– А-а? – распрямились Пашков и Женька. – Вы нам?
– Именно, – с чувством собственного достоинства продолжал высокий бомж.
Его напарник в это время молча и сосредоточенно ковырял пальцем в носу. Темыч невольно попятился.
– Не торопитесь, коллега, – положил ему на плечо грязную руку высокий бомж. – Надо сперва побеседовать.
– Я и не тороплюсь, – брезгливо сбросил с плеча его руку Темыч.
– Вот и хорошо, – кивнул высокий бомж. – Видите ли, коллеги, к прискорбию, должен вам сообщить, что вы, полагаю, по недоразумению забрели на чужую территорию.
– Территорию? – вытаращился на него единственным глазом Женька.
– Это наша помойка, – без обиняков заявил напарник тощего и вежливого бомжа.
– Погодите, Михаил Афанасьевич, я сам, – не лишенным величественности жестом остановил его высокий бомж.
Михаил Афанасьевич опять занялся своим носом.
– Да-да, коллеги. Вы не ослышались, – снова заговорил его приятель. – Это наша территория. А потому я вынужден вам заявить о нарушении конвенции.
– Конвенции? – разинул рот Пашков.
– Это что, как в «Золотом теленке»? – осведомился Темыч.
– Браво, молодой человек! – воскликнул высокий бомж. – Вот, Михаил Афанасьевич, – повернулся к своему напарнику он. – А говорят, молодежь у нас неначитанная.
– Молодежь, она тоже разная, – смачно сплюнув в сторону, ответил Михаил Афанасьевич.
– Вы, юноша, совершенно правы, – тоном старшего наставника проговорил высокий бомж. – Именно как в «Золотом теленке». Все такие места, – простер он руку к мусорному контейнеру, – строго поделены. И данный объект находится в нашем с Михаилом Афанасьевичем ведении. Нужно ли к этому добавлять, что всякий суверенитет священен?
– Не нужно, – переглянувшись с друзьями, ответил Темыч.
– Господа, вы меня очень радуете, – одарил их легким полупоклоном высокий бомж. – Вот, – обратился он к Михаилу Афанасьевичу. – Если бы подобное взаимопонимание царило у нас во всех ветвях власти, наша многострадальная родина давно бы встала на путь прогресса и процветания.
– Жди-дожидайся, – вновь сплюнул второй бомж.
– Но не об этом речь, – махнул рукой первый. – Главное, что мы с вами решили это маленькое недоразумение. Инцидент считаю исчерпанным.
– Почему это исчерпанным? – неожиданно даже для самого себя выступил Женька. – Мы, между прочим, первые сюда пришли. А кто первый взял, тот и прав. Закон джунглей, дядя!
– Господа, господа! – ошеломленно поглядел ему в единственный глаз высокий бомж. – Мы ведь, кажется, с вами уже достигли договоренности.
– Ну, ни фига себе! – окончательно вошел в роль бомжа, чьи права незаслуженно попирают, Женька. – Жируете тут, в столице! А я с Приднестровья! Раненый! – И он ткнул пальцем в нашлепку на глазу.
– Вот как сейчас дам по рогам, совсем будешь раненый! – в голосе Михаила Афанасьевича послышалась нешуточная угроза, и он начал медленно приближаться к Женьке.
Неизвестно, чем бы все это обернулось, не покажись из подъезда Олег с сумкой, в каких перевозят товар челноки.
– Коллеги, нам пора, – сменил гнев на милость Женька. – Наслаждайтесь своей помойкой. Мы на нее больше не претендуем.
Высокий бомж с большим интересом уставился как на Олега, так и на сумку в его руках.
– Никак квартиру взяли, коллега? – полюбопытствовал он.
Олег только сейчас заметил, что полку бомжей прибыло, и в полном недоумении посмотрел на друзей.
– Милостивый государь, – вдруг мрачно проговорил Темыч. – Надеюсь, мы этим, – простер он руку к сумке Олега, – никакой конвенции не нарушили?
– На это, – в свою очередь указал на «челночную» сумку высокий бомж, – наша с Михаилом Афанасьевичем конвенция не распространяется.
И оба настоящих бомжа стали сосредоточенно рыться в помойке.
– Ты о какой конвенции с этими бомжами говорил? – поинтересовался Олег у Темыча, когда ребята уже свернули на Большую Спасскую.
– Это не я, а он о конвенции говорил, – внес ясность Тема.
– Откуда он вообще такое слово знает? – изумился Олег.
– Сами удивляемся, – пожал плечами Пашков. – Он даже слово «инцидент» правильно произносит. Без лишнего «н».
– Дела-а, – протянул Олег.
– По-моему, он раньше был вполне образованным человеком, – сказал Темыч.
– Чего только в нашем городе не увидишь, – усмехнулся Олег.
– Пошли ко мне и переоденемся, – поторопил Женька. – У меня уже от уникального состава Валькирии морда чешется.
– У меня, между прочим, тоже чесалась, – признался Олег. – Хорошо, что смыл.
– Оно и видно, что чесалось, – посмотрел на него Темыч. – У тебя все лицо в красных пятнах.
– Сильно? – заволновался Олег.
– Не очень, – успокоил его Женька. – Я тебе дома дам чем-нибудь помазать.
– А у меня ничего не чешется, – сообщил Пашков. – И вообще, я даже согрелся.
– Может, навсегда бомжем останешься? – подмигнул другу Олег.
– Навсегда не останусь, – возразил Лешка. – Но еще немного побыть не мешает.
– Зачем? – друзья поняли, что он что-то задумал.
