Краснощеков посмотрел на меня скептически.
– Разве это возможно?
– Он уверен, что отца живым не найдут. И еще. Выяснилось, что его мама, оказывается, имеет внебрачную дочь, которую она родила школьницей и оставила в роддоме.
– Ее порочность сквозила сквозь поры. Неприятная женщина. Но расскажите поподробнее о разговоре про вашего папу, – обратился он к Екатерине, – почему Евгений уверен, что его нет в живых.
– Я толком не знаю, он просто так сказал. И еще, что хочет привлечь всех своих знакомых и создать команду по охране имущества и вступлению в наследство.
– Он перечислял, как сказала Екатерина, – продолжил я, – бывших спецназовцев, адвокатов и даже бандитов.
– Разношерстная компания, – улыбнулся Краснощеков, – как бы ему самому не потеряться в такой когорте. Увидят коршуны добычу, заклюют!
– Надо что-то делать! – призывно заключила Екатерина. – Спасать брата!
– Как говорят, горбатого могила исправит! Но не в этом случае. Я думаю, надо встретиться с Женей. Назначайте встречу. – Он посмотрел на меня.
В офисе нас ждала записка от Ксении.
Надо срочно встретиться. Есть информация от Костромского!
– Ничего себе! – восхитился я. – Неужели нашелся?!
– Зачем гадать, – умерил мой пыл Краснощеков. – Наберите ее.
Но телефон Ксении был недоступен.
– Может, где-нибудь в институте. Там корпус старый, стены толстые, сигнал не проходит.
– Может быть, – задумчиво произнес Краснощеков. – Когда подъедет Женя?
– Через тридцать минут.
– Что ж, тогда надо будет Екатерине покинуть нас.
– Но почему? – воспротивилась она. – Мне ведь тоже важно, чтобы все получилось.
– Он может неадекватно воспринять ваше присутствие здесь, заподозрить в предательстве его планов.
– Может быть, – согласилась она и стала нехотя собираться, поглядывая в мою сторону, по-видимому, надеясь на мою поддержку. Но я был согласен с Краснощековым, лучше ей не присутствовать.
Удивительно, но Евгений был трезв как стеклышко. Настроение у него было приподнятое. Видно, его планы начинали сбываться.
– Батя нашелся! – вместо приветствия заявил он.
– Где? – ошарашенно мы уставились на него. – Он жив?
– Жив! Вот читайте! – Он протянул нам листок белой бумаги, на котором было напечатано послание.
«Дорогой сын!
Знаю, что доставил немало переживаний своим исчезновением. Так надо было. При встрече объясню! Скоро увидимся.
– Откуда оно? – спросил Краснощеков. – Тебе его передали?
– Нет, подкинули. Представляете, вышел покурить, ничего не было. Пришел, гляжу, возле двери конверт. Думал, кто-то обронил, а там написано, что мне, лично в руки.
– Конверт сохранился?
– Вот! – Он протянул стандартный почтовый разорванный с одной стороны конверт без штампа. На нем текст также был напечатан.
– Никого подозрительного не заметил, когда курить ходил?
– Нет. Девушка одна спускалась по лестнице, когда я поднимался, и все.
– Как она выглядела?
– Как обычно все девушки. В юбке и на двух ногах. – Он улыбнулся. – Я был без фотоаппарата. Голова и так заморочена. Решил пить завязать. – Он оценивающе посмотрел на нас. – Что, не верите?
– Ну, почему же, – неуверенно произнес я.
Но он удовлетворился таким одобрением.
– В последнее время меня понесло неуправляемо. Чуть по пьяни дров не наломал.
– А что случилось? – спросил Краснощеков.
– Революцию хотел устроить. Всех уволить и разогнать, а сам хотел стать хозяином батиной фирмы.
– А кого уволить? – уточнил я специально.
– Прежде всего Елизавету. Но потом подумал, без нее фирма развалится. Я ее не люблю, но дело она знает. Батя научил. Если с ним что-то случилось, то лучше на переправе лошадей не менять, а то все потерять можно.
– Это точно! – поддержал я его.
– Но слава богу, – продолжил Евгений, – батя жив. Я так обрадовался!
– Ты же его не любишь? – спросил Краснощеков.
– Я не люблю?! – удивился он. – Да я за него пасть порву любому! – Он так сказал убедительно, что трудно было сомневаться в его искренности. – Просто в последнее время у нас непонимание возникло. Отдалились мы друг от друга. Ну вы сами посудите, всю жизнь он пахал, дело организовал, бабок заработал, и для чего? И сам не живет, и другим не дает.
– Поясни, – попросил Краснощеков.
– Я ему говорю, давай переедем жить в другую страну, что здесь делать? Кругом коррупция, бандиты, вертикали всякие. А там спокойно. Жили бы припеваючи, он бы внуков нянчил, и все были бы счастливы.
– Может, он другого счастья хочет? – вставил я.
– Какого? Ну женился бы он, сам бы детей завел. Я ему это несколько раз предлагал. А он связался с Елизаветой и не живет, а прозябает. Он сам не знает, чего хочет. Все деньги в могилу не заберешь, зачем они там? Надо сейчас жить, пока еще здоровье есть. Он же быстро стареет, неужели не понимает? Потом поздно будет.
