Франция,
Департамент Луаре
Где-то на подъездах к Орлеану
Это была поездка в стиле Дюма-отца, с удовольствием думал Семёнов. Тёплая, почти летняя апрельская погода, весёлая зелень живых изгородей и фруктовых рощиц, крестьянские повозки и двуколки с монашками в крахмальных чепцах на козлах. Ночлеги в придорожных трактирах, блюда с жареными каплунами, кислое вино вместо воды. Монах в пыльной рясе в углу зала трактира и деревенские мальчишки, предлагающие за медную монетку в пять сантимов напоить коня или посторожить повозку – пока путешествующие господа побеседуют с сонным почтовым чиновником.
С Алисой мы встретились в одном из пансионов Латинского Квартала Парижа – том самом, где Яша обитал в бытность свою студентом Сорбонны. Комната, оплаченная на год вперёд, сохранялась за ним; можно было, конечно, и самим отправиться на бульвар Капуцинок, где обитала новая владелица модного дома "Вероника" – оставить на попечение прислуги пансиона мерина с двуколкой и нанять фиакр. А то и просто прогуляться по весенней столице Франции пешком – благо расстояние не так уж и велико, а каштаны уже цветут на бульварах, перестроенных стараниями барона османа. Однако Яша решил не рисковать и вызвал Алису на встречу запиской, содержащей условную фразу; записка была передана по адресу через рассыльного. Олег Иванович не возражал – о том, что новая хозяйка модного дома связана с русскими секретными службами, наверняка уже знают те, кому положено знать такие вещи. Знают – и не спускают с особняка на бульваре Капуцинок глаз, а значит, вполне могут взять на карандаш и гостей – просто так, на всякий случай.
Самой же Алисе избежать слежки куда проще – она ежедневно делает множество визитов, ездит по делам, бывает в театрах и на выставках модных художников. Что ей стоит задержаться и выпить чашечку кофе в одном из заведений латинского квартала, на втором этаже которого расположен маленький пансион для тех из студенческой братии, кто не может похвастаться богатством – но и не слишком стеснён в средствах?
Разговор не затянулся. Алиса мило раскланялась с двумя подошедшими к её столику мужчинами, завела с ними ничем не обязывающий разговор, во время которого незаметно передала Яше флешку и подключаемый блютуз-модем для ноутбука. А когда приезжие попрощались и удалились к себе в комнату, разыграла небольшую сценку: ахнула, схватилась за виски и умело изобразила лёгкое недомогание. На вопрос встревоженного официанта ответила, что ничего страшного, просто ей стало дурно – и, если можно, она хотела бы немного прийти в себя, отдохнув в отдельной комнате. У вас ведь найдётся такая? Просьба сопровождалась беспомощной улыбкой и серебряным кругляшом с номиналом "5 франков" на аверсе и чеканным женским профилем на реверсе.
Остальное было делом техники. Устроившись подальше от чужих глаз, Алиса и визитёры достали свои гаджеты, установили связь – и дальнейшая беседа продолжалась уже в электронном формате. Причём обе стороны предпочитали обмениваться текстовыми сообщениями – у стен, как известно, есть уши, а в Латинском квартале эти уши особенно развесисты и внимательны. А так – ни малейшего риска, никакой необходимости в кодовых фразах и недомолвках.
В первую очередь Яша расспросил её о Берте. Да, действительно, подтвердила девушка, она объявилась в Париже месяца полтора назад: делала визиты в аристократические дома, ходила по театрам, модным салонам, крутила необременительные романы, по большей части, с французскими офицерами – в общем, вращалась в приличествующих её положению кругах. А потом вдруг исчезла – отправилась покататься с очередным поклонником на прогулку в Булонский лес и пропала. Поклонник, капитан спаги, что характерно, пропал вместе с ней.
Конечно, её искали. Два агента Д.О.П. а землю рыли – и нарыли-таки, что Берта отправились куда-то на юг, и неделю назад вроде, была замечена на вокзале в Лиможе. Но там её след был снова потерялся и новых сведений пока не поступало.
Семёнов на всём протяжении беседы отмалчивался. Они не раз обсуждали с Яшей предстоящие поиски Берты – но вот теперь, когда появились свежие сведения он ней, оказалось вдруг, что старая душевная рана отнюдь не зажила и саднит. Яша косился на спутника с пониманием и не настаивал на его участии в разговоре.
Что касается ван дер Стрейкера, то тут Алисе нечем было порадовать посланцев Корфа. Бельгийский авантюрист как в воду канул. Зато несколько дней назад в Париже появился подручный Уэскотта – тот самый, что вместе с ним засветился во время стычки в Понтуазе, а потом, вроде бы, покинул французскую столицу вместе с англичанином и Виктором.
Агенты Д.О.П. а быстро установили его личность – это казался чешский мошенник и взломщик Ян Прохазка; к имени-фамилии прилагался так же детальный бертильонаж[23], доставленный прямиком из Пражского управления сыскной полиции. Услыхав фамилию подручного Уэскотта, Семёнов скептически усмехнулся: назваться в Чехословакии Прохазкой – это примерно то же самое, что в России назваться Петровым или Сидоровым… Но ничего другого не было, не считая длинного списка уголовных похождений, а так же сообщения, что пять дней назад Ян Прохазка взял билет на поезд, идущий в Льеж, в Бельгию.
