– Что именно? – поинтересовался Краснощеков.
– Что мы делаем?
– Думаю, да.
– Ну что же, может, это и лучше. Я думаю, нам надо с вами поговорить. Проходите в дом.
Его квартира напоминала больше служебное помещение: раздвинутый, но не застеленный диван-кровать, старый письменный стол и несколько стульев. Вместо люстр на потолке торчали обычные электрические патроны, из которых выглядывали тускло мерцающие лампы накаливания. За столом сидела девушка в спортивной одежде, держащая в руке кружку с дымящимся чаем. Увидев нас, она вздрогнула, но, посмотрев на молодого человека, успокоилась. Посередине комнаты был открыт люк в подполье, куда уходил черный электрический провод, по-видимому, для освещения подвала. Рядом с подпольем стояло несколько белых мешков.
– Я думаю, вы не там ищете, – сказал Краснощеков. – Мы пришли вовремя, пока дом полностью не разрушился бесплодно.
– Почему не там? – спросил Лев.
– Потому что в этом доме никогда раньше подвала не было и потому что купцы – умные люди. Они бы не стали прятать ценности в своем доме, их тут легко найти.
– А где тогда они могли спрятать?
– Смотря что. Но, думаю, что они воспользовались другим домом.
Молодые люди и я непонимающе смотрели на Краснощекова.
– Объясните поподробнее, – попросил я.
– Я это сделаю чуть позже, когда кладоискатели расскажут нам, что они здесь ищут.
– Что ж, я думаю, – парень посмотрел на девушку, – нам придется это сделать. Тем более что мы и вправду в поисках зашли в тупик. Мы выкопали и вынесли уже почти половину грунта под домом и не нашли даже следов того, что здесь когда-то был подвал. Хотя в письме было четко сказано, что ценности спрятаны в подвале, за камнем фундамента дома.
– Вот именно, – оживился Краснощеков, – подвала здесь никогда не было, и раскопки вы произвели зря, тем более что землю, которую вы выгребли и увезли, придется возвращать на место, иначе дом развалится.
– Да, мы думали об этом, – сказал парень. – Мы не хотели причинить вред никому.
– Тогда расскажите нам, почему вы начали здесь производить раскопки? – попросил Краснощеков.
– Мы однажды купили старинный письменный стол в антикварном магазине, который сдала бывшая хозяйка этой квартиры. Я по профессии краснодеревщик. Сейчас многие увлекаются стариной и всем, что с ней связано. Я думал разобрать стол и сделать несколько его копий под старину для продажи. Одним словом, я хотел заработать на моде. И вот, когда я стал его разбирать, вдруг выпало письмо. – Он протянул его нам.
«Дорогая доченька! Милый мой ангелочек!
Я так и не дождался твоего возвращения. Силы покидают меня, и жить осталось недолго.
До сих пор не могу понять, почему так у нас с тобой получилось. Какие силы вмешались, чтобы разлучить нас? Ты всегда радовала меня своей умненькой головкой, милыми кудряшками, очаровательными глазками, так похожими на глаза твоей мамы, которую ты никогда не видела. Я очень любил ее, но Бог забрал ее при родах, зато он дал мне тебя. Я всегда жил тобой и только для тебя. Мне казалось, что ничто нас не сможет разлучить. Ты выросла умной, красивой, образованной, заботливой. И вдруг покинула меня. Я думал, ты вернешься, но оказалось, мы расстались навсегда.
Знай, что ты всегда была и остаешься для меня самым дорогим человеком на свете. И я покидаю этот мир в надежде, что Бог нас соединит вновь после смерти, и я еще порадуюсь вместе с тобой.
Солнышко мое! Я уверен, что, узнав о моей смерти, ты посетишь отчий дом и обязательно заглянешь в наш с тобой тайник в письменном столе, куда мы иногда прятали письма, желая донести друг другу то, что не могли сказать вслух. Именно здесь я оставляю для тебя свое последнее послание.
Доченька! Я не успел тебе отдать то, что хранил для тебя, ведь ты упорхнула из гнезда неожиданно. Знай, все, что было в моей жизни, – это для тебя, все, что я сберег – все твое! Мне это досталось неожиданно, во время пожара в 1879 году, и оно не имеет цены. Меня попросил сохранить это до лучших времен уважаемый человек из Географического общества, который на пожаре потерял всех своих близких, а сам не смог перенести их потерю. У него это находилось со времен А. Н. Радищева. Ты найдешь это в углу подвала нашего дома, за камнем с отколотым краем в фундаменте. Ты не спутаешь его ни с каким другим камнем из-за его желто-коричневого пятна причудливой формы в виде выступа посередине, напоминающего человеческое лицо. Это самое дорогое, что у меня есть. Распорядись им по своему усмотрению, как подскажет твое сердце.
– Это подтвердило мое предположение, что вы искали не там, – сказал Краснощеков.
– А где надо было? – вдруг заговорила девушка.
– В соседнем доме. Но я думаю, чтобы проверить мою версию, нам лучше подождать до утра. Пока же давайте попьем чаю. Он явно остыл за разговорами.
Наутро выяснилось, что подвал как таковой в двухэтажном доме не сохранился. Цокольный этаж при советской власти переделали в квартиры, где в настоящее время проживали две семьи. Пришлось на неопределенное время поиск отложить.
