– Все эти люди имели возможность спастись. – раздался за плечом Виктора сумрачный голос. Он обернулся
МакГрегор. И как шотландец сумел так беззвучно подойти?
– Они могли сохранить если не свободу, то жизнь. – повторил шотландец. – Для этого следовало всего лишь воспользоваться одним из принципов, исповедуемых катарами: "Лги, предавай, лжесвидетельствуй, но не выдавай тайну!". Но, видимо, победители требовали от них не только отречения, но и выдачи чего-то, что несчастные сочли гораздо ценнее, нежели собственные жизни.
– Кх-кх… что же именно, вы вероятно знаете? – Виктор откашлялся, прочищая горло. Он уже два часа сидел в саду обнимку с книгой, и кружка с колодезной водой давно опустела.
– Во всяком случае, догадываюсь. – МакГрегор пододвинул к себе второй стул и присел. Я вижу, вы внимательно изучаете историю Монсегюра? Только вот в этой книге не сказано, что руины, которые так любят осматривать путешественники, возведены гораздо позже, в шестнадцатом веке и не имеют к тем, древним, никакого отношения.
И он кивнул в сторону скалы, на которой в весенней дымке угадывался зубчатый контур крепостной стены.
– Тот, древний Монсегюр был разрушен до основания победителями в том же 1244-м году. И, хотя в последующие три века на его месте были заново возведены кое-какие укрепления, всё же дальше фундамента новые строители не продвинулись. А ведь именно там скрывалась до недавнего времени главная тайна замка!
Виктор слушал и гадал – с чего это шотландец, до сих пор избегавший любых объяснений, вдруг разоткровенничался?
– Три года назад один из наших братьев – имя его вам ничего не скажет, – проводил тут раскопки и наткнулся на похороненный под толстым слоем слежавшегося грунта и скальных обломков вход в подземелье. Он не стал предавать находку огласке – наоборот, тщательно замаскировал раскоп, придав ему первоначальный вид, и сообщил о своём открытии только мне и мистеру Уэскотту. Мы сразу поняли, какие перспективы перед нами открываются – ведь именно в подземельях Монсегюра могла быть скрыта главная тайна катаров. Та самая, из-за которой они без колебаний взошли на костёр.
И он начал читать – заунывно, с лёгким завыванием в голосе, столь характерным для неопытных декламаторов:
«… когда стены Монсегюра еще стояли, катары охраняли Священный Грааль. Но Монсегюр был в опасности. Рати Люцифера расположились под его стенами. Им нужен был Грааль, чтобы снова заключить его в корону их властелина, из которой он выпал, когда падший ангел был повержен с небес на землю. В момент наивысшей для Монсегюра опасности с неба явился голубь и своим клювом расщепил гору Табор. Хранительница Грааля бросила ценную реликвию в недра горы. Гора сомкнулась, и Грааль был спасен…»
– Значит эта самая тайна – и есть Святой Грааль?
Виктор никогда особо не интересовался средневековой историей и мифологией, но о Граале слышал. Какая-то чаша, имеющая отношение к казни Христа – так, кажется, говорил герой Харрисона Форда в фильме "Индиана Джонс – последний крестовый поход"?
– Именно так! – на этот раз в голосе шотландца прорезались не заунывные, а пафосные нотки. – Величайшая и главная тайна, источник могущества, истинной мудрости и даже, как верят некоторые, бессмертия. Впрочем… – он встал, отодвинув плетёное кресло. – Впрочем, вы скоро сможете в этом убедиться. Сегодня к вечеру возвращается наш общий друг мистер Уэскотт, а назавтра мы наконец переберёмся отсюда в убежище, подготовленное нашими братьями в развалинах Монсегюра. Там, кроме всего необходимого для сносного существования, имеется лаборатория, и в ней вы, наконец, сможете заняться делом – тем, ради которого мы вас сюда и доставили.
…в процессе раскопок на одной из стен были найдены многочисленные значки, насечки и чертеж. Поначалу нам показалось, что это план подземного хода, идущего от подножия стены к ущелью. Но, тщательно изучив находку, мы сделали неожиданный вывод: это схема отдельного, особо секретного подземелья, о котором никто до сих пор не встречалось упоминаний. Разумеется, раскопки продолжились – и вот, полгода назад нам улыбнулась удача.
Слушателей было двое – Виктор и тот самый профессор Бурхардт, немецкий историк и археолог, о существовании которого молодой человек до сих пор только догадывался. Уэскотт сухо поздоровался, представил обоих друг другу и начал свою лекцию, решительно пресекая любые попытки задавать вопросы. Впрочем, исходили они только от немца – Виктор предпочитал слушать, исподволь бросая взгляды на плотно занавешенное окно. Оттуда доносились шаги, шум и распоряжения, отдаваемые по-английски с сильным шотландским акцентом: МакГрегор распоряжался охранниками, грузившими на ручные тележки всяческий скарб. Похоже, адепты "Золотой Зари" действительно готовились к переезду на новое место.
