– Нет, Вульфик, – покачал головой Олег. – Ты останешься дома.
Пес, поджав от обиды хвост, поплелся в гостиную.
Ребята вышли на лестничную площадку. Олег вызвал лифт. Створки его почти тут же раздвинулись. В следующий момент четверо друзей испуганно отпрянули назад. Такого никто из них не мог предположить. Из кабины прямо на них вышла вооруженная неизменной увесистой палкой соседка Олега – Анастасия Кельмановна Редкозубова.Глава VII. Новое изобретение братьев Пашковых
Напряженные отношения с бабкой Редкозубовой длились у Компании с Большой Спасской не первый год. Когда-то давно она, по слухам, работала буфетчицей то ли в Большом театре, то ли в консерватории. Выход ее на пенсию совпал с наступлением новых времен для России. Анастасия Кельмановна, будучи натурой предприимчивой, с головой окунулась, как она это называла, «в квартирный бизнес». А точнее, начала пускать в свою квартиру коечников, по большей части с трех вокзалов. Дело приносило стабильный доход до той самой поры, пока один из самых постоянных и щедрых жильцов бабушки Редкозубовой не попался на хранении и продаже наркотиков. К несчастью для Анастасии Кельмановны, склад вышеупомянутого товара был обнаружен именно в ее квартире. Жильца посадили. А бабка Редкозубова отделалась солидным штрафом за незаконную сдачу жилья.
Бизнес накрылся. Бабка Редкозубова, прокляв как рыночные преобразования, так и «демократов», с ходу вступила в одну из российских компартий. Теперь смысл ее жизни состоял в обличении «классовых врагов», коими она считала подавляющее большинство жильцов собственного дома. Особенной нелюбовью Кельмановны пользовалось младшее поколение, среди которого главным противником она почему-то считала Олега.
К этому стоит добавить, что, несмотря на солидный возраст, Анастасия Кельмановна отличалась завидной физической силой, а в качестве боевого оружия очень ловко использовала собственную клюку. Сокрушительные удары бабки Редкозубовой испытала на себе в разное время вся мужская часть Компании с Большой Спасской. Боевая тактика Анастасии Кельмановны всегда зиждилась на внезапном нападении. Врага она подкарауливала за собственной дверью. Притаившись к ней ухом, Анастасия Кельмановна бдительно следила за происходящим на лестничной клетке. Затем, выждав удобный момент, добрая бабушка с хриплыми и непримиримыми возгласами: «Дармоеды! Подонки!» – атаковала противников клюкой. А потом столь же стремительно ретировалась под защиту собственной квартиры.
Иногда бои разворачивались возле подъезда. Правда, в таких случаях Анастасия Кельмановна предпочитала атаковать с тыла. Такие революционные выступления чаще всего происходили совместно с единственным близким другом Анастасии Кельмановны в этом доме – старым большевиком Трясиновым. Тот на открытые вооруженные действия не решался. Зато оказывал моральную поддержку, истошно вопя: «Бей буржуев! Не отдадим Россию на поругание!»
Правда, уже больше года Анастасия Кельмановна почти не показывалась в своей квартире. Она устроилась жить на чью-то подмосковную дачу, то ли домработницей, то ли сторожем. Старый большевик Трясинов без нее мигом увял и, напрочь оставив революционную борьбу, уехал на постоянное жительство к дочери, которая давно уже основала свой бизнес где-то на Скандинавском полуострове. Компания с Большой Спасской ото всех этих перемен испытала большое облегчение. Беляевы-старшие – тоже. Ведь кроме боевых действий, Анастасия Кельмановна чуть ли не раз в неделю являлась к Борису Олеговичу и Нине Ивановне с жалобами на их сына. Причем рассказывала по большей части совершенно фантастические истории.
И вот, кажется, бабка Редкозубова вновь переехала в дом один по Портняжному переулку. «Наша Фредди Крюгер вернулась», – едва увидав ее, с ужасом подумал Олег. Отступать было некуда. Бабка Анастасия Кельмановна, размахивая в воздухе клюкой, надвигалась прямо на них.
– Это еще что такое? Кто вас сюда пустил? – с яростью прохрипела она.
– Да мы… – Олег уже хотел вежливо с ней поздороваться, когда его вдруг осенило, что они сейчас вроде как не они. – Мы тут пришли попросить, – старательно изменив голос, добавил он.
– Мы бедные люди, – к немалому изумлению Олега, сумел правильно сориентироваться в обстановке Женька. И, указывая на свой жуткий и якобы выбитый левый глаз, добавил: – Из Приднестровья. Жертвы этих самых… боев.
Взглянув на него, Анастасия Кельмановна вдруг взвизгнула и отступила обратно в лифт, который еще не успел закрыться.
– Куда вы? Куда вы, милая женщина? – старческим басом спросил Олег. – Дайте нам с внуком на хлебушек.
– Дай хлеба! Дай хлеба! – Женька, окрыленный успехом первого выступления, ринулся с протянутой рукой к бабке.
– Уйди, паразит! – ткнула она клюкой в грудь «приднестровского беженца». – Сейчас милицию вызову!
Створки лифта захлопнулись перед самым Женькиным носом. Пламенная революционерка Редкозубова отбыла вниз.
– Уф-ф! – провел себя ладонью по искусственно сморщенному лбу Олег. Затем, повернувшись к Женьке, добавил: – Молодец!
– Я в такие моменты всегда молодец, – улыбнулся тот.
