем решительно перелезла через забор.
— Вторжение в частные владения, — пояснил Гонс, оказываясь рядом.
— Вы меня не остановили.
— Напугать не удалось, — хмыкнул маг. — На самом деле это свободные участки, они сейчас в собственности городского муниципалитета.
— А почему ничего не строят?