– …раскопки быстро принесли результаты. – продолжал Уэскотт. – В подземных лабиринтах мы нашли мумифицированные тела воинов – вероятно, стражей подземелья, ржавое оружие и доспехи, а так же вделанный в каменную кладку свинцовый пятиугольник и изображение пчелы. Для катаров пчела была одним из священных символов, олицетворяя собой тайну оплодотворения без телесной близости. Что до пятиугольника, то это тоже один из отличительных знаком апостолов "совершенных" – они, как известно, не признавали католический крест, полагая его символом пыток и мучений, и обожествляли именно пятиугольник – символ рассеивания, распыления материи, в том числе, и человеческого тела. Вот и сам замок Монсегюр тоже имел в плане пятиугольную форму…
Уэскотт сделал паузу, давая возможность слушателям оценить сказанное. Те терпеливо ждали.
– …когда разобрали стену, за ней открылся тайный проход в обширное, уставленное низкими колоннами помещение, напоминавшее крипту католического собора. Сходство усиливали три каменных саркофага в центральном нефе.
Уэскотт открыл лежащий на столе бювар и извлёк из него два больших листа с искусно выполненными карандашными рисунками. На них изображались каменные, украшенные грубой резьбой параллелепипеда, стоящие на каменном полу посреди леса тонких колонн. Немец-археолог привстал и наклонился к листу, едва не уронив пенсне. Виктор тоже стал рассматривать схему, хотя особого интереса не испытывал. Мелькнула мысль, что стоило бы, когда Уэскотт отвернётся, незаметно сфоткать и рисунки, и схему замковых подземелий на крошечный карманный цифровик, припрятанный в кармане. Хотя – сделать это можно и не таясь – никто не собирается чего-то от него скрывать.
И тут же пришла тревожная мысль: а ведь это, пожалуй, дурной знак! Выходит, адепты "Золотой Зари" уверены, что ни Бурхардт, ни Виктор никому ни о чём не расскажут – раз уж выкладывают им все свои секреты. То есть живыми их отсюда, скорее всего, не выпустят…
"…да, но стволы-то у него не отобрали? Может, он, и правда, так им нужен? Тогда стоит подумать об условиях – и хорошенько подумать, чтобы не прогадать…"
– Судя по форме колонн, создатели крипты были далеки от канонов католического зодчества. – с энтузиазмом заговорил Бурхардт. – Обратите внимание, скажем, на капители – тут явно угадываются куда более древние мотивы!
– Вы совершенно правы, профессор. – ответил Уэскотт, уважительно
глянув на археолога. – Если верить преданиями, в древнейшие времена на месте Монсегюра стояло святилище богини
Белиссены, кельтиберского аналога Астарты-Артемиды-Дианы.
Астарта в финикийской мифологии являлась женским соответствием, или паредрой, бога Ваала, в греческой мифологии была известна как Артемида, сестра Аполлона, а в кельтиберской теогонии – Белиссена, богиня Абеллиона. – подхватил Бурхардт. – Интересно, очень интересно…
Виктор от обилия незнакомых слов – "кельтиберский", "теогония", "паредра"[20] – слегка загрустил. Как всё же неудобно, когда под рукой нет Википедии, где отыщутся ответы на любые вопросы.
– Уверен, вы найдёте там ещё немало любопытного. – Уэскотт извлёк из жилетного кармашка часы. – А сейчас, извините, я вынужден прерваться. Ваши соотечественники, – лёгкий поклон в сторону Виктора, – не оставляют попыток отыскать и вас, и нас заодно, так что надо поскорее ликвидировать все следы нашего пребывания здесь. Впрочем, мои друзья уже приняли кое-какие меры. – англичанин изобразил многозначительную улыбку, не обещающую тем, о ком он говорил, ничего хорошего. – И вряд ли преследователи сумеют до нас добраться… во всяком случае, в добром здравии.
Королевство Бельгия,
Провинция Льеж.
Удар был такой силы, что Олег Иванович вылетел из-за стола головой вперёд, и не успей он выставить руки перед собой – непременно свернул бы себе шею. Вагон подбросило фута на три, потом он с оглушительным грохотом вернулся на грешную землю, угодив колёсами мимо рельсов. Состав разорванный в нескольких местах, уже сыпался под откос, вагоны становились дыбом, их сминали в гармошку другие, накатывающие сзади по инерции. Д.О.П. овскому вагону повезло – он сполз на обочину, избежав, таким образом, всеобщей давильни, в которой искорёженный металл рвал, калечил человеческие тела, сделавшиеся вдруг такими мягкими и уязвимыми.
Вагон пробороздил крутую гравийную надпись и замер. Семёнов попытался приподняться – его сверху придавил саквояж и слетевший с верхней полки портплед – и едва не взвыл от боли в отбитом боку.
"…ребро сломано? Ерунда, могло быть и хуже. Руки-ноги, вроде, целы… Голова, правда, гудит, но крови нет, и это радует. Но что же там рвануло? Бомба в вагоне? Фугас, заложенный на балласте? Да нет, вздор, с какой стати?.."
– Олег Иваныч, вы живы?
Он повернулся – Яша лежит, сложившись чуть ли не вдвое, под столиком и ошалело таращится на спутника.
– Не дождётесь! – Семёнов закряхтел от боли рёбрах, но всё же исхитрился принять вертикальное положение. Это оказалось непросто – вагон лежал на боку, и оконная рама, ощетинившаяся зубьями разбитого стекла, была теперь у них под ногами.