– Хочу пройтись вокруг школы, – объяснил Пашков. – В таком виде меня там вряд ли кто-нибудь признает.
– Даже наши девчонки, – кивнули остальные.
– Ну! – заблестели глаза у Пашкова. – Я чего думаю, – на всякий случай понизил голос он. – Вдруг этот тип, как вчера, поджидает Машку после уроков?
– А даже если и так, – ничуть не воодушевился Темыч. – Пусть себе померзнет. Машки-то все равно там нет.
– Скучный ты человек, – осуждающе произнес Пашков. – Неужели не понял? Если он там, то я прослежу, куда он пойдет.
– Это мысль, – поддержал Олег. – Эх, жаль я уже переоделся. Иначе бы тоже с тобой пошел.
– В данном случае как раз лучше, что я буду один, – возразил Лешка. – На меня он вообще никакого внимания не обратит.
– Ладно, Лешка, тогда давай, – сказал Олег. – Дождешься у Женьки конца уроков и пойдешь.
Едва войдя к Женьке, ребята сбросили с себя верхнюю одежду и принялись снимать грим. В это время Олег рассказывал, как пробирался к собственной квартире.
– Больше всего я боялся, как бы бабка Редкозубова не застукала меня, пока я свою дверь отпирал.
– А у нее ведь в двери глазок, – вклинился Лешка.
– Верно, – кивнул Олег. – Но из него нашу дверь не видно. А когда я шел мимо него, то пригнулся. Ключ заранее приготовил. Быстренько отпер замок, и в квартиру. Тут слышу, бабка на площадку вылезла, но мне уже было плевать.
– А когда шел обратно, она за тобой не следила? – полюбопытствовал Лешка.
– Не обратил внимания, – отозвался Олег. – Да меня это уже как-то не волновало.
– Ребята! – возопил вдруг Женька. – У меня не смывается!
– Ты какой водой моешь? – с видом знатока по части снятия грима спросил Олег.
– Холодной.
– Ну и дурак, – засмеялся Олег. – Мой горячей. И побольше мыла.
– Понял, – Женька вновь склонился над раковиной. – Вроде, наконец, пошло, – разбрызгивая во все стороны хлопья бурой пены, сообщил он.
Пару минут спустя он уже вытирался огромным цветастым махровым полотенцем.
– Ну-ка, Лешка, погляди: ничего не осталось?
– Ты пемзой щеки тер? – удивился Лешка.
– Никакой пемзы, – уверенно произнес Женька. – Почему ты решил?
– Сам в зеркало посмотри.
Женька уставился в зеркало. Лицо его расцвело крупными красными пятнами.
– Мама родная! – подскочил на месте он.
– У тебя хуже, чем у Олега, – быстро произвел сравнительный анализ Темыч.
– Да пока мы шли, немного прошло, – ответил Олег. – И уже не чешется.
– Нет, – настаивал на своем Темыч. – У тебя с самого начала было меньше. А на Женьку посмотришь, вообще можно подумать, будто у него корь.
– И ты так спокойно об этом говоришь? – возмутился Женька. – Да если моя мать эти пятна увидит, то тут же врача вызовет.
Темыч срочно стал отмываться.
– Нет. Со мной все нормально, – изучив свое отражение в зеркале, с довольным видом произнес он. – Правда, я всего один слой наложил.
– А я три, – вздохнул Женька. – Хотелось, знаете ли, как лучше.
– Много – не всегда лучше, – назидательно произнес Тема. – Кроме того, я грим на крем наложил.
– На какой еще крем? – уставились на него остальные.
– У твоей мамы лежало, – пояснил Темыч. – В инструкции сказано: питает и смягчает.
– И когда только успел? – с завистью произнес Женька.
– Да уж успел, – отозвался Темыч.
– А нам ни гугу, – с осуждением воззрился на него Женька.
– Не кипятись, – хлопнул его по плечу Пашков. – Я никакими кремами не пользовался, а со мной – полный порядок.
– Ты сперва смой, а потом говори, – заспорил Женька.
– Так у вас же с Олегом даже несмытое чесалось, а у меня не чешется, – объяснил Пашков. – А смывать я сейчас не буду. Мне скоро к школе идти.
Олег не сводил глаз с Женьки.
– Слушай, – наконец, принял решение он. – Пожалуй, надо тебя кремом помазать.
– Ща намажусь! – и Женька побежал в родительскую комнату.
Вскоре он возвратился. Физиономия блестела от жирного крема.
– Знаете, ребята, по-моему, не помогает, – растерянно произнес он.
Пятна у Женьки и впрямь стали от крема еще ярче.
– Тут нужно что-то другое, – покачал головой Олег.
– Надо его попудрить, – предложил Пашков.
– О! – обрадовался Женька. – Там у матери жидкая пудра есть! Сейчас намажусь. Уж она точно все закроет.
Вновь сбегав в комнату Васильевых-старших, Женька возвратился. Теперь у него был такой вид, словно в нем вдруг прорезались негритянские крови.
– Ну, ты у нас прямо Арап Петра Великого, – тут же сказал Темыч.
– А что, заметно? – встревожился Женька.
– Пятна – нет, – внес ясность Олег. – Но цвет лица у тебя сильно изменился.
– Значит, снова смывать? – разочарованно вытянулось лицо у Женьки.
– Нет, лучше так, чем с пятнами, – сказал Пашков.
– Тогда оставлю, – решил Женька. – Кстати, – взглянул на часы он. – До конца уроков еще есть время. Может, пока пожрем?