И это было совершеннейшей правдой. В опасных ситуациях обычно легкомысленный Женька каким-то образом собирался и действовал очень четко.
– Не понимаю я, – усмехнулся Пашков. – Вроде бы бедные люди стоят. Может быть, даже жертвы буржуазии, – обвел он жестом друзей. – А бабка Редкозубова милицией угрожает. Страшно все-таки далека она от народа.
– Знаете что, – посмотрел на друзей Олег. – По-моему, отношение бабушки Редкозубовой к угнетенным массам мы можем обсудить и потом. А сейчас надо в темпе сматываться, пока сюда и впрямь милиция не пожаловала.
Пашков вызвал второй лифт. Четверо бомжей спустились на первый этаж. Бабки Редкозубовой видно не было.
– А вдруг она на улице возле подъезда нас караулит? – с опаскою произнес Темыч.
– На прорыв и бегом, – скомандовал Олег.
Отворив кодовый замок, ребята резко раскрыли дверь и пулями выскочили на улицу. Вслед им неслась хриплая брань. Олег обернулся. По спине у него побежали мурашки. Анастасия Кельмановна стояла рядом с хозяином самой свирепой собаки в их доме – стаффордширского терьера Феди.
Сам Федя тоже не замедлил явиться. Выскочив из-за угла дома, он с хищным рыком пустился в погоню за «бомжами».
– Лови! Так их, Федя! – напутствовала пса добрая бабушка Редкозубова.
– Ребята, стоп, – скомандовал Олег. – Иначе он действительно нас разорвет сейчас в клочья.
Друзья послушались, хотя совсем не были уверены, что поступают правильно. Судя по свирепому виду несущегося прямо на них Феди, остановка лишь ускоряла драматический исход. Темыч уже мысленно прикидывал, сколько швов и на какие именно части тела ему в самом скором времени будут накладывать на операционном столе. Но тут обстановка переменилась, и причем самым решительным образом.
Подбежав к Олегу, стаффордширский терьер внезапно перестал рычать. Теперь он ласково поскуливал и облизывал Олегу руку.
– Федя, Федя, – потрепал пса за ухом Олег. – Хороший пес. Это лучший друг Вульфа, – сообщил он друзьям. – Они вместе выросли.
– Дай я тоже его поглажу, – обрадовался Женька.
Однако стоило ему протянуть руку к Феде, как тот коротко, но выразительно рыкнул.
– Не вздумай, – предупредил Олег.
Но Женька и без этого уже осознал собственную ошибку.
– Федя, фу! Федя, ко мне! – послышался недовольный окрик хозяина.
Ребята вполне разделили его чувства. Кому же будет приятно, когда твоя собака «братается» с бомжами! Федя, виновато взглянув на Олега: мол, поболтал бы с тобой еще, да зовут – кинулся к хозяину.
То, что произошло дальше, показалось ребятам почти нереальным. Недружелюбно косясь на «бомжей», бабушка что-то сказала хозяину Феди и потрясла в воздухе палкой. Пес, явно восприняв ее действия как угрозу здоровью и жизни хозяина, вцепился в палку и повис на ней.
Бабка Редкозубова завизжала. Можно было подумать, что Федя вцепился не в палку, а в нее саму. Однако палку Анастасия Кельмановна не выпустила.
– Ребята, сматываемся, – сказал Олег. – Иначе, боюсь, будет поздно. А чем это закончилось, я позже у Фединого хозяина выясню.
– Боюсь, у бабки Редкозубовой появился еще один классовый враг, – уже сворачивая на Большую Спасскую улицу, сказал Пашков.
– И это, конечно, Федя, – расхохотался Женька.
– Все верно, – произнес политически подкованный Темыч. – Имя, правда, у Феди русское. Зато порода иностранная. Значит, враг.
– Теперь, – посмотрел на часы Олег, – бегом. Иначе объекты упустим.
Зинаида Николаевна была, как всегда, точна. Ровно в одиннадцать она показалась из подъезда и, усевшись за руль «Мерседеса», умчалась.
– Такие люди и без охраны, – сказал Темыч.
– И что характерно, «хвоста» за ней пока нет, – пристально оглядел окружающий пейзаж Олег. – Темка, пошли к аптеке. А вы, ребята, смотрите в оба, – перевел Олег взгляд на Женьку и Лешку. – А то тетю Тоню упустите.
– Погоди, Олег, – шепнул Пашков. – Вы все-таки по дороге проверьте, нету ли где этого типа, который за Машкой следит.
– Проверим, – пообещал Олег.
Они с Темычем удалились в сторону Красных Ворот. Пашков и Женька, изображая усталых бомжей на лавочке, ждали появления Антонины Васильевны.
Бабушка Школьниковой почему-то задерживалась.
– Что-то мне стало немного холодновато, – вскоре начал ерзать по лавочке Пашков.
– А мне нормально, – с довольным видом сказал Женька. – Классный у предка тулуп.
– Конечно, – с завистью поглядел на друга Пашков. – Хитрый ты, Женька. Если твой предок в этом часами сидит у проруби…
– А кто тебе мешал потеплей одеться? – ответил долговязый мальчик.
– Так я ведь рассчитывал быть в основном на ходу, – объяснил Лешка. – Вот и постарался, чтобы одежда не сковывала движений.
– Зато тебя сейчас мороз скует, – усмехнулся Женька.
Тут, на Лешкино счастье, в дверях показалась Антонина Васильевна. Не обратив никакого внимания на двух «жертв приднестровских боев», она бодрым ш