Семёнов тут же сделал стойку: а не этот ли тип ответственен за взрыв на железной дороге? Яша, однако, с ним не согласился: не того полёта птица, чтобы организовать такое сложное мероприятие. А роль подручного или связного он вполне мог исполнять – при том же Стрейкере. Пуркуа па, как говорят французы и Михаил Боярский?
Больше в Париже делать им было нечего. Оставив сообщение для Ярослава, чтобы тот со своей группой ждал в Тулузе, Олег Иванович и Яша распрощались с Алисой и уже в шесть вечера выехали из Парижа. Миновав городок Монруж они по засыпанному мелким щебнем шоссе покатили на юг.
– Так вы уверены, Яков Моисеевич, что слежки за нами не было?
Кнут легонько щёлкнул над ушами мерина. Тот обернулся – "Чего пристал? Делаю всё, как велено: в стороны не дёргаю, иду лёгкой рысью…"
За последние несколько дней Семёнов вполне овладел мудрёным искусством управления повозкой и теперь считал себя опытным путешественником – в стилистике девятнадцатого века, разумеется.
Яша пожал плечами. Спутники меняли друг друга на козлах каждые два-три часа, и сейчас была его очередь наслаждаться заслуженным отдыхом.
– Пожалуй, что и уверен, Олег Иваныч. Я ведь постоянно проверяюсь, хотя вы этого и не замечаете. Мадмуазель Алису опять же, попросил послать за нами человечка – он до самого Этампа следовал за нами, наблюдал. А потом дал по линии телеграмму на моё имя. Не было слежки, можно не волноваться.
Этамп, средневекового облика городок, полный архитектурных достопримечательностей, среди которых выделялась развалины башни Людовика Толстого начала двенадцатого века, лежал верстах в пятидесяти от Парижа. В Этампе они переночевали, а с утра, отказавшись от завтрака и прихватив вместо этого с собой корзину с разнообразной снедью и полудюжиной бутылок кислого божоле с виноградников долины Луары, отправились дальше, в сторону Орлеана.
– Тогда, может, в Орлеане пересядем на поезд? – предложил Семёнов. – Виды, конечно, видами, но что-то надоело трястись в двуколке. Душа и афедрон, извините за мой французский, требуют комфорта.
– Афедрон – это по латыни. – ответил, подумав, Яша. – А насчёт поезда, то тут вы, пожалуй, вы правы. От Орлеана до Тулузы без малого пятьсот шестьдесят вёрст – сядем на вечерний экспресс к полудню следующего дня будем на месте. Только сойти придётся не доезжая до конечной станции – скажем, в Монтабане. Там наймём экипаж и к темноте будем в самой Тулузе.
– Дуете на воду, Яков Моисеевич? – усмехнулся Семёнов. – Нет-нет, я только "за". А вот дальше, уже в Тулузе, чем займёмся?
– Для начала, дождёмся Ярослава с его молодцами. У него, надеюсь, будут новости от мадемуазель Алисы, да и телеграф никто не отменял. Осмотримся на месте, решим. Я так думаю, надо искать следы вашей пассии… простите, мадам Берты. Особа она яркая, приметная, не то, что шаромыжник Прохазка. Тулуза, конечно, город немаленький, но если она там побывала – наверняка успела наследить. Начнём с гостиниц и пансионов – путешествует она с комфортом, а значит, в деревенском трактире, как мы с вами, останавливаться не будет. На вокзалах невредно поспрашивать, особенно носильщиков – эта публика всё примечает, а багаж у этой дамочки немаленький, одних шляпных картонок, небось, не меньше полудюжины…
Олег Иванович скептически покачал головой. Год назад, во время их африканских странствий Берта, подобно прочим членам экспедиции, довольствовалась саквояжем, портпледом и карабином Holland & Holland. Этот карабин да небольшое, в серебряной оправе, зеркальце, по сути, и были единственными предметами роскоши, которые она себе позволяла. Впрочем, Франция и саванна между озёрами Виктория и Альберта – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Пожалуй, Яша прав: богатая, аристократического облика, путешественница не может обойтись без обширной поклажи. Вот по ней и будем её искать, если никак иначе не получится.
Рыжий мерин мотнул башкой и сделал попытку свернуть к обочине, где зеленели свежей зеленью кусты акации. Олег Иванович строго прикрикнул на чистом французском «Н-но, балуй, холера!» и щёлкнул кнутом. Разочарованная скотинка презрительно фыркнула и вернулась на прежнюю траекторию, и Олег Иванович, поёрзал, устраивая поудобнее свой многострадальный зад на жёсткой скамейке.
Как там пел Боярский в "Человеке с бульвара Капуцинов"?
"…Впереди ещё полпути,
Позади уже полдороги.
Так молись богам, сколько есть их там:
Впереди ещё полпути…"
Апрель 1889 г.
Юг Франции, департамент Арьеж.
– Нет, меня меня позвали не сразу. Сначала возле раскопа началась какая-то возня, послышались крики. Туда побежал этот азиат, топограф экспедиции, и только потом подоспел Жиль, мой стюард, и сообщил, что они там что-то нашли.