– А если он не найдется, будешь революцию в фирме делать? – спросил Краснощеков.
– Нет, я же сказал. Меня просто несет, когда перепью. Я завязал!
– А дружки твои, если не захотят остановиться и тебя в покое не оставят? Ведь без тебя, прямого наследника, им мало что удастся. А так наливать тебе будут каждый день, пей не хочу! И за границу ехать не надо.
– Не думайте, я не дурак. Я сам понимаю, что им от меня надо. Пока их пою, они радуются, а деньги покажи, украсть захотят. Нет, я с ними тоже завязал.
– Что-то у тебя все просто получается, – засомневался я. – Пить завязал, дружков отшил. Ты сам-то в это веришь?
– Верю!
– Ну-ну, жизнь покажет!
– Вы верите, – спросил я Краснощекова, когда мы распрощались с Евгением, – что это письмо написал сам Костромской?
– Очень много сомнений, хотя текст написан грамотно. Если был бы написан рукой, доверия было бы больше.
– И я что-то не верю. Но вы обратили внимание, что опять фигурирует девушка. Прямо женская мафия какая-то.
– Или ударная группа Бестужева. Что-то мне подсказывает, что ветер от него дует. Но для начала послушаем Ксению. Попробуйте ей дозвониться.
– Хорошо. Только перед этим я хочу спросить: а вы не думаете, что и Ксения познакомилась с Костромским не случайно? Может, Бестужев и там поработал?
– Она говорила, что познакомились на лекции, это не вписывается в традиционную банную схему.
– Какая разница. Он же говорил, что в сауну приезжают студентки. Он мог специально подстроить лекцию, если знает декана. Он же сказал, что Костромской был не такой, как все, он, возможно, искал чистую любовь. И получил, с помощью Бестужева.
– Интересное предположение, – задумчиво улыбнулся Краснощеков, – возможно, вы и правы.
Ксения пришла сама. Она вся светилась. Даже ее бледность уступила легкому румянцу на щеках. На ней был серый шерстяной костюм, из-под которого выглядывала бледно-розовая блузка.
– У меня хорошая новость! – сообщила она с порога. – Я получила письмо от Коли. – Читайте! – Она протянула его Краснощекову. Он зачитал его вслух:
«Дорогая Ксюша!
Знаю, что доставил немало переживаний своим исчезновением. Так надо было. При встрече объясню! Скоро увидимся.
– Не сильно отличается, – заключил я.
– От чего отличается? – удивилась Ксения.
– Пришло примерно такое же письмо сыну Николая Петровича, – ответил Краснощеков. – Где вы нашли это письмо?
– Нашла? – удивилась Ксения. – Оно было в почтовом ящике. Вот смотрите.
Конверт был такой же, но на нем стоял почтовый штамп, нечеткий, из-за чего увидеть номер почтового отделения было невозможно.
– Когда письмо пришло?
– Я увидела его сегодня, правда, пару дней до этого я в ящик не заглядывала.
– И что вы думаете по этому поводу? – спросил Краснощеков.
– То, что у него все хорошо, скоро мы увидимся. Поэтому я думаю, продолжать расследование бессмысленно.
– Может быть, – загадочно произнес Краснощеков. – Вы давно знаете Бестужева?
– Бестужева, – она сделала вид, что задумалась, – а кто это?
– Ну как же, Александр Данилович. Мы с ним встречались вчера, он вам большой привет передавал.
– Ах, Александр Данилович, – смутилась Ксения, – мне что-то про него Николай Петрович говорил. По-моему, он работает где-то в администрации. Но лично я с ним не знакома, – сказала она достаточно твердо, но усилившийся румянец на ее лице вызвал у нас сомнения в правдивости ее слов. Она это почувствовала.
– Извините, но мне идти надо. Я ведь с занятий убежала, чтобы вам сообщить. Так что прощайте, надеюсь, больше не увидимся.
– Как раз наоборот, – успел ей сказать вдогонку Краснощеков, – мы обязательно встретимся! – Он посмотрел на меня, глаза его светились. – По-моему, вы оказались правы. Она точно знакома с Бестужевым. По-видимому, и декан знаком с ней и мог организовать якобы случайное ее знакомство с Костромским во время лекции.
– Но это получается, что все замыкается на Бестужеве?
– Надо будет срочно связаться с Лобицким. Если Бестужев заинтересованное лицо, то нам одним с ним не справиться. У него большие связи. – Он взял сотовый и набрал номер Вальдемара Карловича, тот не заставил долго себя ждать. Через тридцать минут он переступил порог нашего офиса.
– А я сам хотел вам звонить.
– Зачем? Что-то случилось? – спросил Краснощеков.
– Случилось! – Он радостно улыбнулся. – Николай Петрович жив и скоро будет! Вот, читайте, – он протянул уже знакомый нам конверт с нечетким штампом:
«Дорогой Вальдемар!
Знаю, что доставил немало переживаний своим исчезновением. Так надо было. При встрече объясню! Скоро увидимся. Готовься к выборам, победа за нами!