– Вы обратили внимание в письме на ссылку о Радищеве? – спросил я Краснощекова.
– Конечно. Я думаю, надо эту версию проверить.
– Какую версию? – удивился я. – Вы думаете, речь идет о том Радищеве, который написал «Путешествие из Петербурга в Москву»?
– Непременно. Я другого не знаю.
– Но какое отношение он имеет к Иркутску?
– Самое непосредственное. Ведь за изданную книгу, которую вы упомянули, Екатерина Вторая сослала его в Сибирь на десять лет в Илимский острог. Так что он мог тогда побывать в Иркутске и что-нибудь оставить. Что ж, придется мне опять пойти в архив. А вы поработайте в областной библиотеке Молчанова-Сибирского.
Вечером в нашем офисе мы собрались уже вчетвером.
– Давайте я зачитаю, что мне удалось выяснить в библиотеке, – начал я, открыв свой блокнот. – Александр Радищев родился в тысяча семьсот сорок девятом и жил до тысяча восемьсот второго года, затем покончил с собой. После издания книги «Путешествие из Петербурга в Москву» суд и Сенат приговорили его к смертной казни, но затем по помилованию императрицы казнь заменили ссылкой на десять лет в Сибирь. По дороге в Илимский острог он останавливался в Иркутске. Он много писал писем друзьям, родственникам и президенту Коммерц-коллегии графу Воронцову – его негласному покровителю, о том, что его окружало, и многие считали, что он начал писать «Путешествие из Петербурга в Сибирь». Однако труд его никто не увидел и после возвращения. Многие материалы Радищева безвозвратно утеряны, некоторые исследователи его творчества считают, что часть из них, вероятно, таится в недрах сибирских архивов. Известно точно, что какие-то свои работы Радищев оставил в Иркутске, перед возвращением из сибирской ссылки.
– Интересная информация! – похвалил меня Краснощеков. – Возможно, ссылка на Радищева в письме незнакомца имеет отношение к утерянным документам. Я тоже кое-что разыскал в архиве. В переписке графа Воронцова подтверждается, – он посмотрел на меня, – что Радищев оставил у тогдашнего иркутского генерал-губернатора Нагеля на временное хранение несколько ящиков своих бумаг и книг. В июне тысяча семьсот девяносто восьмого года Воронцов писал Нагелю и просил его выслать из Иркутска ящики с книгами Радищева, но тот покинул Иркутск ранее этого письма, успев передать книги на хранение иркутскому комиссару Новицкому. В тысяча восемьсот втором году Воронцов просил еще и вице-губернатора Тобольска Селифонтова помочь переправить из Иркутска вещи Радищева, но и он сделать этого не смог. Дальнейшая судьба указанных ящиков с бумагами Радищева нам не известна.
– Очень странное поведение официальных лиц, – заключил я. – Их просил граф, который был не последним человеком в России, а они проигнорировали.
– Да, много в этой истории загадочного. Ведь документы можно было переслать и позже.
– А может, они боялись это сделать? – предположил я. – Император Павел I, когда взошел на престол, вызвал Радищева из ссылки, возвратил ему чины и дворянство, но взял с него обещание не писать ничего противного духу правительства.
– А позже мог интерес к творчеству Радищева уменьшиться из-за критики его поэтом Александром Пушкиным, – неожиданно вмешалась в наш диалог Оксана, девушка Льва. Она раскрыла свою тетрадь. – Он писал: «Мы никогда не почитали Радищева великим человеком. Поступок его всегда казался нам преступлением, ничем не извиняемым, а «Путешествие в Москву» весьма посредственною книгою, не говоря даже о варварском слоге… Сетования на несчастное состояние народа, на насилие вельмож и прочее преувеличены и пошлы. Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны… Они принесли бы истинную пользу, будучи представлены с большей искренностию. Ибо нет убедительности в поношениях, и нет истины, где нет любви». Как видите, – улыбнулась Оксана, – мы тоже время зря не теряли. Не удивляйтесь, я по образованию филолог.
– Приятная неожиданность! – вымолвил я.
– Да, возможно, вы правы, – продолжил Краснощеков. – Этим можно объяснить, почему его документы не пересылались, а потом просто про них забыли вовсе, предав забвению. Политическая обстановка в России всегда выполняла роль фильтра культурной жизни, из-за чего новым поколениям россиян всегда есть чем заняться в поисках правды истории нашего отечества.
– Но, не получится ли так, что самое ценное, про которое пишет в письме незнакомец своей дочери, есть рукописи Радищева? – разочарованно спросил Лев. – Честно говоря, если это так, я не стал бы напрягаться в поисках бумажного клада. Разве можно за них что-нибудь выручить? Кому они могут быть сейчас нужны, если наш великий поэт обгадил творчество литератора?
– Вы торопитесь с выводами, – успокоил его Краснощеков. – В письме незнакомца говорится, что он оставил самое ценное, что сберег и что имел. Да и рукописи могут оказаться бесценными не в смысле их дешевизны, а безграничной стоимости. Отношение к Радищеву наших современников изменилось. Кроме того, он вел записи своего пребывания в Сибири. Через Илимск везли пушнину и золото, правда, это было несколько позже. Так что возможны сюрпризы. Давайте лучше подумаем, как нам безболезненно добраться до клада, ведь это теперь непросто сделать – там проживают на законных основаниях люди.